Вечерело.
Волны шипели, накатываясь на берег, и недовольно уползали, унося обратно в глубину гальку, крабов, морских звезд и рассеянных студенистых медуз. Гелиос с достоинством важно опускал за горы свою огненную колесницу, и пики светились в пурпурном буйном закате огнем и тайной. Кто мог обитать там, куда даже боги заглядывали редко? Порождения Эреба, которые спускались вниз, к людям, когда им надоедал голый камень, и свист ветра в вершинах. Спускались, и тогда людям требовался герой.
Или Геракл, на худой конец.
Который сидел сейчас на берегу, сунув в пенистую воду голые пятки, потягивал вино и слушал лиры, которые с упоением терзали неразборчивые жрицы Афродиты. Воистину - неразборчивые! То, что они играли... хотя сложно было назвать игрой те звуки, которые издавали истерзанные струны. Более всего это походило на вопли ослов во время брачных игр. Впрочем, может, жрицам Афродиты другого играть было не положенно? Чтобы соответствовать, так сказать..?
А все-таки хорошо.
Может, и стоило ради такого удовольствия немного растрясти богов. А то, как подвиги, так Геракл. А как удовольствия, так кто угодно, кроме Геракла. И Геракл с теплой благодарностью посмотрел на Иолая.
Тот болтал в прогретой за день воде ступнями, и с упоением разглядывал горизонт. Автолик с Ификлом ничего не разглядывали, они валялись, закрыв глаза, устроив головы на мягком и приятном брюхе Эвсхимаи. Та увлечённо напивалась. Если учесть её лошадиную половину, вина ей надо было очень много.
От приятных размышлений Геракла отвлёк всё тот же Иолай. И что ему не сидится?
- Я что-то вижу... - Иолай вскочил. Прошелся вдоль берега. - Вот он! Вы не против, что говорить буду я?!
Ну да, можно подумать, что если никто не согласиться, то Иолай будет молчать!
К берегу плыло существо. Никто такого раньше не видел. Длинное и толстое, похожее на челнок ткачихи, полосатое, чёрно-зелёное, на хребте короткая грива, тоже в черно-зеленую полосу, морда маленькая, усатая, глазки груглые, внимательные и умные, блестят из-под нависших бурых бровей. Иногда из воды показывался хвост. Большой и плоский. А еще на хребте этого зверя сидел старик. Лысый, что твоё колено, шея тощая, руки тонкие и волосатые, зато живот большой и гладкий. Ниже брюха - хвост рыбий, только без чешуи, кожистый и ворсистый, непонятного грязного цвета, зато плавники на хвосте и на руках, точнее, на локтях были ярко-желтые, большие и широкие. На подбородке у старика торчала редкая седая бороденка, совсем неприкрывавшая большой кадык на шее. Старик внимательно рассматривал их нахальными глазами. Умными такими глазами, с хитрым и наглым блеском.
Точь в точь, как у Иолая. Только черного цвета.
Они подплыли совсем близко, и старик поинтерисовался ехидным тонким голосом:
- Эк, расселись. Это ваш берег?
- Нет. Зато остальное наше, - показал Иолай на вино и девушек. - Как обещал. Четыре. Одна другой фигуристее. И вина сколько хошь. Давай. Присоединяйся. Или компания не подходит? Так все люди известные, уважаемые даже.
Существо фыркнуло в воду, выпустило из спины фонтанчик воды, нырнуло.
Вынырнуло, подпрыгнуло над водой, повернулось в воздухе, и когда старик, не удержавшись, соскользнул со спины, точным ударом хвоста отправило старика в недолгий, хоть и стремительный полёт. К берегу.
Старик со свистом влетел носом в гальку, вспахал приличную глубоку полосу, и притормозил у ног Геракла.
Повторив, почти полностью, не исключая глубину борозды, недавний полет Иолая с Эвсхимаи. Что Иолай воспринял, как некое вполне справедливое возмездие.
Старик нервно дернулся в конвульсиях, крякнул, хлопнул хвостом по коленям Геракла, а потом хвост разделился на две половины, вытянулся и сформировался в две тонкие волосатые ноги. Старик неловко встал на четвереньки и фальцетом заверещал:
- Ах ты, тварь неблагодарная! Ах, ты! Злобная плавучая скотина. Да я тебя! В бочку! С солью! Ты как меня должен доставить?! Бережно! С почетом! С уважением! Ах, Посейдон тебя в...
Геракл нежно и заботливо поднял старика за локотки, поставил. Отряхнул мокрую тунику.
- Благодарю, молодой человек. А тебя, тварь, медузой сделаю! Сделаю, так и знай! И еще Посейдону пожалуюсь! Увидишь у меня!! Недоразумение с хвостом! Чтоб был здесь, как только свистну! П-паразит!!!
Существо выпустило новый фантанчик, презрительно фыркнуло, и нырнуло, на прощанье шлепнув по воде широким хвостом.
- Видели? Ни капли уважения. Мозгов, как у рыбы. Мордой в гальку!!! Меня!
- Не нравиться? - нехорошо улыбнулся Иолай. - А мне, думаешь, понравилось?
- Это... Ладно. Больше не буду. Говоришь, помнишь обещаньице? Точно четыре? - поинтерисовался старик, щурясь, хотя солнце практически уже ушло за горы, лишь самый краешек его слегка золотил пики, и облака. - И фигуристые, говоришь. Не обманул, выходит. Приятно. И все мне?
Иолай активно закивал головой.
- Ладно. Посмотрю, - сделал отдолжение старик.- Как благосклонное божество, и вообще...
Морским божеством старик не выглядел. Мокрый хитон облепил объемное брюшко, вода крупными каплями скатывалась с лысины. Ростом он был едва выше Иолая. Это что? Протей?
Только теперь до всех дошло, что это и есть тот самый Протей. А до Геракла еще дошло и то, что, по всей видимости, Иолай каким-то образом с этим самым Протеем неплохо знаком, даже очень хорошо знаком. И даже что-то пообещать успел.
Только вот что интересно - где, когда, и каким образом? Если учесть, что про этого самого старца морского Иолай услышал всего пару дней назад. Или он не просто слушал сказки Алкмены, а...? Нет, это вряд ли.
В любом случае, Геракл прекрасно понимал, что сейчас не время и не место выяснять отношения. Потому он широко улыбнулся нахальному, привередливому старцу.
Впрочем, Протей оказался мужиком вполне... и даже очень. Когда на вино Дионисово подналег как следует.
Да что там говорить! Они все... старались.
В стельку пьяные жрицы Афродиты смотрели вокруг с немым обожанием в буйно счастливых глазах. Сейчас они готовы были неистово любить всех. Но все почему-то совсем не хотели, чтобы их неистово любили. И никак не хотели. Что жрицы категорически отказывались понимать. Они любвеобильно вешались на Протея. Тот вяло отбивался, и доказывал всем, отчаянно жестикулируя:
- Ну, конечно. Они вот краси-и-и-ивые. А я вот. И они так. А я не так хочу.
- А как? - мечтательно спросил Ификл. - Как? Вот ты хочешь... А сам? Весь такой не-доб-ро-желат-тельный...
Последнее слово Ификлу далось с трудом.
- А чего я? Я чего? - уставился на Ификла Протей с неподдельной обидой в глазах.
- А почему ты нам сказать не хочешь? А? Где эта... эта... Эг-гина? - тоже обиделся Автолик.
- А потому что вы мной не овладели! - выпалил Протей, обдумал, что он только что сказал, поперхнулся и поспешно добавил. - Это... Я совсем в другом смысле.
- В каком? - мгновенно вскинулся Иолай. Геракл тихо рассмеялся.
- В каком?! - эхом отозвалась Эвсхимая. Судя по блеску в её глазах, она восприняла претензии Протея именно в нужном смысле.
Протей пьяно, испуганно икнул, его глазки стали круглыми и выпученными, совсем как рыбьи, он растопырил локти, на которых мелко и возмущённо дрожали тонкие перепончатые плавники.
- В каком? В каком!!! Что вы все пристали! Все норовят меня обидеть! Все! Я старый, немощный... - горько всхлипнул Протей. - А вы!
Иолай с неподдельным сочувствием смотрел на Протея. И явно изо всех сил подавлял в себе порыв ласково погладить пьяного, всхлипывающего морского старца по лысой голове.
Геракл пожал плечами. Небось, притворяется, лысый обманщик. Это он-то старый? Это Протей-то немощный!? Он божество. Хоть бы постыдился!
- А что мы? - искренне удивился Ификл. - Сидим. Хорошо сидим. Вот музыка тебе, жрицы... всякие жрицы, вина пропасть. Чего тебе ещё?
- Ну-у... - Эвсхимая легко поднялась на ноги, стряхнув Автолика и разглагольствующего Ификла. - Чего ж тебя обижать. Я вот, даже наоборот. Приласкаю, согрею, обниму нежно. По-настоящему. Хочешь?
У Протея оттопырились даже уши.
- А-а-а-а... - всё, что он смог сказать, глядя на возвышающуюся над ним кентавриху. И все, что успел добавить: - Э-э-э-э-э...
- А я это вот тоже... никому и не...интересная-я-я... Они вот тоже... - Эфсхимая махнула ни Ификла и Иолая нетвердой рукой, потянулась к Гераклу, но завалилась на камни, икнула и опустила голову, закрыв лицо руками. Волосы упали на лицо, живой черной волной буйно рассыпались по камням. - Красивые... А как со мной - не хотят! Конечно! Кому нужна лошадь?
- Мне! Мне нужна! А то эта тварь хвостатая вишь что со мной делает! А тут... - Протей едва ушами не замахал от восторга. - И женщина, и ...
Эвсхимая нежно и легко подняла Протея на руки, прижала к груди. Смуглой, упругой, обнаженной.
Протей зажмурился.
Кое-кто облизнулся. Не Иолай, надо сказать.
Эвсхимая развернулась к покосившейся хижине и, цокая медными копытами, удалилась и унесла совершенно ошалевшего Протея.
- Эй! Он же нам так ничего и не сказал! - возмутился Иолай.- Куда понесла?!
На что Эвсхимая только отмахнулась длинным хвостом.
- Да что ему сделается! Верну в том виде, что и взяла. И не ходите за мной!
Афродитовы жрицы проводили Эвсхимаю завистливо-ревнивыми взглядами, надули пухлые губки. И переключили свое навязчиво-любвеобильное внимание на оставшихся, и даже жуткие пятна Автолика их не пугали. Воистину, совсем не разборчивые!...
Пришлось убить кучу времени и сил, на то, чтобы отбиться от объятий, и, взяв себя в руки, чтобы эти самые руки не распускать, рассадить девиц на камушках и удерживать их там, на безопасном для себя расстоянии, пока Афродита не явилась забрать своих жриц обратно.
Так вот!
Те не хотели уходить. Ни в какую!
Не сказать, чтоб Афродита так уж этому обрадовалась.
Не сказать, что все остальные этому обрадовались тоже...
Короче, насилу отбились!
* * *
MAGNO CUM CONATU MAGNAS NUDAS
БОЛЬШИЕ УСИЛИЯ РАДИ БОЛЬШИХ ПУСТЯКОВ
Звёзды считать не хотелось.
Зачем их считать? Всё равно пользы никакой. Сверкают на небе, о богах напоминают. Усыпают темный бархат неба драгоценной россыпью.
Гораздо интереснее - звуки, что всю ночь долетали из старой хижины.
Совершенно непонятные звуки. Треск, скрип, грохот и что-то еще. Хором гадали, что же это было. Нет, догадывались, чего уж там. Но чтоб до такой степени? К тому же слушать мешал Геракл. Он бормотал, подсчитывая дни, что им остались. А ведь они даже не узнали ещё, где Зевс спрятал Эгину. Возможно, у них вообще нет шансов. Например, если Эгина в... ну, мало ли мест, до которых и за две дюжины дней не доберешься. Даже на самой быстрой колеснице, или на самом лучшем пятидесятивесельном пентеконторе.
Что не добавляло Иолаю хорошего настроения (потому что он тоже считал дни, только молча, чтоб никому не признаваться), и хорошего сна Автолику и Ификлу.
Которым всё равно мешали спать звуки из хижины. Точнее, им мешало спать то чувство, которое будили эти звуки.
Да ещё вино ручьём разливалось...
И только под утро, когда даже выносливый Геракл уговорился Дионисовым должком, звуки смолкли, тишина опустилась на каменистый берег, и размеренный ритм набегающих волн незаметно убаюкал подгулявшую компанию. А ручей вина неспешно иссяк, последние капли вина просочились сквозь гальку, и впитались серым песком.
Всё встало на свои места.
На время.
Любопытная чайка уже много времени кружила над спящими людьми, никак не решаясь спуститься пониже и рассмотреть необычный предмет, поблёскивающий среди камней. Но любопытство съедало её, заглатывало, как змея заглатывает мышонка, и, наконец, не выдержав, чайка спустилась. Ещё какое-то время чайка внимательно рассматривала спящего Геракла, который умиротворённо обнимал камень, потом решилась, подбежала совсем близко, ухватила клювом блестящую вещицу...
Громко звякнуло.
Чайка хрипло заорала, в панике выпустила арфу, забытую пьяными жрицами, и громко хлопая крыльями, улетела в сторону моря.
Философски размышляя, что рыбу ловить и спокойнее, и вкуснее. И вообще, нафиг ей было надо...
Геракл открыл глаза.
Что-то было не так.
Камень, что ли, особенно жесткий?
Да нет, вполне. Как обычно. А что тогда?
Геракл вздохнул, поднялся и огляделся.
Иолай... Втихаря куда-то усвистал.
Ну конечно. Разве с Иолаем хоть одно утро можно провести спокойно и мирно? Подумав, он сам себя поправил. Можно, очень даже можно. Но редко. На пальцах посчитать можно. Но не в этом было дело. К этому он уже привык. Тем более, Иолай никогда первым не начинал.
Было подозрительно тихо. Чайки не орали. От хижины не доносилось ни звука. Ни Эвсхимаи, ни Протея, ни Иолая видно нигде не было. И слышно тоже не было. Вот это и было странно. Обычно, Иолая трудно игнорировать.
И ещё хижина. В её силуэте что-то однозначно изменилось. Очень заметно изменилось.
Геракл тихо выругался, помянув Диониса всеми нелестными словами, которые он знал, а за время своих путешествий он собрал их немало. И пошёл к хижине, чтоб рассмотреть её поближе.
Смотреть было не на что. В прямом смысле. Потому что хижина рухнула, только крыша косо лежала на разбросанных останках развалившихся стен. Рядом, как ни странно, обнаружился Иолай. Впрочем, как раз вот это не странно. Как раз нечто подобное Геракл предполагал увидеть. Иолай стоял и довольно улыбался сам себе. Прямо-таки победоносно улыбался. Тихо стоял, происшедшее никак не комментировал. Геракла в упор не видел.
Не к добру.
Что наводило на определённые мысли. На очень определённые мысли.
Геракл тихонько обошел его.
- Та-а-ак, - медленно потянул Геракл.
Иолай вздрогнул, и обернулся.
Увидев Геракла, он развел руками и улыбнулся ещё шире.
- Вот не поверишь, это не я! - пресёк он на корню все вопросы Геракла. - И понятия не имею, что, как и почему... И где эта старая сволочь Протей...
Крыша явственно зашевелилась. Посыпалась солома и труха.
Из соломы показалась растрёпанная голова Эвсхимаи. Глаза её сияли, распухшие губы растягивались в непроизвольной улыбке.
- Где Протей? - грозно потребовал Иолай. - Ты обещала вернуть его. В том виде, в каком взяла!
- Меня нельзя взять, или вернуть! Я божество! Морское! А не старая сволочь и не морской козёл! Хочу, прихожу, хочу, ухожу, - заявил Протей, откапываясь из той же соломы, к потной лысине прилипли соломинки и мусор, и Протей мелко потряс головой, чтобы их стряхнуть. Не помогло. - Нет, не хочу уходить. Я уж забыл, когда мне так весело было! Застала меня врасплох и уволокла. А девка-то хороша-а-а! Даром, что кобыла. Эй, а хочешь, я тебя нереидой сделаю? С собой возьму.. А?
Эвсхимая задумалась.
Протей умоляюще посмотрел на Иолая и Геракла.
- Ну вы-то хоть ей скажите? Я тогда вам про Эгину всё всё всё расскажу!
- А ты им и так все все расскажешь, - мурлыкнула Эвсхимая.- Все твои условия выполнены... А что до тебя, то...
- Уж лучше с ним в море, чем здесь одинокой кобылой и на всю жизнь, - задумчиво сообщил Геракл Эвсхимае. - Нереидой... И Посейдон рядом. И всякое такое...
Надо сказать, дурой Эвсхимая не была.
- А Зевс? - выбралась кентавриха из соломы, и тоже занялась вытряхиванием соломинок из своих волос.
- А что Зевс? - всполошился Протей. - А что нам Зевс? Я морской старец. Я все знаю. Забыл давно про тебя Зевс. Зевс другую давно нашёл. Так пойдешь?
Эвсхимая с достоинством кивнула.
Протей расцвел морским анемоном.
- Значит, так. Слушай. Иолай, внимательно. Повторять не буду.
Тайный звук твоих шагов в лабиринте снов,
Древний ужас, мрак веков, взгляд чужой.
Старец с посохом, он ждет нужных слов.
Лик открытый, бог забытый, грех земной.
Тайный звук твоих шагов. Отворилась Дверь.
В темноте ступени в вечную ночь ведут.
За стеной, во мгле, притаился Зверь.
Он не тронет, он свою вечность ждет.
Там спроси у Зверя. Он скажет, где браслет Эгины... Геракл. Ойнопия. Там Эгина. На Ойнопийе ищите и Зверя, спрашивайте. Вот ваш путь. И спасибо еще скажите, что я вам помудреней загадку не завернул. Люблю, когда люди умеют слово держать, Иолай. А так... Как раз в семь дней управитесь. Ох, а чешуя-то как пересохла. В море мне пора, в море! Пойдем, длинногривая дева. Будем копыта на хвост переделывать.
Протей сунул в рот два пальца и свистнул так, что едва уши не заложило. На горизонте море взволновалось, поднялась высокая темная волна, и понеслась к берегу, вся в пене, словно загнанный конь. В волне мелькал блестящий, мокрый черно-зелёный бок. Плоский хвост шумно ударял по воде, поднимая брызги.
- Во! По первому свисту. Как и было приказано. Ну, я пошел. Если что, вы свистите. - Протей устроился на руках Эвсхимаи, и та смело двинулась навстречу волне. Геракл и Иолай покосились на темный вал воды, но подошли к самой полосе прибоя. - Хорошим людям ничего не жалко.
- Спасибо, - оглянулась Эвсхимая. - Попрощайтесь за меня с Ификлом и Автоликом.
Она наклонилась, и чмокнула Геракла в щеку. Потом такого же поцелуя удостоилась Иолаева макушка.
Тут волна накрыла Протея и Эвсхимаю. А заодно, спящих Ификла и Автолика, и стоящих у самой воды Иолая и Геракла. Что особенно понравилось Гераклу. Он любил мыться. И что совсем не понравилось Иолаю. Который к воде относился, как кот. Не любил Иолай мыться. Купаться, куда ни шло, если в настроение. Но мыться... А уж с самого утра, да холодной водой, да с ног до головы, так это вообще зверство!
Вопли Автолика и Ификла только утвердили Иолая в его мнении. Потому что ванакт Коринфа и Король воров ТАКОЕ орали...
Геката бы покраснела. Всеми тремя лицами одновременно.
* * *
BONUM INITIUM EST DIMIDIUM FACTI
ХОРОШЕЕ НАЧАЛО - ПОЛОВИНА ДЕЛА
- Ойнопия! Я туда не поеду!!!!
- Ооо... А тебя, собственно, никто и не просит, - пожал плечами Иолай.
- Автолик, всё настолько серьёзно? - удивился Ификл. - Там-то ты чего спёр? Иолай, ты не знаешь?
- Я вам не Мойры, которые все про всех знают. Я нити жизни не тку. Я вообще ткать не умею, - пробурчал Иолай, огорченно разглядывая край своей фиолетовой одежки. - И шить не умею. А тут дырка...
- Угу... Ты у нас лучше Мойр все знаешь. И про всех. А как же ты тут упустил? Обскакал тебя Автолик! - обрадовался Геракл. - Так ведь ты у нас с богами на короткой ноге. Кто там в нашей семейке на Олимпе лучшая ткачиха? Вот и попроси Афину, пусть залатает дырку. Раз уж даже Дионис у тебя на побегушках!
Иолай негодующе фыркнул, и стал разглядывать злосчастную дырку на свету.
- Нет, Автолик, а все-таки? Я даже обещаю, что в этот раз мы не отдадим тебя на поругание и жестокую казнь. Ну скажи... Скажи, а? Рассказывай давай! Ну что ты строишь рожи, как девица перед возбужденным сатиром? - Ификла очень занимал вопрос, в чем же на сей раз повинен Автолик. Он справедливо полагал, что это снова будет весело и занимательно.
- Женщина, - вздохнул Автолик.
- Женщина... - понимающе кивнул Геракл. Он вот как раз очень хорошо понимал Автолика. Потому, как и сам не раз и не два попадал в та-а-а-акие истории! А сколько раз ему приходилось вытаскивать из та-а-аких историй Иолая. Причем, того приходилось вытаскивать за уши, прежде чем... Чувство самосохранения у Иолая, по мнению Геракла, никогда сроду не наблюдалось. Впрочем, кто ищет, откуда ноги растут, чаще всего там и оказывается!
- Женщина! - как бы даже огорчился Иолай. Он-то думал, что история окажется более... ну точно не настолько обычной! Все мужчины рано или поздно попадают в такие истории. Вот сколько всего он знает про Геракла! Правда, тот как раз думает, что он, Иолай, ну ничегошеньки не знает! Может, в следующий раз, когда он снова вмешается на самом интересном месте, рассказать ему пару сюжетов из личной жизни Героя? Чтоб больше не лез, когда не зовут? С другой стороны, и возможно, как раз поэтому, его, Иолая, еще ни разу с поличным не застукали? А рогатые мужья, они, знаете ли, бодаются больно. Раскидистыми рогами-то...
- Женщина? - удивился Ификл. Вот что, а женщина... чего уж тут Автолику бояться? Маленьких-маленьких Автоликов? Ификл задумался. Ну... может это и причина. Особенно, если рядом обманутый муж. Вот когда-нибудь Иолай доиграется. А с ним и неугомонный братец. Не то что бы эти двое бегали за всеми юбками, у них на это времени нет, им и так не скучно, а даже очень весело, но... ведь бывает. И пусть не врут нагло, что ни-ни, что ни сном, ни духом! Ификл улыбнулся, вспомнив, чего только не сочиняют. Кто? Да все, кому не лень! Ификл вздохнул. Какой богатой и разнообразной бывает, оказывается, жизнь у некоторых. Ладно, в конце концов, он тоже нередко попадал в та-а-акие ситуации... Ификл непроизвольно улыбнулся, перебирая приятные воспоминания.
- И что? - хором спросили все трое, придя к абсолютно единому выводу, пусть и разными путями.
- Как это "что"?! - обиделся Автолик. - Вам мало? А мне хватит. Не поеду!
- В твоем шлеме тебя и мама родная не узнает. Если будешь правильно себя вести, тебе совершенно нечего опасаться, - утешил Автолика Ификл.
- А это еще неизвестно. Ты хоть в жабу превратись, эти... ну она тебя в любом виде опознают! Не поеду!
- И не надо, - ласково сказал Иолай. - Ходи себе в горшке железном. Хорошо, сухо. Головку не печет, и безопасно, такой горшок ни одно копье не пробьет, не говоря уже про стрелы. Геракл, и не уговаривай его. Тебе дай волю, ты всех бездомных подберешь! Ты и льва Немейского жалел. Ах, он не виноват! Его боги таким сделали и трудное голодное детство. И пока он не попытался укусить меня за... Гераааакл! Окорока там у свиней бывают! Ификл, а мы можем через Коринф пойти!
- Нет, лучше в Афины. В Аттику. Все-таки ближе, чем Коринф. Все равно я домой не пойду. Так что не старайся, - спокойно возразил Ификл, старательно игнорируя возмущенные жесты Автолика, просто потерявшего речь от такого возмутительного равнодушия к его судьбе! - Я давно слышал о твоей родне. Вот бы посмотреть!
- Ни! За! Что! - Иолай скрестил на груди руки и встал в любимую позу Геракла "сколько это будет продолжаться?". Если учесть, что Геракл именно так и стоял рядышком... Автолик забыл о своей всеми заброшенной судьбе и прыснул в кулак.
- В Мегеру. Так короче всего, - предложил Геракл, увязывая свой мешок. - Ладно я готов. Прощай, Автолик. Увижу Гефеста, я замолвлю словечко. И будь поосторожнее, с таким украшением спрятаться трудно... Иолай, я все вижу!
- А я? - разочарованно спросил Автолик. - А как же я?
- Ну, ты хоть и в горшке, а живой и невредимый. А нам пока в Мегеру, - пожал плечами Геракл. - Осталось семь дней. Три на дорогу в Мегеру, два - на то, чтобы доплыть до Эйнопии, может и меньше, чем два дня, но море может быть неспокойным. Ну и два дня на все прочее. Как там? Лабиринт, Зверь, там спросить. Надеюсь, на сей раз без минотавров обойдется. И без жеваний всяких разных частей тела моих друзей...
Все трое равнодушно развернулись к оторопевшему Автолику спинами, в сторону Мегариды.
- А... - выдохнул Автолик, плюнул, и бросился вдогонку. - Вот вы всегда меня бросаете!
- Нет, - улыбнулся широко и располагающе Геракл и добавил. - Мы даем тебе возможность выбора. Здорово, да?
...Утешало одно. Если они утопнут, так все вместе.
Геракл хмуро смотрел на море. Море так же хмуро накатывалась на деревянные сваи пристани, отвечая Гераклу полной взаимностью. Море издевательски шумело, катая на темных волнах белых ажурных барашков из пены. Море хлестко выбрасывало брызги, щедро окатывая ими всех, кто осмеливался выйти на пристань.
Конечно, разве могло быть иначе?
Если до Мегеры, а оттуда до Нисеи они добрались без приключений. Если через Киферон - и тихо, и мирно, ни тебе разбойников, ни кентавров перепивших, ни сатиров перебесившихся, если Ификл был сдержанным, Иолай сосредоточенным, а Автолик тихим? Если в два с половиной дня проделали такой путь! Словно боги притормозили спесивого Гелиоса и заставили его коней еле передвигать ноги. А Гермес за Кифероном вдруг провел их через Дромос и значительно сократил путь!
Так разве после такого могло быть иначе?
Гелиос разобиделся на богов и вообще завесился тучами. Посейдон развлекался в темных глубинах, и плевать ему было на нужды смертных. Нет, против Геракла он ничего не имел, дался же всем на Олимпе этот Геракл? Просто ему вообще не было дела ни до чьих нужд, кроме собственных. А в шторм никто в море выходить не хотел. Кто бы осмелился перечить Посейдону?
Он, Геракл. А больше никто не хотел. Даже Иолай.
Но Геракл все же нашел человека, способного выйти в море даже в такую погоду. Потому что Мегаридский ванакт морских разбойников вовсе не любил. Геракл их тоже не любил, но в данный момент это не имело значения.
Золота или серебра у них не было, но Геракл договорился, что они погрузят все оружие и остальную поклажу на корабль. Чем и занимались все утро. И вот, наконец, они должны были отчалить. Главным для Геракла теперь было убедить своих друзей, что они смогут благополучно добраться до острова. Похоже, ему не очень верили. Точнее, ему совсем не верили. Впрочем, это тоже не имело значения!
- Иолай, ты идешь? - обернулся Геракл. Ему совсем не нравилось, какими глазами его друзья смотрели на беснующееся море. Даже в глазах Ификла было явное неодобрение, Иолай зябко поводил плечами, предполагая, насколько холодной после шторма бывает вода, и что будет когда (именно "когда", на "если" Иолай даже не рассчитывал), они все булькнут на дно вместе с тем корытом, которое нашел Геракл. Ну и что с того, что это настоящий пятидесятивесельный пентеконтор? Он же старый и страшный, как сестры Грайи! Вот и рожа спереди нарисована, Танатос обзавидуется! Ему таким страшным никогда не стать! И акростоль ни капли не лучше. Ладно бы рыбий хвост приделали, а то торчит коряга корягой! Чего? Это драконий хвост? А почему тогда скрючен так, словно дракону под хвост меч воткнули и третий день крутят там в разные стороны?
Автолик сварливо поджал губы и старался вообще ничего не думать. От получившейся гримасы шарахались все, включая разбойников, но Автолик не замечал. Потому что с таким горошком на голове он именно булькнет. Головой на дно. Вместо якорного камня. Как жертвенник недавно булькнул в... нет, об этом лучше даже не вспоминать! Хотя, если Геракл уверен в том, что все будет хорошо... В конце концов, он же сын Зевса. И... Какая возможность для Геры!
Он решил удрать. Ну и не снимет он этот шлем. Привыкнет. Или Гермес что-то, да придумает! Он уже приготовился тихо скользнуть за тюки, да макушкой шлема задел деревянную перекладину. Шлем отозвался дребезжанием, Автолик схватился за голову, но поздно. Ификл уже прочно держал его за шиворот.
- Куда? - грозно спросил Ификл.
- Никуда. Привычка, - оправдался Автолик. И подумал, что удрать он всегда успеет, а шлем этот уже портит всю его блестящую жизнь, и будет портить дальше. Возможно, ему следует действительно попытаться его снять?
Но на корабль Автолик категорически не хотел.
- Иолай! - Геракл начинал терять терпение. - Ты идешь?
- Нет, - покачал головой Иолай, глядя на корабль. Оказывается, есть у него то самое чувство самосохранения. Только вот проснулось оно совсем не тогда, когда положено!
Тогда Геракл решил прибегнуть к крайнему средству. Правда, до сих пор безотказному.
- Боишься?! На самом деле боишься?
- Угу, - мрачно кивнул Иолай. - Я этому кораблю не доверяю.
Вот и вся безотказность!
- Иолай, были случаи, когда ты рисковал. И в тех случаях угроза и твоей, и моей жизням была куда как больше и по гораздо меньшим причинам.
- Тогда у меня не было столько времени подумать.
Резонно. Зря он, Геракл, сетовал, что Иолай сначала делает, а потом думает! Воистину говорят - будь сдержан в желаниях, они могут исполниться! Ладно.
- Ификл! Давай, поднимайся на корабль. Ждут только нас, и, поверь, долго ждать не будут! - Геракл поджал губы, видя, что его предложение не вызвало восторга у его брата. Да что там! Его вообще проигнорировали. - Хорошо, Ификл. Тебе-то ничего не угрожает. Возвращайся домой. Ты, Автолик, тоже можешь остаться. Я согласен, лучше страшным и железноголовым, но живым, чем красивым, но мертвым. А с тобой, Иолай, я разговаривать вообще не намерен!
Геракл широко улыбнулся ничего не подозревающему Иолаю, резким внезапным движением завернул руку Иолая за спину, забросил того на плечо и пошел по доске, перекинутой с берега на пентеконтор. Иолай мог только дрыгать ногами, потому что Геракл так упаковал его на свое плечо, что вырваться тот уже не мог никак, все-таки Иолай был просто человеком, и с божественной силой Геракла справиться голым упрямством он не мог. Потому, ему приходилось лишь громко обещать Гераклу, что он с ним, с Гераклом, сделает, когда тот его все-таки отпустит. С пентеконтора одобрительно свистели и радостно гоготали, наслаждаясь получаемым зрелищем.
Ификл улыбнулся, тоже наслаждаясь, сказал про себя, что предстоящая сцена избиения Иолаем Геракла стоит того, чтобы он полез на эту развалину. Тем более, отступить он уже не мог. И бросить брата и его друга в такой момент тоже. Он хлопнул Автолика по плечу, и они пошли вслед за Гераклом.
Тот стоял на палубе и спокойно размышлял, что будет лучше - отпустить Иолая сейчас и попытаться спастись бегством, или постоять немного и подождать, пока тот сам утихомирится, когда устанет. И тогда отпустить.
Геракл выбрал второе - бегать от мелкого Иолая он справедливо полагал для себя несолидным. Тем более, корабль мотало и бросало на волнах так, что и стоял он с трудом, уцепившись за веревку одной рукой. Второй он крепко держал Иолая. Ноги Иолая вскоре стали дергаться заметно менее активно, он перестал громко ругаться и начал злобно пыхтеть. Геракл ждал. Наконец, пыхтеть Иолай тоже перестал и совсем затих.
Что-то уж слишком быстро. Геракл удивленно приподнял одну бровь.
- Пусти, - уже спокойно попросил Иолай. - Поставь меня туда, откуда взял!
- Не могу. Откуда взял - не могу. Мы уже отплыли, - пожал одним плечом Геракл. - Драться будешь?
- Буду, - мрачно пообещал Иолай.- Ещё как буду! Но позже. Постаааавь меня хоть куда нибудь! Здесь меня сейчас укачаааееет...
- Точно, - подтвердил Ификл, которого снесло к мачте, и за которую он теперь уцепился обеими руками и отпускать не собирался. - Меня тоже.
Геракл бережно снял с плеча Иолая. Аккуратно поставил того на ноги, заботливо отряхнул его. И постарался проигнорировать мрачный и неласковый взгляд друга. Пусть просверкает глазами, не в первый раз. В конце концов, тот же Иолай его неласковые взгляды всегда игнорирует!
Корабль подкинуло, и они оба громко улетели к корме, красиво там приземлились и на время затихли...
Потом Иолай очень красочно рассказал Гераклу, что он о нем думает и о его идеях. И добавил:
- Между прочим, твоя мама считает, что это не я, а ты втягиваешь меня в неприятности!
- Я?!!
- Ну да. Она говорит, что если бы ты не шлялся один Зевс знает где, то я бы не таскался за тобой, и тогда с нами обоими ничего бы не случалось!
- Она так говорила? - Геракл устроился поудобнее, уперся ногами в какой-то ящик, и вытянул шею, оглядываясь в поисках брата и Автолика. Оба они обнаружились неподалеку. Обнимались с мачтой и сквозь зубы повторяли содержательный монолог Иолая, добавляя по ходу дела некоторые подробности и исправления. - Она действительно так говорила!? И почему мама всегда встает на твою сторону?
- Возможно, потому что я более обаятельный! - довольно улыбнулся Иолай.
- Нет, это потому что рядом со мной ты такой мелкий, что до сих пор кажешься ей ребенком, вот она тебя и балует все время! Ай! - тут Геракл получил звонкую оплеуху. Вторую он успел перехватить, и они покатились по палубе, опять же под полное одобрение и гиканье гребцов.
Автолик немного помолчал, потом сказал, поджав губы:
- Сейчас корабль разнесут, а у меня такое грузило на голове!
Ификл только улыбался. Эти двое вполне могут развалить даже пентеконтор, если подерутся по-настоящему. Ну, так это если...пока что те развлекаются. А эта посудина развалиться сама по себе, если ветер не утихнет в ближайшее время.
Ветер, тем не менее, был попутный.
И хоть корабль немилосердно кидало с волны на волну, берега отдалялись, медленно, но неотвратимо. Впрочем, уже застенчиво являл взорам свои вожделенные берега Саламин - когда корабль поднимало на волну особенно высоко. Осотров обогнули и вышли на прямой курс прямо на Эйнопию.
Эллины плавали в основном всегда вдоль берегов, между островами, которые зачастую тоже неплохо просматривались. На более дальние плаванья осмеливались немногие. Ясон со своим Арго, например. И хотя Геракл с Иолаем там посильно поучаствовали, заслуга-то все равно Ясона. Особенно, если учесть, что он увел руно из священной рощи Ареса. Впрочем, Аресу то дело оказалось по барабану. По большому такому эталийскому барабану, в который Арес каждый день не иначе, как лбом медным своим колотится. И еще не известно, отчего гула больше, от барабана с тугой кожей италийской, или от головы медноголовой, в которой пустоты больше, чем в том барабане.
Так Арго вон какой был - легкий, быстрый, как чайка на волнах, его сама Афина строить помогала, опять же, кусок священного дуба из рощи Зевса. А не это... лохань с веслами. Даром что палубная.
Парус убрали, при таком ветре его сорвало бы почти сразу, еще и мачту сломало бы, а садиться за весла, когда корабль и сам неплохо движется в нужную сторону... Тут рабов нет! Кому делать нечего, пусть сам горбатиться. Весел вон сколько - выбирай, какое понравиться и вперед! Только интересно, что из этого получиться - грести тоже еще научиться надо.
Время шло.
Гребцы весело делили деньги, точнее раздавали их по владельцам. Потому как если бы они знали, что тут дурака валяют, то и не ставили бы ни на кого! Так просто посмотрели бы! А то теперь сплошное безобразие получается, впору на самих себя ставить, все гребцы вот-вот передерутся.
И даже шторм им не мешал!
Зато Иолай сидел бледный и молчаливый и сосредоточенно смотрел на горизонт. Где плясал пока еще не близкий берег Ойнопии. Ификл и Автолик старательно смотрели туда же. Потому что смотреть на те огромные валы воды, что обрушивались на корабль, который скрипел, трещал, падал вниз, замирал и взлетал вверх, было бы трудно, не ощущая предательской невесомости в животе. А закрывать глаза - так ещё куда хуже получалось. Вверх-вниз, а между - сердце повисает где-то в середине, и снова вверх-вниз вместе с пентеконтором.
И говорить не хотелось.
И даже дышать, когда корабль зависал перед очередным падением вниз.
Так же, как смотреть на бодрого и оживленного Геракла, который помогал мореходам в меру своих не мерянных сил. На самом деле, Геракла беспокоила загадочная молчаливость брата и друзей, но он тактично молчал и со всякими предложениями не приставал.
И они доплыли бы таки до Эйнопии, если бы...
Слово-то какое, а?
Если.
Куда бы не затесалось, всегда все испортит!
Корабль подкинуло особенно высоко. И когда он рухнул, вместе с сердцами и желудками, в разверзшуюся пропасть, полную пены, бурлящей и ревущей, беснующейся воды, а сверху нависла темная гора, пока только роняющая брызги воды, но уже готовая рухнуть всей своей мощью на отчаянно скрипящий корабль, у мачты тихо и незаметно возник Арес.
- О, - первым заметил Ареса Автолик.
- А мой братец где? - невозмутимо спросил Эниалий, и когда волна таки рухнула на корабль, смывая все, что не было привязано и закреплено как следует, равнодушно приподнял бровь. - Может, его смыло? Было бы неплохо, хотя слишком просто...
- Рано радуешься, - Геракл хмуро смотрел на Ареса.
Явление Ареса ничего хорошего не обещало, потому что, в силу своей злобной и воинственной натуры, ничего хорошего Арес делать не умел, не мог и не хотел.
- Я? Радуюсь? Пока еще нет. Но скоро, уже совсем скоро! И ты узнаешь, как страшен бывает мой гнев, гнев великого Ареса! И я убью тебя!
Геракл вздохнул. Ну вот, опять.
Можно подумать, Арес способен на другое. И ведь не надоедает!
- Ты уже пробовал. Не раз. Тебя это ничему не научило: некоторые с годами умнеют, а некоторые просто становятся старше, - пожал плечами Геракл. - Но можешь попробовать еще раз.
Арес состроил гримасу, и оглянулся вокруг себя.
- Не сейчас, Геракл. Не сейчас... Но скучать ты не будешь, обещаю. Уж это тебе понравится, клянусь глазами Горгоны! До встречи, братец!
Изобразив в очередной раз демонический хохот, Арес ушел в эффектную вспышку, которую, впрочем, не увидел никто, кроме Геракла, Автолика, и Иолая, который как раз пытался добраться до Геракла хотя бы на четвереньках.
- Чего ему было надо? - спросил любопытный Иолай.
- А что ему обычно надо? - пожал плечами Геракл. Иолай сделал понимающее лицо и тоже пожал плечами.
- О, я совсем позабыл! - снова появился у мачты Арес. - Я ведь пообещал, что вы скучать не будете!
Он широко размахнулся и метнул свой огненный шар в мачту корабля. С мачтой ничего не случилось. Языки призрачного огня Аресового шара обвили мачту до самого верха, полохнули и стекли вниз огненными каплями на доски палубы. Они растеклись по доскам, и те впитали их, все, до последнего огненного язычка.
- Приятного развлечения!
Иолай замычал и ткнулся лбом в палубу.
- Ну, не надо так огорчаться, Иолай, все может быть не так плохо, - попытался утешить друга Геракл.
Автолик энергично закивал головой.
Пентеконтор дрогнул, словно живое существо, нос его повело в сторону под выразительные ругательства кормчего, а потом подкинуло так, что все зажмурились. Корабль клюнул носом, и все дружно покатились в нос корабля.
Автолик махнул беспомощно руками и едва не свалился на кормчего. Кормчий оглянулся....
- А-а-а-а!!! - вопль кормчего перекрыл рев бури.
- А-а-а-а!!! - ответил ему Автолик, ничего не понимая, и боясь еще больше оттого, что не понимал, чего же, собственно, надо бояться. Железные пятна на его лице в ужасе сбежали под шлем.
- А, это ты, - узнал Автолика кормчий и вытер подолом лицо. - От страшный-то какой! Ты так больше не делай, ладно?
Корабль не слушался. Его бросало из стороны в сторону, и хотя кормчий и Геракл крепко вцепились в рулевые весла, корабль прыгал, его кидало с волны на волну и несло туда, куда этим самым волнам вздумается.
Вдобавок, совершенно ничего не было видно.
Арес очень удачно выбрал время, что и говорить! Он вполне может получить желаемое, судя по всему.
- Мачту снимайте!!! - заорал кто-то из команды, да поздно.
Очередная волна закрутила корабль, он отчаянно затрещал, парус сорвало и унесло в неизвестность. А мачта с грохотом рухнула на палубу. К счастью никого не задавила, но теперь оставалось одно.
- На весла!!!! - взревел Геракл.
Грести, хвала Посейдону, умели все.
Весла выворачивали руки из суставов, тяжело и натужно скрипели в уключинах, за каждых взмах веслом приходилось сражаться. Гребли все. Понимали, корабль неуправляем. А на веслах они еще могли как-то выровнять его и подойти хоть немного ближе к берегу.
И надо отдать должное кораблю, как бы он отчаянно не скрипел и трещал, он еще до сих пор не развалился.
Вода заливала корабль, но вычерпывать воду не стали. Зачем? Так или иначе, корабль пойдет на дно. Теперь только бы до берега догрести.
Взмах. Еще взмах. Весла, как живые рвались из рук. Даже мозолистые ладони гребцов они разбивали в кровь. Но никто не бросил весла. Только еще крепче пальцы цеплялись за отполированное сотнями рук дерево. Навалились грудью, толкнули вперед изо всех сил, вверх и на себя. Раз за разом. Сердце выпрыгивает, глаза заливают пот и вода, и в голове бьется только одна мысль - еще раз, и еще раз, и еще! Мы сможем! Мы доплывем!
В кои веки Арес выполнил обещание. Никто не скучал!
Эта волна была особенно огромной. Она заслонила собой небо, многие зажмурились, крепче взялись за весло. Великий Посейдон! Не отдавай Аиду наши души!
Волна рухнула. Корабль провалился, его крутануло, ломая весла, вырывая их из рук, снося гребцов со скамей, потом взлетел, и с треском расколовшегося ореха, корабль прочно сел на скалу.
При своей длине пентеконтор просто должен развалится на две половинки при таком ударе. Но не развалился.
- Крепкий, все-таки. А вы кричали, что развалится! - Геракл выпустил из рук обломки своего весла, поднял голову Геракл и огляделся. - Никого не смыло?.. А где Иолай?
Ификл испуганно оглянулся. Минуту назад Иолай был рядом!
Впрочем, он там и был. Через мгновение его всклокоченная шевелюра показалась из-под скамьи, куда его снесло волной. От весла остались щепки.
Корабль больше не кидало. Он прочно сидел на скале. Недалеко поднимался крутой берег Ойнопии. Волны обречено кидались на утесы, и разбивались на полпути о прибрежные скалы.
Понятно было, что вплавь не добраться.
К тому же Зевс решил поддержать Посейдона, а может, они просто что-то не поделили снова, да только из насупившегося неба полил холодный дождь, а темные тучи прорезала изломанная золотая стрела-молния гневающегося Громовержца. Вслед за ней покатился низкий рокот.
Все молчали. Геракл лихорадочно искал выход. Он должен что-то придумать. Ведь это он - сын Зевса. И он отвечает за этих людей, которые вышли в море по его просьбе.
Иолай промолчал, только поджал губы и покачал головой. Он знал, о чем думает Геракл. И он, Иолай, думал по-другому. Да, они все в одном разбитом корабле, и у них беда общая. Но эти люди сами вышли в море. Они пошли бы и без Геракла. Но его друг как всегда хочет взять все проблемы на свои плечи. Да, он знает, плечи у его друга крепкие, много выдержат, и все же любое решение каждый принимает сам, а потому сам за него отвечает. Это Иолай знал точно!
Иолай скорбно вздохнул, и рассеянно сунул палец с занозой в рот. Тонкая теплая струйка крови побежала с разбитой ладони за кожаный наруч. Но этой боли Иолай еще не чувствовал. Пока.
- У меня руки огнем жжет, - пожаловался Автолик. - Посмотрите, что с ними сделалось. А меня, между прочим, руки кормят!
И Автолик выставил окровавленные ладони.
- Потом перевяжу, - посочувствовал Ификл. - Ты, Автолик, так не переживай, скоро мы сами будем кого-нибудь кормить на дне. У кого есть идеи?... Иолай, не надо жевать палец, он грязный. Что ты шипишь, как раненная гидра, и гримасы строишь, как пьяный сатир перед своим отражением? Заноза? Ты на свои руки посмотри, и заноза сразу перестанет тебя волновать.
- Плот надо делать, - предложил кормчий. - Большой плот. Может, тогда и доплывем.
- Какой плот?! Его же разобьет волнами. Посмотрите на море, они огромны, как горы!
Только умнее все равно никто ничего придумать не смог. Икара среди них нет. И Таларии у Гермеса на ногах. Что ж, плот, так плот. Иолай, как всегда, встрял с дельным предложением.
- Я здесь пифосы пустые видел. Надо закупорить их деревянными крышками, обвязать оставшимися кусками паруса и привязать к плоту со всех боков. Тогда его не так легко будет перевернуть.
А и в самом деле, мысль хорошая. Геракл покосился на Иолая. Когда Иолай думает, от этого еще большая польза получается!
И работа закипела. Переждать шторм... у них даже надежды такой не возникало. Понятно было, что очень скоро волны разобьют корабль в щепки. Даже Геракл вряд ли сможет выплыть, так что говорить про обычных людей!
- А я ведь предупреждал. Я знал, что эта лохань утопнет...- бубнил Иолай под нос, и натужно сопел, вытягивая пифос. Пустой-то он, пустой, а тяжелый, как... как Геракл! Ему, Иолаю, есть с чем сравнивать - пару раз Геракл неудачно приземлялся прямиком на своего лучшего друга!
Пентеконтор содрогнулся, когда новая волна обрушилась на него сверху, и пифос вместе с Иолаем рухнули вниз. В кои-веки Иолаю повезло. На этот раз и он, и пифос приземлились прямо на Геракла. Нет, все же есть в мире справедливость!
Однако, дело двигалось медленно. Ветер, дождь и волны мешали, пытаясь унести веревки, смыть доски, разбросать те, что уже были связанны. А еще разбитые руки немели, пальцы не гнулись, и нужно было как-то удерживаться под напором волн, когда ноги скользили по мокрому дереву, а вода пыталась утащить в ревущую стихию. Пентеконтор потихоньку разваливался...
На волне мелькнуло знакомое полосатое тело. Длинное и усатое.
- А чтоб Посейдон из тебя похлебку сварил! - в сердцах сказал Геракл. - Тебя нам как раз и не хватало! Приплыл полюбоваться на наш позор?
Свиста в шуме бури не услышал никто. Только Иолай заметил, как широкий хвост славно размахнулся, брызги и нечто грузное полетело сквозь волны. Иолай не удержался, расплываясь в широкой улыбке.
Зато когда на палубу грузно и мокро шмякнулось... На этот раз Протей не трудился убирать ни хвост, ни плавники.
- Ах ты, скользкая скотина!!! - погрозил Протей тщедушным кулачком. - Ему над старостью измываться понравилось, п-п-паразииит!!! Только обратно приплыви, тварь безногая! Я снова трезубец возьму, и у тебя еще кое-чего не станет! Тогда посмотрим! Посмотрим, как ты тогда на сирен зыркать будешь!
Иолай широко улыбнулся. Мир не меняется!
- Радуйся, Протей!
- И ты, ты радуйся, Иолай. Хотя чему уж тут радоваться... Вот ты явно радуешься. А с чего это ты, Иолайчик, довольный такой? И отчего так гнусно посмеиваешься?
- Да ты что, Протей. Тебе радуюсь, не веришь? А вот чтоб у Геры все перья павлиньи облезли! - Иолай на всякий случай переместился поближе к Гераклу.
- Чего тебе, Протей? - хмуро спросил Геракл. - Иолай, подержи эту доску, пока ее не смыло. - Иолай послушно взялся за доску. - Нет, я бы с радостью с тобой поболтал, да сам видишь... Выплывем, обещаю, охотно с тобой посижу, еще вина выпьем. Дионису жертву принесем. И Посейдону. И тебе. Если захочешь.
Геракл хмуро покосился на Иолая. Тот пока еще держал доску, но она явно перестала его занимать. Но как еще отвлечь Иолая от Протея, а Протея от Иолая, Геракл придумать не мог.
- Не надо жертву, и вина не надо! - содрогнулся Протей. - Ты видишь, что делается? А все из-за чего? А все из-за этого самого вина.
Геракл обрадовался и втихомолку пихнул Иолая локтем. Мол, слушай, что умные люди, или нелюди, да какая разница, главное, что умные! Так вот слушай, что умные и мудрые говорят! Иолай намек понял, но промолчал. Чтоб не доставлять удовольствия Гераклу.
- Вот и рассуди, Геракл. Потому что я судить себя не могу. Коль найдешь способ рассудить верно, я ваш плот на берег доставлю, ноги выше колен не замочите! Идет?!.. Потому что без меня вы до берега не доберетесь, хоть что стройте, хоть по воздуху летите. Зевс приказал надежно хранить берега Эйнопии. Чтобы никто не мог попасть на остров без его на то соизволения. Так-то! - Протей с надеждой посмотрел на Геракла. Тот согласно кивнул головой. А что ему еще оставалось? - Так вот. Утречком, значит, уплыли мы с дево-жеребицей. Теперь она самая красивая женщина здешних вод! Моя сирена! - на миг подбоченился Протей, но тут он, видимо, вспомнил, зачем приплыл, и погрустнел. - И-эх! Надо было проспаться как следует, так нет, понесло меня. А моему телу и муторно, и неуютно. И вот я и поплыл к Нерею. Дай, говорю ему, малость винца. А он хвостом уперся. Мое вино не для старых тунеядцев, мой нектар для особых случаев! Потом таки дал... И так стало хорошо, ведь не вино, и вправду нектар божественный! Что хочешь, говорю, проси, а продай амфору. Хотел Эвсхимаю побаловать.
- И что, побаловал?
- Вот пойдете на дно, там смейтесь сколько влезет и пузырьки пускайте! - обиделся Протей и собрался было соскользнуть обратно в волну, но потом передумал, махнул перепончатой рукой. - Ты Геракл не думай. Посейдон тебе помогать не будет. Занят он, видишь. И в ближайшее время еще будет занят. Он меня даже убить хотел, - понизил голос Протей, оглянулся и быстро зашептал. - Убить хотел. Только бог не может убить бога.
- За что? - удивился Ификл.
- Нерей сказал, что отдаст мне амфору - за прядь волос Посейдона. А Посейдон за амфору, то есть, за так, прядь свою не отдаст. Да что говорить! Он совсем не даст. Видишь ли, бурлящей прядью Посейдона можно усмирить любую волну, укротить любое морское чудище и заставить служить себе, прядь Посейдона может открыть источник в пустых скалистых землях, да много еще чего может! Но сами понимаете, так просто ее не получишь, и отрезать ее можно лишь трезубцем. Трезубцем Посейдона - холодной молнией. Тем самым, что выковали Киклопы, подземные ковачи, для Бога морей, так же, как выковали когда-то громовой Перун-молниемет для Громовержца и шапку-невидимку для Аида. И вот когда отдыхал Посейдон после дел великих, взял я грозное оружие колебателя земли и....
- И что, за одну прядь Посейдон тебя жаждет убить? Я не думал, что дядя такой... мелочный. Да он бы и не заметил. Или кто-то донес?
- Пропажи одной-то он бы, может быть, и не заметил, или вид сделал, что не заметил. Только я... ну разве могли мои презренные немощные руки удержать такое оружие?.. Горе-то, горе какое! Ох и горе!... У него вообще ни одной не осталось. Нечаянно я...
Иолай начал хихикать.
Геракл посмотрел на него, представил себе лысого бога моря... Из-за мачты донесся смех Ификла.
- Что мне делать? Геракл, ну что мне делать?! - сморщил личико Протей. Он обиженно посмотрел на хохочущих людей и покачал головой.
- Иди, и попроси прощения, - серьезно предложил Геракл. - А мы обещаем, что никто и никогда про это не узнает.
- Только и всего? - не поверил Протей.
- Только и всего. Он Бог. Он Олимпиец. Ты думаешь, он не в силах вернуть свои драгоценные пряди на место в одно мгновение ока? - вставил свое ценное слово Иолай. Конечно, он правильно сказал. Но на миг Геракл ощутил нехорошее желание придушить Иолая. Сперва надо было выторговать у Протея обещание довезти их до берега. Потому что до такого Протей и сам мог додуматься. Но Иолай не унимался. - И отчего, скажи мне Протей, пожалуйста, он так бесится? Посмотри, что твориться.
Как ни странно, Протей смутился, съежился, перепонки на локтях затрепетали, и морской старец пролепетал еле слышно.
- Так он еще трезубец сломал... Об меня. Пока по всему дну гонял. Теперь вот свои пряди по всему морю ловит.
Иолай расхохотался в голос. Громко и дружно подхватили гребцы ... Волна обреченно обрушилась на темные доски палубы, покатила белые бурунчики от борта к борту, корабль застонал и содрогнулся. Никому уже не было до этого никакого дела.
Пентеконтор сотрясался от раскатов здорового хохота.
- Как - сломал?! Его ведь киклопы делали? - удивился Геракл, когда отдышался.
Протей скромно пожал плечами. А Геракл задумался. И что он мог сказать? Не так давно, он сам сломал Посейдону - колебателю земли, его трезубец, возле Пилоса, в Элиде.
Так, может, просто починили плохо?
- Попроси папу, пусть снова починит трезубец. Ну, пожалуйста-а-а-а! - заголосил Протей. - А я вас до Ойнопии доставлю.
- Плыви, и извинись. Искренне. А я попрошу Зевса, хотя я и не могу обещать, что он будет меня слушать. И больше НИКОГДА не трогай трезубец!