CUJUS EST PO TENTIA, EJUS EST ACTUM
ЧЬЯ СИЛА, ТОГО И ДЕЙСТВИЕ
День благополучно подходил к концу.
Действительно, благополучно, как бы ни брюзжал Геракл и не стенал Автолик. Потому что все были живы, и даже не покалечены, а на побережье они попадут завтра к закату. А брюзжал Геракл потому, что Ификл так и не появился. Геракл полагал, что Креонт мог окончательно сбеситься, что было бы абсолютно справедливо, хотя и крайне неприятно, и, чего доброго, выместить всю обиду на Ификле. А Ификл - человек горячий, мог и войну объявить... Или вообще чего похуже... Что может быть хуже? А вот мог по ушам надавать, как Иолай.
М-да, нехорошо получается.
Вот Геракл... всем и надоедал.
Но Автолик надоедал больше. Он так стенал и стонал, что мог разжалобить кого угодно.
Кроме Геракла. Тот слишком был занят своим брюзжаньем.
И не Иолая. Этот вообще пребывал в самом благостном расположении духа. Ификл напивается с Креонтом, в этом Иолай был уверен. Чтоб два мужика не поняли друг друга! Вот и на Иолая Креонт обиделся не потому, что по ушам получил, а потому что Геракл уволок Иолая прежде, чем они пообщаться успели. Геракл, он такой, всегда уволакивает из самой гущи событий и на самом интересном месте! Чем и портит всё удовольствие! Причем, обеим сторонам. Ну, дали бы пару раз друг дружке по морде, а потом помирились бы, и дочку брать в жены не понадобилось бы. Так нет! Басилея в рожу бить нельзя! А что, раз он басилей, то не мужик? Дураком басилею быть можно, а по роже получать, стало быть, нельзя? Ха!
Автолик вот тоже своего счастья не понимает. Хотя правильно не понимает. Какое уж тут счастье с мордой железной? Зато польза. Теперь о его затылок любая дубина сломается. Ха-ха!
- Тебе, Иолай, лишь бы над чужим горем посмеяться, - печально укорил Автолик подозрительно дрожащим голосом. Геракл даже ненадолго оставил своё брюзжание и очень укоризненно посмотрел на Иолая.
Тот пожал плечами.
- А я шлем не крал! Чужое брать нельзя, тебя в детстве не учили? Меня учили. И палкой, и древком от копья, и плетью, и... Ты сам виноват!
Геракл теперь смотрел на Автолика. Обвиняюще.
- Да! А меня папаша мой совсем другому учил! Я что, виноват? - возразил Автолик.
Геракл в очередной раз вспомнил, кто отец у Автолика и с живым интересом перевёл взгляд на Иолая.
- Конечно, как всегда! Иолай с краю! Вот кто папа у Геракла? Чем наш Эгидодержавный на всю Элладу славится? И что? - хмыкнул Иолай. - Гераклиды по всей Элладе бегают?.. Вот то-то же! Пошли что ли? Нам еще место для ночёвки найти надо...
Геракл в который раз покраснел.
Автолик вытянул губы трубочкой, Геракл содрогнулся от получившегося зрелища. Автолик заметил, надулся и сделал вид, что проблема поиска хорошей полянки его занимает больше всего на свете...
... Оранжевые искры невесомо и стремительно улетали в темное глубокое небо. Ночь была тёплой, еды было много - Никифор успел сунуть Гераклу корзину с провизией, когда Геракл тащил на выход брыкающегося и махающего лопатой Иолая. Знал ведь, что Ификл всё равно оплатит тот погром, который они устроили. В первый раз, что ли?
Тут Геракл невольно улыбнулся. Ификл думал, что он с Иолаем не знают про его заначку! Надо будет потом вернуть брату долг. Впрочем, Иолай развлекался, так пусть он и платит.
Костёр развели так просто. Впрочем... Вдруг Ификл всё же их догонит?
Молчали. Потом Иолай не утерпел, начал мурлыкать какую-то деревенскую песенку. Геракл сперва досадно махнул рукой, но потом он и Автолик прислушались и дослушали до конца. Песенка оказалась очень забавной, и мотивчик такой... неплохой мотивчик. Речь шла о Зевсе, как полюбил он Данаю, как в виде золотого дождя... дальше было неприлично, но о-о-очень весело. Автолик хохотал до колик вместе с Гераклом. Он уже примирился со шлемом. И даже с мыслью, что воровать он не может. Пока не может. И чем быстрее они покончат с их делом, тем быстрее он избавится от запрета. С теми мыслями Автолик устроился на своем плаще и вскоре крепко спал. Как всякий честный человек. Несмотря на то, что честным он стал только сегодня, и то временно и не по своей воле. Человек вообще ко всему быстро привыкает.
Гипнос незаметно подкрался к затухающему костру, тряхнул маковыми головками. Подходить ближе он опасался, знал, чем ему Геракл угрожал. Ах, люди, что ж вы всем постоянно недовольны? Он тут старается, сны им всякие хорошие посылает, а они...
Вот и спите в этот раз вообще без снов!
Чтоб было на что жаловаться!
Костёр догорал, рассыпаясь мерцающими драгоценностями, которые медлительно затухали, превращаясь в обычные угли и пепел. Пепел шевелился в горячем воздухе серыми прозрачными кружевами, белел и рассыпался в прах.
Гипнос вздохнул и полетел дальше. Утро скоро, а у него ещё столько работы!
Хорошо Дионису. Родился богом виноделия, теперь ходит вечно в стельку пьяный и буйно счастливый. И менады у него, и бассариды, или это одно и то же? И сатиры у него и сатириски, а у Гипноса кто? Малолетний Морфей. И тот только на кошмары способен!
Зевсу пожаловаться, что ли?
Или себе тоже сделать героя? Будет бродить по Элладе, чудищ усыплять. И то дело! И гуманно, и убивать никого не надо. И чудища никому мешать не будут. Ткнул, к примеру, маковой головкой в ноздрю, и чудище захрапело. Хорошо-о-о... Только до ноздри ещё дотянуться надо. Гипнос зажмурился и представил себе картину - герой, его сын, пережёвываемый огромной, самой жуткой, пастью, тыкает маковой головкой в необъятную ноздрю.
Кошмар...! Такие у Морфея хорошо получаются.
Не надо ему героев.
Лучше будет он ходить, сны раздавать. Кому не нравиться, пусть Зевсу жалуются. Или жертвы получше приносят.
А кошмар качественный получился. Надо подбросить кому-нибудь.
Например, Зевсу! А то он тоже жаловался недавно - сны, мол, скучные. Теперь вот пусть повеселится!
Вероятно, так Гипнос и сделал.
Иначе, с чего это утро выдалось такое гадкое?
Туман выполз из берегов и расплылся повсюду. Молочные влажные облака клубились и стелились по земле. Обволакивали стволы, уползая вверх, струйками просачивались между травинок.
Туман оседал крупными каплями. Всё стало влажным. Трава, листья, волосы, одежда. Капли висели на дрожащей паутине, тусклые, мучнистые, как сам туман. Пепел стал чёрной липкой грязью.
Собирались молча. Даже есть не хотелось. Понимали, неспроста такая погода. Боги просто так вообще ничего не делают. Автолик горестно вздохнул, и досадливо шлёпнул себя по лицу, отгоняя особо досаждавшее пятно. Что-то будет! Ох, и будет! А побережье вот оно, рядом совсем.
Как бы чего не случилось. Раньше времени.
Но Автолик зря беспокоился.
Вскоре из-за туч спесиво выкатил Гелиос и вновь принялся поливать землю жгучими лучами. От тумана не осталось и следа. Высохли капли на листве и траве. Запарила на плечах и спинах влажная одежда. Иолай с наслаждением подставил под лучи солнца лицо. Автолик щурился и косился на солнце, но шлем от лучей не нагревался, и вообще его затылку было подозрительно комфортно и прохладно. Если бы еще невозможные пятна меньше мучили его, ползая взад и вперёд по щекам, по подбородке, по шее и по ушам. Чесалось дико. Придётся привыкать, куда денешься...
Дорога бойко катилась под ноги, в просохшей одежде шагать стало намного веселее, развязались языки. Иолай за вчерашний день израсходовал весь свой годовой запас молчания и теперь, жизнерадостно жестикулируя, размахивая руками и своим мешком, от которого Автолик каждый раз шарахался с нескрываемым испугом, рассказывал очередную историю про похождения Зевса, разносимую аэдами по всей Элладе. В последнее время эта тема была самой обсуждаемой. Тем более, самой безопасной, когда дело касалось богов. Потому как была для Громовержца зачастую очень лестной, опять же, статус поднимала.
История в исполнении Иолая звучала куда интереснее, чем у аэдов, а за некоторые подробности многие аэды удавились бы. От зависти. Геракл улыбался, иногда подбрасывая дельные предложения или дополнения. И предлагал Иолаю записать свои истории и продать микенским аэдам. По его мнению, это было бы весело и поучительно. Для кого весело, а для кого поучительно? Весело для них, а поучительно для микенцев. Потому что, если писать будет Иолай...
В воздухе уже витал едва ощутимый, но, тем не менее, ощутимый запах соли, водорослей и влаги. Морем пахло.
Они были на месте. Ну, почти.
И что теперь?...
... C моря дуло.
Соленым, мокрым сквознячком.
Всячески приятным, благорасполагающим к добродушному, особенно в такой жаркий и сложный день. Впрочем, когда они бывали простыми, эти дни?
Песчаный пляж тянулся далеко. В обе стороны. А на песке сидел человек, и глубокомысленно созерцал горизонт, игнорируя рёв прибоя, солнечные лучи и крики чаек.
Шумно приближающуюся компанию человек тоже игнорировал. Как и полагалось ванакту Коринфскому.
- Ификл! - взревел Геракл не хуже Критского Минотавра.
Когда Минотавр начинал бесноваться в Критском лабиринте, вздрагивали даже в Лаконии, на побережье Пелопонесса.
Теперь вся Ойхалия содрогнулась.
Наверняка.
Иолай поморщился. Поковырялся в ухе.
- Я же говорил, - загадочно сказал он Автолику.
Автолик удручённо пялился в песок, отчаянно жалея, что Гермес вернул Арею его шлем (Арея шлем, конечно же, свой шлем, да ещё такой, Гермес никогда бы Арею не отдал!), который делал невидимым всякого, кто этот шлем на голову надевал. Жа-а-аль... Такая вещь. На кой она медноголовому?
А вот ему, Автолику... Надел, и... Автолик вдруг вспомнил, почему он сейчас мечтает стать невидимым, и содрогнулся. Вот он так взял и надел. И что?
Нет, не надо ему даже шлем невидимости. Этот бы снять, и ладно.
- Ну, как там... Креонт? - робко спросил Геракл. - Только убить грозился, или еще что? Похуже?
Ификл мечтательно помолчал, окинул взглядом потупившего взор Геракла, улыбнулся нахально-счастливому Иолаю, скользнул глазами по Автолику... тут лицо царя Коринфа отобразило такую живую и занимательную мимику!
- Э... Я правильно догадываюсь? - медленно повернул голову к брату Ификл.
Геракл утвердительно покивал головой.
- Здорово! Здорово!! Вот это здорово!!! - очень эмоционально сообщил Ификл.
Автолик в душе поклялся, что НИКОГДА он не будет воровать вещи, о которых он ничего не знает!
- Можете возвращаться, - сообщил Иолаю Ификл. - Там было слишком много свидетелей, видевших, что драку спровоцировали не вы.
- А дочка? - Геракла этот вопрос интересовал куда больше, чем драка, тем более, что он в ней даже не участвовал. Иолай заварил, пусть сам теперь и хлебает. А то совсем от рук отбился! С Дионисом на "ты", с Гефестом у него секреты какие-то, Гипнос, и тот чего-то от них хочет. А с богами дружить нельзя, они это неправильно понимают. С ними только или по делу, или с жертвами.
Это только Гера любит театрально да громко, да вот только Герина театральность и Иолаева экспансивность вконец не уживаются - пока Гера строит планы, непредсказуемость поступков Иолая сводят на нет все её усилия.
По-крайней мере, Геракл надеялся именно на это, а не на то, что "дуракам всегда везет"!
- Дочка? Чья?! - не понял Ификл.
- Басилеева.
- А, это! Креонт одумался...
- Хвала Зевсу! - искренне порадовался Геракл.
- Потому что он хочет нянчить внуков, а не видеть свою дочь безутешной вдовой, - невозмутимо продолжил Ификл. - Что после Орхоменских событий просто неизбежно.
- А я-то при чем? Я, что ли, с Дионисом вакханалии устраивал? - обиделся Геракл.
Нет, дался же им всем этот Орхомен! Сегодня же следует очень серьёзно поговорить с Иолаем. Или хотя бы попытаться.
Особенно горластая чайка пролетела над их головами, но видимо, прицелилась плохо, белые кляксы расползлись у самых ног Ификла и Геракла. Иолай отвернулся, пряча улыбку, Автолик уставился в горизонт...
- Кто вы, уважаемые сыновья уважаемого отца? И куда направляетесь?
Маленький сухой старик, старательно обернутый тремя, а может, и четырьмя разноцветными тогами, дружелюбно улыбался в двух шагах от их оживлённой компании.
Надо отдать должное Ификлу - не растерялся он один. Видать, должность обязывала. Поистине царственным жестом отстранил Автолика стоящего на пути и слегка заслонявшего, его, ванакта Коринфа, а не кого-то там еще, и парадно взял вступление:
- Перед тобой, старик, вана....
Ладонь Иолая плотно запечатала царственный, то бишь, ванактский рот.
- Правильно, - кивнул Геракл. - Братец, ты уж не обижайся, лучше я сам. Я Ге....
Он зря не обратил внимания, что вторая рука Иолая свободна. И этой свободной ладонью Иолай неласково заткнул рот друга. Еле дотянулся, надо сказать. Геракл протестующе замычал, но решил не делать другу больно. А вот Ификл хотел, но укусить Иолая у него не получилось.
А просто отойти в сторону почему-то ни один не догадался.
- А если ты сейчас что-то скажешь... учти, трудно собирать выбитые зубы сломанными руками, - пригрозил Иолай Автолику, который лишь согласно помотал головой, разбрызгав по песку солнечных зайчиков, отразившихся от его нового носа. - Да, пошлют Боги тебе, отец, долгих лет жизни и почтительных сыновей. Добрый человек, я - Протесилай. Это вот мои друзья. Скорбные умом, но зато сердцем богатые. Они в тяжёлой хвори. Вот только на милость богов вся надежда. Вдруг явится нам Протей, мудрец, вещий морской старец, я у него и спрошу, как можно помочь моим друзьям.
По ходу монолога Иолая, лица остальных вытягивались, Геракл возмущённо промычал что-то, оттолкнул ладонь Иолая, но поздно, Иолай уже полностью владел вниманием старика, который глазел на остальных с жадным любопытством и ловил каждое слово Иолая, который совершенно не обращал внимания на три пары яростно горящих глаз.
- У нас в селении очень мудрый целитель, - с надеждой предложил старик.
Ему особенно понравился нос Автолика, и старик уже серьёзно прикидывал, сколько он сможет заработать, если приведёт такую удивительную компанию в деревню, и разрешит соседям посмотреть на таких интересных гостей через щель в стене сарая. За соответствующую плату, само собой. И внучка, кобыла-переросток, всё незамужняя, а тот здоровяк так даже вполне...
- Увы... Ваш целитель им помочь не в силах. Уж если в Дельфах им не смогли помочь, и Асклепий махнул рукой... Вот тот ворует всё подряд. Думаете, он этого хочет? Злобная Гера подталкивает его руку. И вот что стало с его лицом! А этот вообразил себя полубогом и стремится осчастливить весь мир. Только он забыл, что у него, и у всего остального мира разное понимание счастья. И думает, что он - Геракл. Ну вот, разве ж он похож на Геракла, великого героя, сына самого Зевса, совершившего столько подвигов и славящегося своей божественной силой, воспетой всеми аэдами Эллады?! Не похож? И рожи корчит неприличные? Вот то-то и оно... А вот тут... тут просто и печально. Он вообразил себя ванактом, то бишь царём! Разве ваш целитель может им помочь?
- О, великий Зевс! Как же тяжко ты караешь нас! Наш целитель мудр, но проклятия богов могут исцелить лишь сами боги!
Три пары глаз, полных праведной ярости, теперь смотрели на старика. Потому что на Иолая смотреть было бесполезно. Бесстыжий Иолай только злорадно улыбался.
В какой-то мере, он был прав. Но не настолько же извращенно!
Нахал... Разве нет?..
Вот именно.
Старик же чувствовал себя крайне неуютно. Но Иолай ослепительно улыбнулся, постучал себя по лбу и показал на ошеломлённую такой наглостью троицу.
- Вот видите. Разве они в своём уме? - и выжидательно посмотрел на старика.
- Вам туда... Там есть старая хижина на берегу. Говорят, там бывают удивительные вещи. И... и... Зевс с вами! - с искренним сожалением и сочувствием старик смотрел им вслед и сокрушённо качал головой. - Эх, такие молодые, сильные, и... а вот какой бы муж получился бы из того здоровяка для моей внучки! Пусть даже умом скорбный. И хорошо что скорбный. Кто ж в своём уме на такое сокровище, как моя внучка, позарится? Жа-а-а-аль.
Жаль. Что его никто уже не слышал.
- Ну и где эта хижина? - Иолай активно вертел головой, и едва ли не вприпрыжку обшаривал побережье. Геракл и Ификл, и те едва успевали, а уж Автолик выдохся окончательно.
- Я его придушу своими руками, если он не угомониться! - пропыхтел он, и уселся в песок.
- Я первый! - возразил Ификл. - Сперва его придушу я! Что он наплёл?! Это ты говорил - Иолай врать не умеет!?!
- До сих пор я сам в это верил, - пожал плечами Геракл.
- Ну да, конечно же, куда как лучше - я, то есть великий Герой Геракл, вместе с моим братом Коринфским Ванактом Ификлом и известным Автоликом, Королём вором, гуляем здесь себе туда сюда, никого не трогаем. Протея ищем. Потому что нашему другу Иолаю, да-да, тому самому Иолаю... ах, вы не знаете, кто это? Неважно! Главное, ему больше делать нечего, кроме как с Герой собачиться! А чего мелочиться! Нам, наверное, скучно и грустно, никого не убивают, чудовищ не посылают, и вообще тихо как-то всё проходит! - искренне высказал своё мнение Иолая. - Или я снова не прав?
- Я больше не могу, - пропыхтел Автолик. - Да пришли мы уже! Я тут, кажется, дорогу показываю! Может, он уймётся?
- Я сомневаюсь, - Ификл посмотрел из-под ладони на Иолая и повернулся к Гераклу. - Как он себя назвал? Иолай Первый? "Первый из народа"? Скромен, как всегда! Если он у нас такой умный, то пусть скажет нам, как же мы будем выманивать Протея, если он вообще здесь плавает. Потому что хижина - вон где!
Чуть поодаль песчаный пляж заканчивался, дальше берег был усыпан мелкой галькой. Галька перекатывалась в волнах, и громко шуршала под ногами.
Чуть в стороне от пляжа нашлась хижина. Лихо скособочив соломенную крышу, хижина одиноко торчала на берегу, бросая вызов однообразию голого каменистого берега. Чайки яростно проносились над ней с истошными воплями и обильно гадили на ветхую крышу.
Три лица изобразили сложную смесь неверия, брезгливости и покорности. Что-то, вроде, а чего мы ждали?
Иолай же продолжал свои непонятные метания по берегу, причитая себе под нос:
- Я это уже видел? Точно видел! А где видел? Ведь видел же... Тогда где?!!
- Иолайчик, уймись! - ласково позвал Автолик. - Тебе головку не напекло? Носишься, как сбесившийся кентавр. Так у него четыре ноги, а у тебя только две!
Ификл и Геракл молча, но с большим интересом наблюдали за Иолаем.
Тот скорбно почесал макушку, зачем-то постучал себя по лбу, потом плюнул в сердцах, махнул рукой и двинулся к другу. Геракл широко улыбнулся. Зная своего маленького друга слишком хорошо, он понимал, что тот зашёл в тупик, и сейчас, наконец, они услышат полную версию всех событий с точки зрения Иолая.
Что обычно бывает очень поучительно и содержательно!
Опять же, с точки зрения Иолая.
До Геракла он не дошел. Коротко скрипнула ветхая дверь. Никто не успел даже оглянуться. Большой корявый камень просвистел над их головами и с чётким неописуемым звуком вписался точно в середину лба.
Иолаевого.
Ификл шумно выдохнул. Геракл судорожно вдохнул, в который раз хватаясь за грудь.
Автолик про себя подумал, а вот был бы шлем не на его голове, а на Иолае...
Иолай глупо хихикнул, размазывая по лицу бурую пыль, в которую рассыпался камень, оказавшийся на деле куском рассохшейся глины. Потом заметил нечто за спинами братьев и быстро присел, прикрыв голову руками.
Поэтому остальные комья, градом посыпавшиеся на них, в Иолая не попали. Зато каким гулом отозвалась голова Автолика!
- Хватит! - заорал Автолик, размахивая руками. - Хватит! Не надо! Чего вы хотите?
- Чтобы вы ушли! - музыкально потребовал глубокий женский голос. - Особенно ты! Потому что ты непонятный, страшный и... и... ой!
Это Автолик в очередной раз скорчил гримасу, шлепнув себя по зудящей щеке.
Неловкое молчание повисло над берегом. Только чайки орали по-прежнему мерзко, и изо-всех сил старались обгадить крышу хижины как можно больше. А заодно, вдруг получится попасть ещё в кого. Вон сколько их на берегу. Стоят, галдят, жить мешают.
- Да мы бы с удовольствием, - сокрушённо вздохнул Автолик, повернувшись к хижине, и печально показал на Геракла и Иолая. - Но они никак не захотят. У них здесь дело. Ва-а-а-ажное.
- Жаль. Мне не хотелось вас убивать. Мне никого неохота убивать. Но вы, люди, так нахально лезете на мои земли. И у всех важные дела, - дверь заскрипела теперь протяжно и визгливо, и отчетливое яркое цоканье копыт заставило всех развернуться, только для того, чтобы глупо уставиться в сторону хижины. Где стояла самая красивая женщина из всех, кого они все хоть когда-нибудь видели. До пояса. Ниже - это была самая красивая лошадь, которая когда-либо существовала на свете.
Женщина-кентавр тряхнула головой, обнажив в копне великолепных черных волос маленькие козьи рожки, вскинула лук, легко натянула тетиву, и с любопытством спросила:
- Чего пялитесь? Кентавров не видели? Или у меня вторая голова отрастает, как у гидры?
- Не, гидру мы видели. Гидра, она мерзкая и некрасивая. А ты красивая, и совсем не мерзкая. Всё равно ты нас убивать собралась, так теперь что, и посмотреть нельзя? А как насчет последнего желания? - облизнулся Иолай, оценивающе пробежался взглядом по лошадиной половине, вздрогнул, и, похоже, напрочь отказался от некоторых мыслей, посетивших его совсем недавно. - Нет, пожалуй, обойдемся.
И хоть бы раз промолчал!
- Вправду видели? - обрадовалась женщина-кентавр.- Вот здорово!
- Что здорово? Что видели? Или что гидру? - холодно спросил Геракл. Он восторга дамочки с копытами не разделял. Он прикидывал, что можно будет сделать, если она в самом деле решить их убить. - Так это вовсе не здорово. Это очень неприятно. И даже временами больно.
- Да? Оно и понятно. Гидра, что с неё взять? Зачем мне разговаривать с вами. Впрочем, хотите жить, убирайтесь. Отпущу, так и быть.
- А если нет? - вступил в разговор Ификл, до того скромно молчавший в сторонке. - Если мы не уйдём? Нас больше, у нас тоже есть оружие, и мы уже не раз справлялись с гораздо более грозными противниками.
- Ой, а вот это весело будет! - кровожадно обрадовалась кентавриха. Совсем как Иолай в подобных случаях.
Геракл драматически встал в позу и покосился на Иолая. Глаза у того загорелись азартом и одобрением.
Эти двое поладят. Обязательно. Какая жалость, что ниже эта женщина... ну совершенно никаких перспектив! Конечно, браки между людьми и кентаврами особой редкостью не были. Находились любители. Но, надо сказать по чести, любительницы находились гораздо чаще. Почему? Да Афродита их разберет, почему это некоторые женщины так на жеребцов падки. В конце концов, тот же Зевс, в каком только виде по бабам не шлялся, и быком, и лебедем, и конем, и даже дождиком просачивался. Вот уж молодец! И вообще... некоторые вон барашков любят. И овечек. И ничего. Не жаловались пока овечки. Ни одна не жаловалась.
Жаль только, и он, и Иолай, и Ификл, да, вот про Автолика чуть не забыли!... так они все женщин любят. Нормальных. Мягких, теплых и с двумя ногами, и прочими формами. Жаль. Больно уж кентавриха хороша была. Сверху.
- Эй, а если мирно уладить? - снова решил вмешаться Ификл. - Если как-нибудь договориться? Полюбовно?
Тут Ификл быстренько прикусил себе язык, потому что кентавриха ТАК на него посмотрела, что покраснели все, кроме Иолая. Потому что он в это время совсем на другое смотрел.
- Полюбовно? - медленно переспросила она. И облизнулась.
Ификл часто задышал, и захотел спрятаться от таких перспектив куда подальше. Да вот хоть в гальку закопаться. Хоть и не поможет. Такая откуда хочешь откопает.
- Тпру! Лошадка рогатая, тебе совсем другое предложили! Что ты хочешь, чтобы решить все без излишнего пафоса и существенных телесных повреждений обеих сторон? Впрочем - лично я не против и размяться немножко. - Иолай лучезарно улыбнулся и с хрустом размял кисти рук. - Некоторые на скуку жаловались. Так мы это... поправим.
- Что я хочу? Вот что предложили, того и хочу. Я ведь знаю, чего вы именно сюда лезете. Вам Протея подавай. А меня сюда сама богиня прислала. Я берег охраняю. От таких назойливых существ, как вы. Я - кентавр, а не лошадка, и зовут меня Эвсхимая. От моих медных копыт нет спасения никому, от взмаха моего хвоста летят повсюду медные спицы, и из лука я стреляю прилично, - пригрозила кентавриха.
- Та самая Эвсхимая? - почему-то восхитился Иолай, а Геракл вдруг вспомнил, кто такая Эвсхимая. - Которая Зевсу рога наставила? С Паном, который и так всю жизнь с рогами! И который заявил Громовержцу, что если у него, у Пана рога вон какие, да с самого рожденья, то уж Зевсу отрастить себе такие же и вовсе не зазорно!
- Точно! Вот и мне отрастили. За компанию, - вздохнула Эвсхимая. - И рога. И копыта. И всё прочее.
- Эй, а ты про это откуда знаешь, Иолай? - вскинулся Геракл. - Про рога никто не знает. Даже я.
- Оттуда, - отмахнулся Иолай. - От Диониса, от кого же еще? Да и Гермес намекал давеча. Значит, лошади тебе не нравятся? А Пан понравился? Он ведь тоже с копытами, и с хвостом, и волосатый весь.
- Иолай, - укорил друга Геракл. - Разве у тебя нет ничего такого, о чем бы ты не сожалел? Может, напомнить?
Иолай задумался.
- Такого нет! - отрезал он.
- А я не сожалею. Пан, он... - Эвсхимая мечтательно зажмурилась. - Он бог. Хороший бог. Он лучше Зевса.
Брови Геракла поползли вверх.
- Неудивительно, что он так разозлился.
- Мне теперь до самой смерти скитаться в одиночестве, ибо люди меня не желают, а кентавры мне чужеродны и неприятны. Но Гера обещала мне мужа. Потому я вас убью. Но... Дайте мне мужчину, и делайте на этом берегу всё, что пожелаете! Мне всё равно, от кого я получу, то, что я хочу.
- Давай лучше драться, - предложил находчивый Иолай. А Ификл подумал, что, похоже, другого выхода у них нет. Автолик решил, что ему все равно, потому что голове они ничего сделать не могут, раз шлем непробиваемый, а всё остальное он вполне сможет спрятать в камнях. Лишь один Геракл остался, по-обычаю, недоволен. Не потому что не любил драться, а потому что не любил драться без веской причины. А на этот раз он её не видел.
- А как насчёт Автолика? Он еще не женат, - предложил он, медленно передвигаясь к своему мешку, чтобы достать веревку. Пока она на ногах, с ней не справиться. Если они не свалят эту кобылицу...
- НИ ЗА ЧТО! - упёрлись Автолик и Эвсхимая. А Автолик добавил. - Вон, Иолай тоже не женат. И ты тоже!
Прекрасно. Теперь ПРИЧИНА была.
- Иолай! Только мешком своим её не бей!! Всё-таки, вроде женщина.
Эвсхимая по-лошадиному всхрапнула, вскинула лук, тетива вибрирующе тренькнула, и Геракл буднично перехватил тетиву у лица Автолика. Впрочем, он мог бы и не стараться, ведь лоб у Автолика был железный, и бронзовый наконечник ему был не страшен. Но... что поделаешь, привычка.
Ификл метнул в кентавриху камень, но она легко увернулась, лягнула камень задними ногами, камень попал в хижину, та угрожающе затрещала, качнулась, но устояла.
Эвсхимая махнула хвостом, и короткие, острые медные спицы полетели во все стороны смертоносными брызгами. Две со звоном отскочили от шлема Автолика, одну Геракл поймал у своей груди, остальные свистнули над головами, Ификл шмякнулся в гальку, от души приложившись физиономией.
И что-то это напоминало...
- Иолай, свяжи ей ноги! - приказал Геракл, пытаясь набросить веревку на талию Эвсхимаи.
Иолай метнулся под ноги Эвсхимае. Как смог, опутал её передние ноги верёвкой, потому что кентавриха не дожидалась, пока он свяжет её, а норовила как следует лягнуть его своими медными копытами, или, хотя бы наступить, и вовсю размахивала хвостом, осыпая камни медными спицами. Ификл отвлекал Эвсхимаю, как мог - швырялся камнями. Не мечом же в неё тыкать, в самом деле.
Бросив конец верёвки Гераклу, Иолай вскочил на спину кентаврихе. Геракл отлично понял, чего хотел от него друг, и дернул веревку на себя. Иолай в это время крепко обхватил Эвсхимаю руками, невежливо ударил её по затылку, и кентавриха стала заваливаться на бок. Автолик ухватился за веревку рядом с Гераклом, дело пошло веселее. Наконец, метко брошенный Ификлом камень ударил Эвсхимаю между рогов, и она рухнула.
Иолай перелетел через голову Эвсхимаи, проехался животом и носом по гальке и замер.
Чайки продолжали горланить, как ни в чем не бывало. Белое пятно смачно расползлось по гладкому гнедому лошадиному крупу.
- Иолай, ты в порядке? - заботливо спросил Геракл, тоже, скорее, по-привычке.
- П-фее, - отчётливо сказал Иолай, выплёвывая гальку. - Кто был такой добрый, и орал: "Иолай! Только мешком её не бей!!!"?!
Тактичное молчание подтвердило, что вопрос сочли риторическим.
- Та-а-ак... Значит, местечко, говоришь, запомни! Ах, старый ты козел морской! Гипноса науськал, сам не мог! Нет, я местечко ЗАПОМНИЛ. Мордой в гальку! Да сколько можно?! Короче, так, сейчас будет вам Протей! Я устрою! - Иолай решительно зашагал к полосе прибоя.
- И как же ты это устроишь? - ехидно поинтересовался Автолик. - Куда она тебя копытом стукнула, что у тебя последние остатки ума вышибло. Какое местечко? Кто говорил? Никто не знает, как приманить Протея. Ждать надо, пока сам он...
- Представь себе, Я знаю! - отпечатал Иолай, развернулся лицом к волнам, сложил ладони у губ и заорал так, что чайки в истерике разлетелись во все стороны. - Афроди-и-и-и-ита-а-а-а!
Тишина. Даже чайки с перепугу не орали больше. Только шорох волн, да шуршание перекатываемой гальки. Полубог вопросительно посмотрел вверх, потом развел руками, когда Иолай нетерпеливо к нему повернулся.
Тогда Иолай добавил более требовательно.
- Афроди-и-ита! Почему ТЕБЯ ВСЕГДА НЕТ, КОГДА ТЫ НУЖНА?
- Не ори! Не глухая, - в дверях хижины стояла Афродита. - Мог бы сперва оглянуться, а потом орать. Вот я вся здесь. Чего тебе, сладкий?
- Немного, - заверил Иолай. - Помоги безумно влюблённому!
Афродита недоверчиво посмотрела на Иолая, потом, с сомнением, и некоторым ужасом на поверженную кентавриху, покачала головой.
- О-о-о... И в самом деле безумно.
- Да не в неё, - отмахнулся Иолай. - И не я. Какая разница? А ей ты могла бы немного помочь?
- Не могу, папа запретил. И что я могу сделать для тебя? - лукаво улыбнулась богиня любви, как всегда, сияющая, лучезарная, хрупкая, словно пена морская, жемчужина Олимпа. - Мне, знаешь ли, скучно. А с тобой, временами, бывает так весело.
- Дай мне четырёх самых красивых своих жриц. И чтоб не слишком разборчивых.
У красивой богини некрасиво отвалилась точеная челюсть. Ификл и Геракл переглянулись. Ификл глупо и довольно заулыбался. Он бы тоже не прочь. Четырех! Красивых!! Не разборчивых!!! Жриц!!!! Афроди-и-иты!!!! Автолик запальчиво стукнул себя по лбу и взвыл, потрясая ушибленной рукой.
- А... э... ну-у... э-э-э... а четыре не многовато ли, особенно не слишком разборчивых? - не сразу нашлась, что сказать Афродита. - Мне для тебя ничего не жалко, мне ТЕБЯ жалко. Геракл, ты бы сказал ему.
Геракл и Ификл согласно закивали.
- В самый раз! - самоуверенно заявил Иолай, но заметив, КАК смотрит на него Афродита явно округлившимися, но все равно очень красивыми глазками, скромно добавил. - Да ты не бойся. Я их на камушки посажу, с лирами. Посидят немного, одного старичка по лысине погладят, и можешь забирать. И всё. Стиксом клянусь.
Афродита разочарованно поперхнулась. Ификл и Автолик едва не завыли. Лишь один Геракл почему-то широко улыбался.
- И всё? - нахмурила бровки Афродита. - Не верю. Точно всё? Ты и... и всё?
Иолай красноречиво приложил ладонь к сердцу.
- И всё? - не успокаивалась Афродита.
Иолай театрально стукнул себя в грудь.
- А зачем не слишком разборчивых? - обречено вздохнула Афродита.
- Чтоб вели себя правильно. Так дашь?
- Дам. Но чтоб на камушках, с лирами. И всё! - Афродита снова вздохнула, повела плечами так, что теперь вздохнули все, кто был на берегу. - Увидимся, мальчики. Автолик, симпатичный колпачок! Ификл, м-м-м... как-нибудь побеседуем. Одни?.. Гераклик, проследи за своим шустрым другом, ладушки?
И рассыпалась мягкими цветными искрами. Искры разлетелись по пляжу, свернулись в сверкающие смерчи, и каждый из них вдруг вырос, уплотнился, и обернулся девушкой.
Афродита сдержала слово, достаточно было одной из них, чтобы все мужчины забыли, кто они, зачем, и всё остальное.
- Ва... - только и смог сказать Автолик.
- Руками не трогать, я обещал, - жёстко предупредил Иолай, потёр руки. - Так, теперь дальше...- Он развернулся, прошёл мимо остолбеневших друзей, подошел к хижине и добавил, когда Автолик непроизвольно потянулся к жрице. - Руки поотбиваю.
- А... - попытался сказать что-нибудь вконец ошалевший Геракл.
- Потом! - отрезал Иолай, бухнулся на колени. - Геракл, я тебе потом все расскажу. Честное слово! Вот самое честное слово! Но потом, потом... Ди-и-о-они-и-ис! Взываю!.. Ты мне задолжал!
Геракл в отчаянье зажмурился. Сейчас что-то будет. Нагло объявить богу, что тот что-то должен смертному!
Ничего не было.
Правда, что-то мягко журчало у его ног.
Радостный многоголосый вопль заставил его открыть глаза. Вино! Ручеёк вина журчал и извивался прямо у его ног. Ах, чтоб вас церберские вши заели! Ручей вина! А вино Иолаю зачем?! В таком количестве?
Но, похоже, Иолай знал, зачем.
- Готово! Ну, что? Поразвлекаемся?
Геракл ушам своим не мог поверить. Развлекаться? Иолай устроил такой бардак, чтоб поразвлекаться?! Вытащил Афродиту, жриц выпросил, прилюдно обозвал Вакха своим должником, хотя ничего ему Вакх не должен. Разве что самую малость, за Орхомен. Но чтоб вино ручьём, это надо...
Зевс за что караешь?
Потому что Иолай сошёл с ума. Однозначно.
Теперь надо попытаться как-то помягче объяснить это самому Иолаю. Пока не поздно.
- А мне вина можно? А то голова болит. После того, как меня, бедную женщину, жестоко избили четверо здоровых мужиков, могу ли я рассчитывать хоть на какое-то сочувствие? - зашевелилась Эвсхимая. - Что уж теперь. Мужика не получу, так хоть напьюсь.
- А налетай! Вина хоть залейся! - широким жестом пригласил Иолай. Потом задрал в небо голову и гаркнул чайкам, которые и так давно уже пребывали в истерике. - Передайте - тут обещание!
Всё.
Поздно разговаривать.
Ладно. Подождём. Ведь для всего этого должно существовать объяснение.
По крайней мере, Геракл надеялся, что у Иолая есть объяснение.
* * *
MATURA, DUM LIBIDO MANET
СПЕШИ, ПОКА ОХОТА ЕСТЬ
- И что теперь затеяли эти двое?
- И что обычно затевают эти двое? - кисло отозвался Аид, лениво отхлебнул из золотой чаши, и добавил. - И чтоб меня не впутывали!...Подожди, а кого ты имел ввиду?
- Как кого? Сынулю, который там, внизу, прохлаждается, - удивился Зевс. - Ну не жену ведь с Аресом. Я этого оболтуса медноголового и так насквозь вижу.
- А-а-а... Ну, я так и подумал. Слушай, а Гермес ни-ни? Даже случайно?
- Что? - не понял громовержец, поковырялся в кучерявой бороде и выжидательно посмотрел на Аида. - Что ни-ни?
- Ну, Гермес никакого отношения к его рождению не имеет? А то больно шустрый малый получился. По твоим сведениям?
- По ПОСЛЕДНИМ сведениям, это вообще племянник моего сына получился. И внук Амфитриона, - Зевс неприлично плюнул в золотую полированную тарелку, где отражалась, правда, весьма искажённо, его физиономия. Наверное, поэтому и плюнул. - Этих смертных хлебом не корми, дай сказки напридумывать, они и счастливы. Когда сплетни стареют, они становятся мифами. Вот они и стараются. Не бойся. Ни-ни наш Гермес. И рядом не стоял. И никто не стоял. И не племянник он. Обычный он, потому и шустрый. Боится, что не успеет. И правильно боится.
- Не успеет? - оживился Аид.
- Этот? Этот успеет. Только зачем?
- Как зачем? Это - жизнь... - мудро заметил Аид.- Мне ваша амброзия уже вот где. А винца нет?
- Ты мне в словоблудство не ударяйся. Ишь, смертные моду взяли словоблудить, и вы туда же! Не жизнь это, а суета. Жить - это наслаждаться тем, что у тебя есть. А не бегать за Химерой! О, а я неплохо сказал, а?
- Так он и наслаждается. Насколько это возможно с твоим сыном. Который немного слишком правильный, - заметил Аид, любуясь закатом.
- Зато он, прохиндей белобрысый, немного слишком неправильный.
- Потому что наслаждается и живёт? - улыбнулся Аид, уже зная ответ.
- Угу... Вот ПОЭТОМУ и живёт. Понял? - Зевс покрутил в руках золотую молнию, крякнул, швырнул её в золотую тарелку, которая уже сколько времени раздражала эгидодержавного своим крайне неприличным отражением не кого там, а самого Зевса! А встать и убрать было лень.
Слабый раскат грома задребезжал по зале, когда молния с треском и исрами развалила тарелку на двое.
- Опять Гефест халтурит! Ну что, это разве молния? А жёнушка моя прямо таки жить не может, если кому грязи в жизнь не накидает. Никак не соглашается, что кроме чужих неприятностей, есть еще и другие радости в жизни! Правда, ей тут тоже... подкинули недавно! - Зевс радостно и раскатисто расхохотался. Отдаленное эхо предгрозовых раскатов прокатилось над пыльной Геей в бледном небе. - Ей жертвенник... знаешь куда! Она ж потом! Ох и амбре было! Злая теперь. Как ты считаешь, братец, унять дуру? Или пусть мальчики повеселятся?
Аид крякнул. Похоже у Зевса было своеобразное понятие о том, что значит веселиться.
- Да не делай такое лицо. Думаешь, я ничего не знаю. Я тебе кто? - Зевс встал, навис над Аидом, небо внезапно потемнело, заклубилось мрачными серыми тучами, ветер развевал длинные, черные, как Нюкта, волосы Дия, и в глазах того росли, искрились молнии. Те самые, которые разят виновных, не зная ни сожаления, ни сострадания. И уж совсем не те, которые ковались Гефестом, чтобы пугать смертных и сотрясать Гею.
- Ты мой брат. Младший, - подчеркнул Аид.
- Правильно, - довольно подтвердил Зевс.- Какие же у меня дети беспокойные, а? А вот скоро еще один будет. Справедливый, самому жутко! Еще один... немного слишком правильный. Иначе нельзя. Иначе люди забудут, какими они могли бы стать. И тогда они перестанут быть такими, какие они есть. Подумай, какими они тогда станут? Не нравиться? И мне не нравиться. Такие мне не нужны. Да и кому они такие нужны? А вот у тебя почему детей нет? А? Или брезгуешь смертными? Так зря, они, между прочим, получше будут. Потому что не ломаются, да жить торопятся!
- И что я могу им дать? - Аид посмотрел в глаза Зевса. - Что я могу им дать в подарок? Я - царь смерти?
- Жизнь. Вот что ты им можешь дать, - захохотал Зевс. - Это было бы остроумно!
- А потом смерть. Зачем? - поджав губу, сказал Аид. - Они всегда умирают... А мы всегда живём. Не стоит.
- Стоит, брат. Стоит. Когда-нибудь не будет нас. Ты себе даже представить такое не можешь? А я вот могу... Не будет нас. А они будут. Другие, но всё равно будут. Да не криви ты рожи, все равно, кроме меня тебя никто не видит. А Геракл и друг его... Дети играют. Вот заберу сына к себе, тогда узнает, что это такое - работать! А пока пусть играют. Жалко, что ли? Опять же, у меня планы.
- А если доиграются? Опять мне расхлёбывать?
- А если... - Зевс увесисто грохнул кулаком по столу. Стол вздрогнул, но выдержал. Зевс с достоинством выпрямился, нахмурил густые брови и мрачно пообещал Аиду. - Тогда я вмешаюсь. И никакая баба железная ей не поможет !