BELLA MERENTI MURES, UBI CATTUM NON HABET AEDES
МЫШИ ВОЮЮТ, КОГДА В ДОМЕ НЕТ КОТA

Нюкта еще не вступила в свои права.
Но темнота уже опустилась на жаркую, измученную зноем Гею. Все небо затянуло тяжелыми тучами, грузными, почти черными, наполненными дождем и гневом.
Гекон шустро выбрался из пещеры и влез на большой и горячий камень. Что может делать гекон в холодеющем воздухе, когда вот-вот Зевс обрушит на землю свое недовольство, а тучи - обильный дождь?
Ни на солнце погреться, ни мошек половить. Неправильный гекон.
Неправильный гекон ждал. Мошки его не волновали, тучи не пугали. Одна муха сама в пасть влетела по дурости природной, так выплюнул. Не понравилась муха. Невкусная...
У камня возникла женщина. Прекраснейшая из прекраснейших. Гордая, холодная, сильная и жестокая. И все равно прекраснейшая.
Ее гневные павлиньи глаза потеплели, когда она увидела гекона. Тонкими пальцами она нежно погладила гекона и улыбнулась. Ей пришла в голову мысль, а что будет, если дернуть гекона за хвост! Но Арес такой обидчивый. Она сдержалась.
- Итак, сын мой, права ли твоя несчастная мать?
- Права, мама. Ты всегда права, - гекон вытянулся, вырос и ... стал мужчиной, который тепло взглянул на мать. - Это так унизительно, подслушивать в таком виде, зато...
- Зато это так полезно! Теперь мы знаем, а значит, мы готовы. Значит, Дионис... А Лукавый отправил их к Протею. Я ожидала, что такое случится. Пойдем, сын мой, Зевс не должен догадаться.
А Зевс нашел занятие позабавней пустых догадок.
Зевс гневался. От всей своей могучей натуры. Не жалея своего гнева ни для кого. А право, что жалеть? На всех хватит!

PARRA DELICTA APERIUNT VIAM AD MAJORA
МАЛЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ОТКРЫВАЮТ ДОРОГУ БОЛЬШИМ

Земля содрогалась.
Зевс - громовержец бросался молниями щедро и обильно.
Раскаты сотрясали воздух, заполненный дождем, ночью, и вспышками молний.
Хорошая погода для сомнительных предприятий.
Так думал Автолик, безнадежно промокая под ливнем. Уж он-то знал толк в сомнительных предприятиях. И оно ему надо?
Так думал Ификл, добавляя с тоской про себя, что он уже не просто промок, он весь пропитался водой. Но нельзя же оставить такое сомнительное предприятие без его несомненно, здравого смысла?
Так думал Иолай, с сочувствием к Зевсу размышляя о том, куда же их, мужчин, заводят вино и женщины, когда они, мужчины, теряют от любви и хмеля головы. В сомнительные предприятия, куда же ещё! Вот и мокни теперь с такой-то радости!
Так думал Геракл, грустно соглашаясь сам с собой, что ливень можно было и переждать. При таком-то сомнительном предприятии. Нет, понесло их в ночь, в завесу воды и вспышки Диевого гнева. А вдруг, да этот гнев кого по голове шарахнет?
Шарахнуло по дереву, растущему неподалеку.
Все четверо переглянулись и ускорили шаг, насколько это было возможно - дорогу развезло, в скользкой грязи ноги увязали и расползались.
Но Гермес сказал, что уйти они должны обязательно ночью, пока Зевс будет бушевать, и Семья будет слишком занята собой, чтобы интересоваться кем-то еще.
- Автолик, что ты такого сделал, что Гермес теперь на побегушках у Геры? - первым не выдержал общего глубокомысленного молчания Иолай.
Увязать в раскисшей дороге как-то веселей под занимательную беседу. Разве не так? А вопрос, заданный Иолаем был куда как занимателен.
- А как ты думаешь, что еще я мог сделать?
Мгновение висело молчание в тугом шелесте ливня, потом дружный хохот грянул едва ли слабее очередного Зевесова громового раската.
- Что ты украл у Геры? - оживленно спросил Ификл. - Нет, не говори! Только не... не-е-т. Именно это ты и украл, да?
- Ну, да, жертвенник. Зевсом клянусь, только ради пустой забавы. Я бы вернул! Какого ляда он мне нужен?
- Действительно, какого? - сладким голосом подхватил Иолай, уже предвкушая.
- Эта зараза такая тяжелая! Я его и уронил. Не хотел, вот не хотел, даже в мыслях такого не было!
- Уронил, и что? Поднял бы, да вернул на место. Не с Олимпа же ты его уронил, - пожал плечами Геракл.
- Я его в яму уронил. С навозом... Конюшня там была, при храме... кони, Гере посвященные... чего ржете? Как те мерины в конюшне, кода жертвенник булькнул...
Скрестив на груди руки, Автолик стоял под дождем и обиженно ждал, когда у остальных пройдет приступ истерического смеха.
- И Гера знает, что он... булькнул?! - с трудом выговорил Иолай.
- Нет. Хвала Гермесу, она знает только, что он булькнул. А кто это сделал... да если б знала, я тут с вами не гулял бы! А-а-а-а! Так и этого хватает! Сами видели... А какого нас в Фивы занесло?
И в самом деле - Фивы. Так по дороге. Обходить - далеко получается. А так - обсохнуть, вздремнуть до рассвета, пока Зевс вволю не набушуется, а потом вперед, все по плану...
План был прост. В принципе. Добраться до побережья.
Все. На этом план кончался.
Дальше начинался кошмар. Потому что, там они должны были отыскать Протея.
- Как раз задачка для Геракла, - злорадно ухмыльнулся Иолай.
- Это почему? - прищурился Автолик. - В чем подвох?
- Старец Протей, меняющий, подобно морю, свой образ и превращающийся, по желанию, в различных животных и чудовищ морской бог. Он обладает даром прорицания, всплывая из глубины, открывает он иногда людям будущее, дает мудрые советы... Он вещий бог, нужно только уметь застигнуть его неожиданно, овладеть им и заставить открыть тайну, - вспомнил Геракл те сказки, которые рассказывала ему в детстве Алкмена. Никто не верил, что Протей есть на самом деле, но если Гермес сказал...
- А подвох?... - широко улыбнулся Иолай (жаль, что его улыбку не видел Геракл, он бы успел заткнуть другу рот) - Вот вам вопрос - если... когда мы сумеем застигнуть его неожиданно, КТО и КАК овладеет им, чтобы заставить открыть тайну?!
Глубокое молчание было ему ответом.
Ведь умеет задавать подлые вопросы, зараза малорослая!
А... ладно!
Потом придумаем... Вон, Фивы впереди.

LOTA LICET CORNIX, TAMEN ENITET ALBIDIOR VIX
ХОТЯ ВОРОНА ПЕРЬЯ И КУПАЛА, БЕЛЕЕ ОТ ЭТОГО НЕ СТАЛА

Фивы спали.
Факелы давно потухли. Да какие там факелы в таком-то потопе?
Масляные светильники при зажиточных домах давно переливались через край водой в масляных радужных разводах.
Шелест. Стук капель.
Тихо.
Фивы спят. И все спят.
Даже собаки спят себе, забившись в щели.
Лишь басовитый рокот грозы колебал сонное умиротворение белокаменных Фив. А что Фивам? Фивам наплевать. И на гнев Диев, и на молнии его громовые. Пусть себе гневается, коли ему делать нечего, только как молниями бросаться. Покидается, покидается, утомится да и успокоится. Впервой, что ли?
Потоки воды струились по мостовым, пенились и сворачивались воронками, обрушивались со ступеньки на ступеньку, и большие пузыри лопались в бадьях, пифосах, полных дождевой воды (потому что нерадивый горшечник поленился убрать их до дождя под свой ветхий навес возле мастерской), а фонтаны степенно и нерасторопно переливались через край.
Дождь идет.
А как иначе?
И не жадно идет, а то! Если уж Зевсу молний своих золотых не жалко, то что воду жалеть?
Ификл задумчиво подсчитывал, достаточно ли его золотой пряжки, чтобы оплатить в дорогих Фивах ночлег, кормежку всех четверых, причем как ночью, так и утром. Конечно, у них с Гераклом в Фивах есть свой дом. Но сколько лет он пуст? Паутина, сырость и пустота...
А с другой стороны, если Автолик опять обчистит кого-нибудь? Вот бить будут всех, или только одного Автолика? Может, их дом вовсе не такой уж мрачный и пустой? Но разводить огонь, когда они такие мокрые и продрогшие, готовить что-то, самим готовить!.. и то, только в том случае, если они найдут, что готовить... Лучше уж пусть Автолик ворует. Подумаешь, лишний раз по морде получит. Вон как разукрашен, новый синяк уже никто даже и не заметит. Это если попадется. А надо отдать Автолику должное - попадался он редко. Никогда, точнее, если не считать случаев с Гераклом и им, Ификлом. Очень хорошо удирать умел.
В конце-концов, у него, Ификла, ещё заначка имеется. Про которую никто не знает. Ничего, откупятся.
Геракл устало вспоминал их последнее посещение Фив. О-о-о, они и удирали! Еле ноги унесли! А все кто? А все Иолай!
Нет, конечно, басилей одурел совсем, когда предложил Гераклу свою дочурку с фигурой кобылы (что не так и плохо, а даже наоборот) и характером Гидры (а вот это вовсе даже... нехорошо).
Но ведь за такие предложения по ушам не бьют! Даже если эти предложения допекли уже до самого, до того.
Так Иолай не понимает!
А басилей не понял Иолая.
Конечно! Он, басилей, хотел как лучше. Как лучше он хотел! Басилейскую дочку Герою в жены! Так за что по ушам? И от кого?! Думаете от Героя, от сына Зевса? Если бы...
Иолаю подпрыгнуть пришлось, чтобы дотянуться как следует до ушей басилеевских, чтобы хлестко, да с оттяжкой...
Басилей очень обиделся. И правильно! На его месте Геракл обязательно обиделся бы.
Пришлось очень быстро удирать... На Иолая Геракл не сердился (очень уж дочка у басилея пугающая была).
Хотелось бы еще узнать, Креонт простил им тот досадный случай общего непонимания, или все еще жаждет их крови?
Льет дождь, и прекращаться не собирается.
Куда податься? Ификл уже давно голодную слюну глотает, Автолик печально и громко шмыгает распухшим носом, а Иолай так душераздирающе зевает, что еще чуть-чуть и он вывихнет себе челюсти. Ну куда это годится? Куда же пойти?
- А если к Никифору? - с трудом подавил очередной зевок Иолай. - И Креонту он доносить не станет, сам нас от басилея прятал в прошлый раз.
- И кто виноват, что он нас прятал? - задал вполне справедливый вопрос Геракл.
- Ты, - заявил Иолай. Геракл онемел от такой наглости. - А как ты думал? Басилейскую дочку за меня сватали?
Геракл задумался. Ну, если посмотреть на дело с такой стороны...
Трудно сказать, что Никифор очень обрадовался, после того, как они долго и упорно колотили в двери, пока смогли добудиться старого, уставшего от праведных и не очень дел, человека. Все-таки пристроить четырех человек, а уж накормить! Аппетит троих Никифор знал хорошо. Но когда Ификл отдал ему свою пряжку, Никифор превратился чудесным образом в радушнейшего хозяина. И комната нашлась, небольшая, зато каждому по кровати, и ворох сухих стареньких, но чистых пеплосов. Подумаешь, женские, не по улицам ведь ходить собираетесь! А если и собираетесь, то это вам как раз, может, в бабском-то наряде не узнают, потому, как Креонт до сих пор злющий, что ваш панахейский кабан, мордой землю роет и визжит как хряк, который свинью очень хочет. Мол, поймаю, больно сделаю!
Покосившись на очередной душераздирающий зевок Иолая, Никифор пожелал приятного отдыха, и удалился. Но не забыл прислать с заспанной девочкой-служанкой корзину с хлебом, зеленью и холодным вареным мясом. И амфорой теплого неразбавленного вина.
Отчего заснулось еще быстрей и слаще.

A CANE NON MAGNO SAEPE INGENS APER TENETUR
МАЛЕНЬКИЙ ПЕС ЧАСТО УДЕРЖИВАЕТ БОЛЬШОГО КАБАНА

Я чего-то не понимал!
Ясное дело, пойми такое! Я видел глаза Иолая.
На своих друзей ТАК не смотрят! Он же смотрел на меня с нескрываемым страхом. И еще в его взгляде было... отвращение. А чего я сделал? И на голову мне что-то непонятное капает... Я нервно облизнул губы. Иолай вздрогнул, он едва не шарахнулся от меня в сторону, но сдержался, только подобрался весь и не сводил с меня настороженного взгляда. Да что ж такое?
Я хорошо знал этот его взгляд, когда глаза моего друга темнели, менялись, и приобретали цвет предштормового моря. Иолай злился.
Кто сказал, что глаза у Иолая чистые и голубые, как небо? Тоже, мне Гомеры... А вот и нет!
Разные бывают глаза у моего энергичного друга, разные, как он сам. Они даже цвет меняют, когда меняется его настроение. Правда, сам он, похоже, не догадывается, каким образом я узнаю о его мыслях. Вот когда он доволен, глаза у него точно голубые, зато когда злой, темнеют, как сейчас, а когда он строит планы, тогда они вообще непонятного цвета, то зелень скользнет во взгляде, то синева.
Так вот, сейчас Иолай злился. Очень, судя по всему.
- Скотина! - отчетливо сказал он мне. - Животное! Цербер твой папа, зубищи вон какие вырастил. Как жрать кого попало, так это пожалуйста, а как отвечать, то я крайний? А ну, плюнь дядю, зверь!
За что это он меня так?
Непонятно что-то, почему это у меня ноги до земли не достают, болтаются как-то в воздухе. И капает, опять же, непонятно, и прямо на темечко. И положение у меня совсем неудобное.
Ага, так это меня кто-то за шиворот держит!
Я изогнулся как мог, заглянул вверх...
...!
Точно, его папа - Цербер! Меня держала за шиворот такая жуткая тварь, Аресовская собачка по сравнению с ней - так, милое домашнее животное. И это ее слюна капала мне на голову. Фу-ты, гадость какая!
Зато мне легче стало. Это Иолай на зверя клыкастого злился, а не на меня.
Но тут зверюга решила проиграться, и начала бешено мотать головой. Ух, как захватывающе! Хорошо, что я не страдаю морской болезнью. Ткань не выдержала, раздался треск, и я по крутой дуге улетел непонятно куда.
Потом оказалась, что прямо на Иолая. По идее, я должен был его раздавить. Не раздавил, хвала богам, судя по тому, как энергично Иолай отпихнул меня, поднимаясь на ноги.
Зверюга жизнерадостно подпрыгнула и рявкнула. Нас снесло жарким вонючим потоком воздуха из огромной пасти, сбило с ног. Уши заложило от вибрирующего рева. От прыжков земля содрогалась, и мелкие камушки подпрыгивали на высохшей глинистой земле.
И что нам со всем этим делать?
Иолай глупых и ненужных вопросов себе не задавал. Он вытащил свой меч, подобрался к зверюге, пока тот прыгал и ревел, и воткнул свой меч в... вобщем, даже такое чудище должно было почувствовать сильную, пожалуй, даже очень сильную боль и чисто мужское оскорбление. Потому что теперь я видел, кем была зверюга. Именно была. Пока Иолай не ткнул туда мечом.
Зверь завизжал. Волосы на голове у меня непроизвольно встали дыбом, а зубы заныли от этого звука.
Зверюга сшиб Иолая мощным ударом лапы, и прыгнул на него всей своей огромной тушей. Но упал мимо Иолая, клацнув зубами пустой воздух. Это я вовремя схватил зверя за лапу и дернул на себя.
Зверь яростно огрызнулся, зубы лязгнули у самого моего носа, и я выпустил лапу. Я не испугался, просто от неожиданности слегка растерялся. А зверь твердо решил отомстить своему обидчику, лапа тяжело припечатала Иолая к земле, меч отлетел в сторону, тварь распахнула пасть, Иолай закричал, я бросился вперед в стремительном прыжке и понял, что не успеваю...
Ни защитить, ни уберечь...

SUPERFLUA NON NOCENT
ИЗЛИШНЕЕ НЕ ВРЕДИТ

Темно... Тепло. Храпит кто-то рядом. Громко храпит.
Тяжело дыша, Геракл лежал на постели, завернувшись в теплый
пеплос, и соображал, что он здесь делает, и где это - здесь. Наконец, мысль пришла.
Иолай!
Геракл сорвался с кровати, и одним мягким прыжком оказался возле спящего Иолая.
Тот спал крепко, сладко и беспробудно.
В отличие от Автолика, который увлеченно храпел и дрыгал ногой. Тоже, небось, сны видит. Неудивительно, что во сне Геракла собака так паршиво рычала! Когда у тебя под боком ТАК храпят, еще и не такое приснится. Что-то странные сновидения посещают и его, и Иолая. Зараза Гипнос чудит, скотина такая! Чтоб его перевернуло да шлепнуло! Пообрывать бы ему... головки маковые!
Иолай и покрывало из шерстяного пеплоса сплелись в таких немыслимых объятиях, что Геракл склонен был думать, что его друг сражается во сне с большой злой Гидрой. Хотя, скорее всего, тому снилась какая-нибудь нимфа.
Распутать столь хитрый клубок из Иолая и покрывала, и не разбудить самого Иолая показалось невозможной задачей. Пусть его, спит, так спит. Может, им так удобней?
Кому?
Иолаю и покрывалу, естественно.
А вы что подумали?
Ификл сидел на постели и допивал вино. Вино давно перестало быть теплым, но Ификлу было все равно.
- Он и тебя разбудил? - сочувственно спросил Ификл. - Аресом клянусь, удавил бы гада, если бы не Гермий. Как Иолай может спать при таки звуках?
- Иолай может спать при любых звуках. Обычно, я тоже, но мне кошмар приснился. И похоже, именно от храпа Автолика. Давай его разбудим!
- Как? Выбросить на улицу под дождь? Пусть уж спит. Если бы моя стража не расквасила ему нос, он бы сейчас не храпел. Лучше заткнуть ему рот этой ужасной фиолетовой рваниной Иолая! - задумчиво предложил Ификл, уже порядочно набравшийся вина. - Впрочем, не пойдет. Автолик за ночь сжует злополучную тряпку, которую Иолай гордо именует одеждой, а Иолай потом за день сжует нас. Нет, не сжует, а сразу растерзает. Ну, ты посмотри, дрыхнет, и все тут! Где справедливость?
И замолчал, вероятно, глубоко задумавшись, где все-таки та самая справедливость. Геракл тоже помолчал немного, чтобы не мешать брату думать.
Потом заметил, что Ификл спит. Он накинул на плечи брата пеплос, и взял амфору. Вдруг, еще вино осталось?
Вина не было.
Аид его возьми, что же значат все эти сны?
Ведь они что-то значат?
Ведь значат?
Наверняка.

MINUTULA PLYVIA IMBREM PARIT
C МАЛОЙ ТУЧКИ БОЛЬШОЙ ДОЖДЬ

Розоперстая Эос величественно выплыла на небосвод.
Раннее утро. Ах, эта молоденькая и очаровательная Эос! Просыпается
спозаранку, выбирается на небо раньше самого Гелиоса, оглянется на Гелиоса сияющими глазами и ну краснеть, алеть, заливаться девичьим румянцем на все небо.
Хороша, глаз не отвести!
А Гелиосу хоть бы что! Катит свою колесницу, и пусть заливается глупенькая Эос румянцем сколько влезет!
Первые лучи солнца выгнали Геракла во двор. Он помог Никифору набрать воды из колодца, затопить большой очаг в зале. Девочка, оказавшаяся внучкой Никифора, старой тряпкой разгоняла лужи во дворе. Синее небо сияло яркой свежей глубиной. Воздух был чист и влажен.
Пора.
Самое время для великих дел.
И чем раньше, тем лучше. Его могучая натура требовала немедленных действий.
Иолай это ненавидел.
Еще бы! Утро для него - обычно не самое лучшее время.
Ну вот! Ификл появился в большом зале, пинками подгоняя сонного, и оттого очень злого Иолая. Даже запах свежего хлеба и ягненка на вертеле его не оживил. Ну, это знакомо. Это скоро пройдет. Пусть только Иолай немного побурчит и хорошо принюхается.
Иолай упал на скамью, облокотился о стол и благополучно задремал.
- А где Автолик? - задавая вопрос, Геракл, уже предполагая ответ. Что поделать, коли руки у человека чешутся... Главное, чтобы украл что-нибудь полезное, раз уж так невмоготу.
- Ты уже догадался. Думаю, он скоро явится, - пожал плечами Ификл.
- Надеюсь, не с толпой поклонников, - проснулся Иолай. - А то нам придется очень быстро убегать. Как можно так громко храпеть? Деймоса и Фобоса на его душу, а Арес пусть ему по головке мечом постучит.
Ификл и Геракл переглянулись и рассмеялись.
- Он всегда такой невыносимый по утрам? - спросил Ификл у брата.
- А ты по утрам всегда такой неласковый? - фыркнул Иолай.
- Всегда! - хором ответили Ификл и Геракл. А Иолай надулся.
... Ификл и Геракл уже приканчивали ягненка, когда вернулся Автолик. Окинул взглядом зал, где уже собрался народ - Никифор продавал вино и хлеб, часто кормил тех, кто платил за это. Заметил Геракла, и помахал тому рукой. Автолик светился от удовольствия, его просто распирало от гордости за самого себя. Он знал, куда им следует идти дальше. И Автолик очень удивился, встретив общее непонимание его гордости. Никто даже не спросил, чем он так горд! А он принес такие важные новости.
Ификл жевал с отстраненным видом и нервно барабанил пальцами по столу, чем жутко раздражал Геракла, который с тревогой наблюдал за Иолаем. Тот, облокотившись о стол, подперев щеку ладонью, дремал над нетронутой глиняной миской, наполненной бараньим рагу. И никто из них не заметил, как несколько жующих напротив виноделов очень оживились при виде Автолика и явно стали готовиться к неким активным действиям.
- У-у-у-у... - прокомментировал Автолик. - А что это вы?
Ладонь Иолая соскользнула, он клюнул носом, подхватился. Вздохнул, облокотился на другую руку и снова закрыл глаза.
- Откуда мне знать. Он сегодня, как пыльным мешком стукнутый... - поджал губы Геракл.
- Ну если своим мешком стукнулся, тогда это... тогда очень даже да, - неясно выразился Ификл. Вероятно, вспомнил про подковы.
- А я это... - начал Автолик.
Голова Иолая снова соскользнула с ладони, и он едва не угодил физиономией в остывающую баранину. Он хмыкнул, отодвинул миску, обоперся на обе руки...
- Достану Гипноса, ему плохо будет, - злобно пообещал Геракл.
- Эй! В самом деле! Я ведь это... - снова попытался Автолик.
Раздался характерный гулкий звук вписавшегося в деревянный стол лба. Похоже, Иолай таки уснул, отчего звонко и крепко поцеловался со столом. Хорошо, что он заранее отодвинул миску.
Геракл закатил глаза.
- Говорил вчера, не давайте ему вина!
Один из виноделов злобно заржал. Именно он и толкнул Иолая между лопаток, когда тот поднял голову, потирая лоб. Новый поцелуй со столом Иолая совсем не обрадовал.
Да что ж такое?! Впрочем, это они зря...

FRUERE VITA, BUM VIVIS
НАСЛАЖДАЙСЯ ЖИЗНЬЮ, ПОКА ЖИВЕШЬ

Чтож это меня так уморило?
Честное слово - никогда со мной такого не было. Ну не люблю
по утрам просыпаться, но чтоб так! И ведь понимаю, что сплю, а сон вижу.
Море. Берег. Чайки.
Авлида.
Немного дальше на запад - Эвбея. На Эвбее - Ойхалия. Как же, были, были. И как всегда - пока работаем, так герои, а как платить, так в шею. Геракл, конечно, бескорыстный, ему лишь бы помочь, а кушать что?
Так, а я что в Авлиде делаю? Один?
Ага, вон на камне старик сидит. Обжаривает на солнышке честно заработанный круглый и большой живот. Срамное место тряпочкой прикрыл, ноги тощие волосатые выставил, на лысине блестят крупные капли пота. Хорошо старику так, что меня завидки разбирают.
Вот я тоже одежку скину, ноги вытяну. Пусть Геракл сам пашет. Бескорыстно.
Скинул. Вытянул. Сидим. Молчим. Хорошо!
- Ну? - старик лениво поскреб кадык и скосил на меня глаза.
А что "ну"? Можно подумать, мне от него чего-то надо!
- Местечко запомни, - посоветовал старик. - И это... Винца бы. И это... девицу бы такую покруглее, а? Договорились?
Старик жадно облизнулся и с надеждой посмотрел на меня.
А что? Жалко, что ли? Сон это, во сне можно все.
- Да хоть четырех! - щедрым жестом размахнулся я. - И все одна другой круглее! Что, прямо сейчас?
- Не-е-е-е, сейчас рано. Потом. Если не врешь.
- Не вру! - меня такое предположение прямо-таки огорчило. - И вина хоть залейся! Вот мы с Дионисом недавно и залились...
- Забудешь, - вздохнул старик. - Нет? Правда? Ну тогда давай, в гости заходи. Скоро уже, на днях. Пифии мне тут недавно наплели. Как будто сам не знаю. Разорались, дуры! Короче, приходи... А это - чтобы помнил крепче, куда приходить!
Я и опомниться не успел, как старик впечатал меня физиономией в мокрую гальку.
Ну, не старая ли сволочь! Я ему - девиц, а он меня - зубами в гальку!
Неприятно, однако.
О-па!
Это меня не в гальку носом.
Это меня в стол мордой!
Целоваться со столом я не подряжался.

NON MALE RESPONDIT, MALE ENIM PRIOR ILLE ROGAVERAT
НЕ ОН ПЛОХО ОТВЕТИЛ, А ЕГО ПРЕЖДЕ ПЛОХО СПРОСИЛИ

Зубами в гальку, это неприятно.
Зато лбом в стол - это уже смешно. Но только когда это происходит
с кем-то другим. И когда позади тебя не ржут нагло и обидно немытые фиванцы.
Иолай отряхнул жилетку и с достоинством обернулся.
- А если в глаз? - с надеждой предложил Иолай.
Геракл закрыл лицо руками.
- Не пыхти, мелкий. Сиди и сопи в дырку от сучка. А то мы твой нос так затолкаем в эту дырку, что даже сопеть не сможешь. Эребом клянусь, воровать - это очень плохо. А ваш друг ворует, нет разве?
Ага, судя по говору, не фиванцы... ионийцы. И не откуда-то там, а с Эвбеи. Нет, не любит Иолай Эвбею, и все тут. И при чем тут он, Иолай, если ворует Автолик?
- А Эвбейское вино - дерьмо, сам Дионис говорил! А еще просил, чтобы вы, в его честь, естественно, взяли пифосы побольше и затолкали их... - и Иолай с доброжелательной улыбкой очень подробно объяснил, куда Дионис просил затолкать большие пифосы и для чего это надо.
Геракл пожал плечами.
Ификл довольно хмыкнул. Фантазии, однако, у Диониса.
Виноделы позеленели. От злости, надо полагать.
- Ах ты, вошь недодавленная! - прошипел разобиженный вдребезги винодел. - Так мы додавим!
- Показать, где пифосы хорошие продают? - решительно обрадовался Иолай, разбивая свою миску с холодным уже мясом о голову виноделу, стоявшему ближе всех. Соус бурыми полосками потек по лицу, капая с бровей на пол.
Тот схватил со стола первое, что попало в руки, и кувшин с вином полетел в Иолая. Иолай пригнулся, кувшин увесисто свистнул мимо и в Иолая не попал.
А попал в Ификла.
Ификл мгновенно озверел и, опрокинув стол, напролом пошел на политого соусом ионийца. Рядом с ионийцем встали его четверо собратьев. Двое уверенно помахивали тяжелыми дубинками.
Геракл откинулся назад, прислонился к стене, и, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал.
Зато Автолик притворился, что это все его не касается, и вообще, его тут нет, и никогда не было.
Ификл сгреб зачинщика в охапку и выбросил во двор. Тот пролетел со сдавленным воплем над столами, тяжело ушёл в дверной проём и приземлился где-то в дальнем углу двора. Судя по грохоту, аккурат на лопаты для хлеба, которые Никифор просушивал на дворе.
А Ификл едва не схлопотал дубинкой по макушке, но Иолай неспортивно подставил подножку нападающему, нырнул под занесенную для замаха руку, крутанулся, выворачивая тому запястье, и бросил фиванца через себя. Винодел тяжело приземлился на каменный пол и на время затих, когда Иолай добавил ему кулаком в переносицу.
Третий винодел навалился на Ификла сзади и схватил того за шею. Ификл развернулся влево, освобождаясь от захвата, опустился на колено, резко наклонился. Правая рука под колено, левая сверху за шею и его противник ушел вперед, кувыркнулся через голову и тоже притих.
- Люди добрые! Да как же это?! Нас же обокрали и нас вот бьют! На помощь, люди добрые! - влетел в большой зал выброшенный во двор иониец, с деревянной лопатой наперевес. Иолай вышиб из него воздух ударом ноги в живот, подхватил лопату и, щедро размахнувшись, влепил плоской частью лопаты по широкому эвбейскому заду. Винодел мелко и весело запрыгал, хватая ртом воздух.
Люди оживились. А как же? Добрые люди и сами были не прочь поучаствовать в таком замечательном увеселении!
Какая разница, кто кого и за что бьет? Главное - само участие.
Ификл пропустил удар дубинкой, и плечо немедленно онемело. Однако Ификл отобрал дубину, и принялся охаживать ею ионийца по мягким местам пониже спины, винодел взвизгивал и отбивался, как мог.
Народ взволновался и стал вооружаться, чем попало.
Геракл огорченно вздохнул. Определенно, в Фивах очень плохой воздух, и он очень дурно на них действует. Почему нельзя хоть раз уйти по-человечески, тихо и с миром?
Как вот сейчас отобрать у Иолая лопату, объяснить, что так бить человека - это жестоко, даже если он обозвал тебя недодавленной вошью? Хотя, если обозвал вошью, то вовсе и не так сильно его Иолай бьет. Даже можно добавить.
В залу, сотрясая воздух грохотом медных доспехов, ворвалась басилеевская стража. Все-таки, донесли басилею. Ох, дурная была мысль, завернуть в Фивы. Зайти - зашли, а как выйти?
Народ уже разогрелся, и стражу встретил с восторгом.
- Схватить... - десятник не договорил. Очень глупо было произносить это слово в такой момент. Толпа возликовала и...
- А ну всем стоять! - взревел Ификл, вскакивая на стол. - Хватит!!!
Он развернулся к Гераклу и тихо сказал:
- Уходите, я задержу их! Догоню, как только смогу.
- Ищи в Авлиде, - сказал Иолай, которого Геракл зашиворот тащил к выходу. - На побережье.
А почему в Авлиде?
Иолай и сам не знал.
Сказал, и ладно. Эй, Геракл, отдай лопату, она уже как родная! Отдай!
Нет, посмотрите... Отобрал...

NATURAM EXPELLAS FURCA, TAMEN USQUE RECURRET
ГОНИ ПРИРОДУ ВИЛАМИ, ОНА ВСЕ РАВНО ВОЗРАТИТСЯ

Птицы в зарослях сходили с ума.
Птичий ор мешал думать. А тем временем Иолаю очень хотелось что-то вспомнить. Кому он что обещал, где и зачем?
Он отчетливо помнил, что обещал, и на этом память категорически умолкала. Обидно! Трезвым ведь был! Почему он сказал Ификлу про Авлиду? Небось, опять что-то приснилось, теперь ум ему завернуло, иди, мучайся. Мнемозина, тетка дурная, ей-то он ничего не сделал! Пока.
Иолай вздохнул.
Геракл нудно бурчал всю дорогу. Он беспокоился за Ификла. И тоже мешал размышлять. А что Ификлу сделается? Он басилея по ушам не бил, они с басилеем друзья хорошие, Ификл ванакт, а не кто-то там. Но Геракл все равно беспокоился.
Иолай молчал.
Геракл продолжал ворчать. Автолик не выдержал, и предложил найти другую тему, чтобы можно было поддержать беседу. Геракл нашел. Теперь он ворчал, что вырвет Автолику руки по самые плечи, если он еще раз втянет их в такую историю. Из-за которой Ификл...
На что Автолик ответил, что в этот раз он ни-ни, ничего не брал, никого не обижал, потому что Гермес запретил. Напрочь запретил воровать, пока не закончится эта история. Потому что бурчал Лукавый точно, как Геракл, и еще кричал громко, правда, потом долго смеялся, когда про потопленный жертвенник узнал... А воровать запретил. Настрого. Так что, у него, у Автолика, другие теперь дела. Но раз никому они не интересны... Иолайчик, а про Авлиду ты откуда узнал?
Тут Геракл неприлично вызверился, что какая, на Аполлонов кукиш, Авлида?! Это же совсем в другую сторону! А у них десять дней всего! А! Уже девять! Так какая, к сатирам козлоногим, Авлида, он спрашивает!?
Иолайчик молчал.
Наконец, Геракл это заметил. И Автолик заметил.
- Ну что?! - первым не выдержал Геракл. - Ладно, у тебя было право начать эту драку, и причина была! Но Авлида!.. Может, скажешь что-нибудь по этому поводу?
- Я скажу,- предложил Автолик. - В Авлиду нам, это точно. Мне папа сказал. Говорит, Протей там в последнее время бывает. Гермесу по секрету сам Пойседон сказал. А вот откуда знает Иолай?
Геракл остановился и развернулся к Иолаю.
Весь его вид возмущенно требовал объяснений.
Иолай молчал. Неясно пожав плечами, он закинул свой мешок на плечо. Мешок радостно звякнул подковами, а Иолай неспеша потопал к развилке и свернул с Афинского направления. Раз уж так сложилось, значит в Авлиду. И что его за язык тянуло?
Теперь молчать будет!
Удачно, что от Фив до Авлиды совсем рядом. И чего Геракл возмущается? Все равно шли, куда глаза глядят... Автоликовы.
Этот их заведет!
До чего истошно орут эти птицы!?
Иолай прислушался. Он прекрасно понимал, что кто-то, или что-то переполошило этот пернатый базар, но птицы давно должны были угомониться, или... кто-то шел за ними.
Не Ификл. Тот не продирался бы по зарослям, которые, кстати, не безопасны.
Подняв руку, Иолай остановил своих спутников, показал на заросли. Геракл поднял бровь. Иолай сбросил с плеча свой мешок и нырнул в заросли. Геракл сокрушенно развел руками на вопросительный взгляд Автолика.
Им теперь только и не хватает, как потерять Иолая.
Но Иолай даже не думал теряться.
Он наоборот собирался сам поискать. Кажеться, громче всего птицы орут в той стороне?
...Первое, что ему бросилось в глаза - широкая спина. Такой широченной спины Иолай в жизни не видел - ни у смертных, не у богов, когда они снисходили до размеров простых смертных. Потом он поднял глаза и увидел голову. Точнее, то, что было на голове.
Огромный горшок с очень острым дном. Железный! Столько железа Иолай тоже никогда не видел. И если этот горшок - шлем... так это на голове целое состояние. Немаленькое надо сказать. Даже боги являлись в доспехах золотых, на худой манер - в медных.
Вот здорово!
- И чего пялишься? - Звучный низкий бас миролюбиво и ехидно вопрошал.
Иолай вздрогнул.
Он так увлекся необычным со всех сторон зрелищем, что забыл всякую осторожность. " Иолай, Иолай..." - укоризненно сказал сам себе Иолай и покачал головой.
Потерять осторожность - потерять жизнь.
- Ты что, убогий? - сочувственно прогундосил бас. Владелец железного сокровища медленно развернулся к Иолаю.- А недавно вроде болтал, и ещё как!
Иолай потерял дар речи. И еще он ощутил, как глупо отвисает его челюсть, но ничего не мог с собой поделать.
- У... у... у... боги... В каком смысле? - справился с собой Иолай. - А нет с нами богов, только полубог, и тот...
- Так ты говоришь! - искренне обрадовался бас. - И то ладно.
"Это уж точно..." - согласился с ним Иолай. В жизни он такого не видел. И надеялся, что больше не увидит.
Это ж...
Снизу было все в порядке. Мужик, как мужик, широкий, правда, очень, а так ничего. Зато вот сверху! Непонятно, где шлем кончался, а где лицо начиналось. Нос огромным клювом нависал над верхней губой, и он был из железа, и половина верхней губы тоже. И губа эта двигалась. Как будто железо было живой плотью. На месте бровей торчала непонятная щетина, а серые глаза с интересом таращились на Иолая. Зубы тоже были железными. И страшными. Железные пятна медленно двигались по подбородку и щекам, словно никак не могли решить, где им пристроиться.
- Страшный? - весело прогудел бас.
- Не то слово, - честно согласился Иолай, и невольным жестом потрогал свои щеки. Хвала Зевсу, обычные, родные, мягкие.
- Я поговорить хотел. С обоими, - сообщил хозяин железного лица. Хлопнул по одному пятну, которое пыталось вползти на нижнюю губу. Поймал дикий взгляд Иолая и пояснил. - Щекотно, сдохнуть можно. Так где Геракл?
- Там, - непроизвольно дернулся Иолай в сторону Геракла и Автолика. И по привычке добавил. - Позвать?
О чем немедленно пожалел. Представил, как обрадуется Геракл, и как он будет ему, Иолаю, благодарен.
- Угу...
- А... а зачем? - окончательно справился с желанием удрать куда подальше Иолай. Собственно, неуемное любопытство победило, тем более что особых причин удирать не было, собеседник был благодушен и доброжелателен.
- Эк... Сказал же, поговорить хочу. С вами обоими. С тобой, - толстый волосатый и абсолютно нормальный палец указал на Иолая, - И с Гераклом. Понятно?
- Понятно, - кивнул Иолай. - А зачем?
- Угу... Понятно, почему мама тебя не любит. Меня она тоже не любит. Она всех не любит. А медноголового любит. Я вот решил железноголовым стать, вдруг поможет...
Иолай не понял, кто не любит обладателя железной головы, но если тот сам с собой такое сделал... вот бедняга!
- Не поможет, - вдруг проникшись сочувствием к железноголовому, вздохнул Иолай. - Слишком жутко.
- Медноголовый еще страшнее бывает... А, ладно, чего уж там! - махнул здоровенной рукой железноголовый.
Он взялся за макушку шлема и стащил его с головы с шумным хлюпающим звуком. Вместе со шлемом с лица убрались жуткие ползающие пятна. Зато явилась черная курчавая борода. А нос остался крючковатым, но зато стал вполне нормальных размеров.
Иолай опять потерял дар речи.
- Э-э-э... Гер-а-а-а-акл!
- Иолай, что случилось?! - вломился сквозь кусты Геракл. За ним, по проложенной Гераклом просеке, спешил сгорающий от любопытства Автолик. - О! Привет, Гефест.
- И никому ни слова, о том, что ты видел. А то стыда... - посмотрел Гефест на Иолая.
- А что я видел?
Пухлые губы Гефеста расплылись в довольной улыбке.
- А что ты видел? - тут же поинтересовался Автолик.
- Так ничего и не видел. О чем и разговаривали, - пожал плечами Иолай. - А ты, Гефест, прав. Медноголовый куда страшнее!
Иолай прекрасно помнил, кто приходиться братом Гефесту. Медноголовый, это надо же!
- А он что здесь забыл? - хмуро покосился Гефест на Автолика. - А, ладно, какая разница? Больше народа, веселее пьянка.
- А что, тут пьянка намечается? - обрадовался Автолик. - Так я это...
- Так ты это зря. Я так, к слову. У меня к вам разговор важный. А насчет пьянок... Хватит уж с вас. Вам еще Орхомен долго вспоминать будут!
Геракл радостно развернулся к Иолаю, тот сделал вид, что его страшно интересует чахлый куст мирта.
Автолик, жестоко разочарованный, очень громко возмутился:
- Я-то при чем? Я там не был!
- Угу... Лучше б был. Жертвенник Геры! - бог-кузнец ссутулился еще больше и, к удивлению всех троих, гулко и радостно расхохотался. - Случаем, Геракл, не те конюшни, которые вы у Авдия разгребали? Нет. Ах, ну да, те совсем в другой стороне. Да не бойся. Гера не знает. И не узнает, если папу слушаться будешь. Ты им про Авлиду почему сразу не сказал?
- Можно подумать, они меня слушали! М-м-м... Вопрос можно? - скромно помялся Автолик.
Гефест снова стал недоверчивым.
- Ну чего?
- А откуда Иолай про Авлиду узнал?
Гефест с интересом посмотрел на Иолая. Геракл с интересом посмотрел на Иолая. Автолик с интересом посмотрел на Иолая.
Случилось невозможное. Иолай покраснел.
- Не скажу... - отвернулся Иолай. Если он сейчас признается, что и сам понятия не имеет, откуда он это знает! Один только Геракл будет жевать это дня три. Будет беспокоиться, цепляться к нему по пустякам, всячески доставать...
- И не надо, - вдруг согласился Гефест. - Я тут кое-что скажу вам, но если что... я вам ничего не говорил, и вообще много уже лет вас не видел. Разве что с Олимпа. Мне Арес железную женщину заказал сделать.
Гефест сделал паузу, наслаждаясь зрелищем медленно вытягивающихся лиц.
Только птицы по-прежнему истошно орали, порхая среди ветвей. Птиц не волновали ни боги, ни железные женщины. Птиц волновали их гнезда, и они не могли дождаться, когда уберется прочь такая подозрительная компания.
- Чего заказал Арес? - нахмурившись, переспросил Геракл, жестом останавливая Иолая, который уже открыл рот, чтобы задать тот же вопрос.
- Женщину. Железную. Чтобы прекрасна была, как сама Гера, воинственна и исскустна в воинском деле, как сама Афина, неотвратима, как Немесида, женственна, как Афродита. Я сделал. Он пришел сегодня и с собой забрал. Для чего она ему? Может, вы знаете?
- А ему что, обычных уже мало? - таки встрял Иолай.
- Так и я о том же! - обрадовался Гефест. - Нет, не для этого. А для чего не сказал. Так вы не знаете?
Иолай и Геракл медленно отрицательно покачали головами.
Зная Ареса... можно было предположить, для чего ему могла понадобиться железная женщина. Обязательно кого-нибудь убить. Вот хотя бы Геракла. Другие мысли голова Ареса попросту не удерживала из-за их чрезмерной сложности. Наверное, шлем слишком сильно на темечко жал. Потому под шлемом помещались только два понятия - война, убить.
- Если узнаете, скажите.
Автолик тоже слушал внимательно, а сам не спускал взгляда с железного шлема. Шлем Гефест повесил на ветку и перестал обращать на него внимание. Зато теперь со шлема не сводил глаз Автолик. Цену ему Автолик уже прикинул. Неплохо, надо сказать, получалось. Целое состояние получалось. Глаза Автолика заблестели.
Правда, Гермий запретил воровать, но на то он и сын Лукавого, что ему там какие-то запреты! И дальше Гефеста Автолик слушал уже вполуха.
- Я пошел. Работы у меня, - махнул рукой Гефест. И завалился в ближайшие кусты. Кусты панически затрещали, но хромого бога уже не было. Ушел. На Олимп.
Геракл и Иолай переглянулись и облегченно выдохнули.
- Они там спятили, на Олимпе? - предположил Иолай. - А Гефест шлем забыл. Или забрал? Он там на ветке висел.
Надо сказать, что теперь шлем его уже не волновал, Гефест принёс новости куда более интересные. Женщина. Железная! И Арес!!
- А где Автолик? - опомнился Геракл. - Недавно возле нас крутился, а теперь нет... Шлем, говоришь...
Друзья переглянулись. На лицах проступило понимание со смесью досады. А Иолай явно чего-то испугался.
- Не-е-ет... - прошептал он. - Это уже чересчур!
Гераклу это совсем не понравилось. Что такое знает Иолай, чего не знали он с Автоликом?
- Что?!
Страшный вопль Автолика разогнал и без того перепуганных птиц. Геракл сорвался в ту сторону, но Иолай остановил его.
- Куда?! Пускай поорет. Поделом.
- Я тут шлем забыл, - в мертвой тишине перепуганного леса снова возник Гефест. - А это вы чего?
Иолай согнулся в приступе истерического смеха. Геракл смотрел на него со смесью жалости и испуга.
- Кое-кто уже его стянул! - пояснил Иолай. - Ой, вот не могу, и рожа у него теперь!
- Гы... гы...
До Геракла не сразу дошло, что это смеялся Гефест. Похоже, он пытался удержаться, и оставаться серьезным, но смех помимо воли лез наружу.
Из легкого "бам" упруго прозвучавшего в воздухе, явился Гермий. Освободил запутавшееся в траве крылышко Талариев, сморщился с досады и махнул кадуцеем в сторону, откуда недавно долетел истошный вопль Автолика.
- А теперь что? - спросил он нетерпеливо. - В такой момент вытащил. Что с ним теперь такое?
- Да ничего с ним. Я тут пошутил немного, - подмигнул Гефест Лукавому.- Давай, лети. Мы тут сами.
Гермес пристально посмотрел на широко ухмыляющегося Гефеста, с сомнением покосился на икающего от смеха Иолая, и с надеждой на насупившегося Геракла, который по-прежнему понятия не имел, что происходит. Пожал плечами и ушел в новое, такое же легкое и упругое "бам".
- Что! Такое! Происходит! - Геракл встал перед Гефестом и Иолаем, уперев кулаки в бока.
Чем вызвал новый приступ хохота у Иолая. И у Гефеста. Отчего Геракл совершенно растерялся.
- Иолайчик, успокойся... Может, ему водички дать? - обеспокоено спросил Геракл у Гефеста.
- Лучше мне дай, - простонал Гефест. - Ну весело же с вами, честное слово! Хочешь знать? А вон, сам смотри.
К ним, едва ли не на ощупь, брел Автолик. Он горестно стонал, размахивал руками, стараясь ощупать близлежащие кусты, и постоянно за что-нибудь цеплялся.
Иолай страшно обрадовался, он тыкал в сторону Автолика пальцем, всхлипывал от смеха и вытирал слезы.
Геракл бросился к Автолику на помощь, но увидел его лицо и остановился. Растерянно повернулся к Иолаю и Гефесту.
- Как это?
Лицо Автолика теперь было в точности таким же, как и у Гефеста, когда его встретил Иолай. Знакомые жуткие пятна ползали по щекам, по подбородку. Автолик шлепал по щекам ладонями - судя по всему, ползающие пятна страшно ему докучали. Нос свисал почти до подбородка и нестерпимо блестел на солнце отполированным клювом. В довершение - шлем был слишком тяжел для смертного, голову Автолика неотвратимо тянуло к земле, вот-вот, и он клюкнется своим новым блестящим носом в землю. А если учесть величину этого носа - так хоть бери его за ноги и пахай.
Что тут же предложил изобретательный Иолай.
Автолик испугался и разразился новыми стенаниями.
- Тебе отец говорил - не воруй? - вкрадчиво спросил Гефест.
Автолик попытался кивнуть, нос воткнулся в землю. Автолик трепыхнулся, осознал тщетность попыток и затих. Геракл невольно расплылся в довольной ухмылке. Не то, чтобы он не любил Автолика, скорее, даже наоборот, но... это так забавно.
Автолик мстительно думал, что в следующий раз он будет гораздо умнее - все украденное он будет проверять на Иолае. Вот тогда посмотрим, кто будет ржать в следующий раз! И что его дернуло напялить шлем себе на голову?
- Короче так. Шлем не сниму. Могу, но не хочу, - заявил Гефест.
Автолик взвыл, а Иолай и Геракл укоризненно посмотрели на Гефеста. Но не удивились, Гефест славился своей мстительностью. Даже самой Гере от него замечательно досталось, она долго не забудет золотой трон, подаренный сыночком. Однако она это заслужила. И... если по справедливости, Автолик тоже.
- Да не вой так. Потом спасибо скажешь, - отмахнулся Гефест. - Пойду я. Дел у меня...
- А ходить я как буду!?
- Тележку сделай, - посоветовал Иолай.- Нос туда положим, и вози на здоровье!
- Во! - поднял палец Гефест. - Слышал?.. Ладно. Ходи уж. Но учти - если что украдешь, снова носом в землю. И тут уж все. Будешь на тележке возить. И это... дойдешь до конца, сам шлем снимешь. Он тогда твоим станет. Понял?
Шлем вдруг стал легким, совсем, Атолик даже не чувствовал его на голове, зато чувствовал ползающие по лицу пятна, и хорошо видел свой нос, даже глаза скашивать не надо было - нос выдавался далеко вперед и слепил глаза, когда на него падали лучи солнца. Великий Зевс, на кого же он похож?
Автолик наконец, смог разогнуться, гневно развернулся к Гефесту, но того уже не было. Были только Геракл и Иолай.
- Смейтесь, смейтесь, - печально посмотрел на них Автолик.- Чего же еще ожидать от вас? Разве вы способны на понимание и сочувствие? - он снова шлепнул себя по щеке. - Вот гадость! До чего щекотно и противно, спасу нет. Тут где-нибудь ручей есть? Или хоть лужа какая?
- Да там полно! - махнул Геракл рукой в сторону дороги. - Но лучше не смотри.
Автолик сник.
- Ладно тебе. Думаешь, нам много радости искать этот Зевсов браслет? - хмыкнул Иолай. - Хочешь, утешу? Представь, что со мной и Гераклом сделает Гера, если мы в десять дней не уложимся?
- Не Гера, а Зевс. Но науськивать будет именно Гера. Причем, поверь, больше всех достанется маленькой безвинной Эгине. Так что, Иолай, перестань думать, что ты стоишь в центре мира. И зачем Аресу железная женщина? - снова нахмурился Геракл.- Это плохая новость. Знаете ли, у меня очень плохие предчувствия.
- Последние два дня у нас не было ни одной хорошей новости. Тебя еще что-то удивляет? - пожал плечами Иолай.- Итак. Авлида - там!
И он решительно направился в сторону дороги. Геракл оглянулся на Автолика и отправился за Иолаем.
Автолик пожал плечами.
- Что ж, по крайней мере, в таком виде меня точно никто не узнает. Но мне нельзя воровать... Великий Зевс, как же я проживу эти девять дней? И... Что-то будет, когда меня Ификл увидит?!... Эй, эй, подождите меня-я-я-я-я!

NEMO POTEST DURA NATURAE SOLVER JURA
НИКТО НЕ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ СУРОВЫЕ ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ

Арес пребывал в глубокой задумчивости.
А зная Ареса... Согласитесь, очень редкое зрелище.
Бог войны расхаживал туда-сюда, провожаемый ленивым взглядом матери. Гера сидела в знаменитом золотом кресле, руки ее вольно покоились на узорных подлокотниках, разбрызгивающих золотых солнечных зайчиков. Гера благодатно улыбалась, и снисходительно наблюдала за Аресом. Как же он нетерпелив!
Свирепый, беспощадный на поле брани, грозный Арес оказался сущим ребенком в вопросах интриг. "Прямой, как змея, проглотившая палку..." Это про Ареса. Как всегда, эпитет маленького выскочки, который считает, что ему можно все, пока рядом этот Зевсов медведь-переросток. Так это он зря. Пока Зевс ещё увлечен своим сыном, но Зевс непостоянен, как братья Борей, Зефир, Нот и Эвр, сегодня один, завтра - другой, после обеда - третий, а там еще какой... Так он с женщинами, такой он и со своими детьми. И скоро Геракл надоест ему. Как и все. И он снова состряпает себе очередного героя, такую забавную живую игрушку. Ну пусть играется. Она не такая. У нее всего... два сына.
Гефест... Ну, в семье не без урода. Такая жалость, что он выжил. С другой стороны, он полезен. Очень полезен. Так что, пожалуй... пусть будет.
А вот Арес...
Красавец. Высок, строен, силен. Страшен в бою. Он - мужчина. А что в голове немного не хватает, так зачем это мужчине? У мужчин всегда есть женщины, которые знают, что для них, мужчин, лучше. Ее сын - идеальный мужчина для настоящей женщины.
Однако ей надоело ждать, когда Зевс наиграется. Этот его интерес к смертной женщине несколько затянулся. Она это поправит. Несмотря на маленькую дуру-Эгину. И то, что сделал мелкий нахал Иолай и вечно пьяный ублюдок Семеллы Дионис в Орхомене!
Она всеми силами старалась избавиться от Вакха еще когда он был младенцем, да Зевс не дал. Как всегда. Зато на Семелле Гера отыгралась, и на Атаманте с Ино. Атамант тогда был царем Орхомена. Так что этот кучерявый пропойца мстит, а Гераклов щенок ему помогает. Да только... что они знают про месть?
Пора.
Гера решительно поднялась с кресла.
- Ну, сын мой, ты готов?
- Да мама, - обрадовался Арес. Наконец-то, хоть какая-то определенность!
- ОНА готова? - Гера повернулась к сыну. Он неё не ускользнуло, как он досадливо поморщился. И почему мать никогда не может обойтись без очередного напоминания, что, по её мнению у него с умом не все в порядке? У НЕГО все готово. Кое-что он даже добавил. Очень удачно, надо сказать, добавил. Уж он-то повеселится от души, когда эти олухи найдут Эгину. А они найдут! Своего брата и его друга Арес знал хорошо, лучше, чем думала его мать, и уж точно лучше, чем их знала сама Гера. Эти что хочешь найдут, особенно, если упрутся, как следует. А в этот раз повод есть, и какой! А вот что случится, когда они ее найдут...
Загадочно улыбаясь, Эниалий покинул мать.
Жаль, Гера не видела этой улыбки.
Но она всегда недооценивала и своего сына, и того, другого сына Зевса, и его друзей.
Она всё недооценивала.
Но кто осмелится сказать об этом вслух?