Автор: Ksani
От автора: Сны здесь повествуются от первого лица. Почему? А мне так больше нравится!

Иолай 2: - Вы были друзьями ? ( это звучит с большим скептицизмом )
Геракл : - Лучшими !
Иолай 2: - И вы постоянно доставали друг друга ?
Геракл : - Ну да .. Когда постоянно общаешься рядом , это единственный способ показать друг другу , как мы близки .
Иолай 2: . - Если бы я сказал это Суверену, он бы ... ( далее красноречивые жесты)
Геракл : - Ну , вас трудно было назвать друзьями....

Беседа Иолая – 2 и Геракла у колодца.

серия « Рубин Пантеры Ипатийской »
 
Посвящаю двум своим самым замечательным друзьям. Ирише, которая сподвигла меня на сей нетленный труд. Настасье, без которой вообще бы ничего не было.

 
Маленькие ножки идут по дорожке
Топ , топ , топ…
Большие ноги идут по дороге
Тоооп , тоооп , тоооп…
(детский стишок)
 
MORES BONOS MALA VITIANT
ПЛОХОЕ ОБЩЕСТВО ПОРТИТ ХОРОШИЕ НРАВЫ

Знаете, какие бывают восходы летним, буйным утром?
Знаете? Ну, можете считать, что вам повезло. Красивы и величественны восходы. Когда Гелиос выкатывает свою свежевымытую огненную колесницу. И небо его пылающие крылатые зверюги еще не истоптали жаркими копытами до ситцевой бледности, и легкий западный Зефир еще не был обгавкан и обстрелян наглым Аполлоном, который считает, что легким и нежным может быть лишь исключительно он. А потому нес прохладу и легкие запахи цветов, травы и теплой земли. Дружелюбен был ласковый ветерок. Пока еще…
Не начался еще день. Один Гипнос зевал, выворачивая челюсти и лениво помахивая маковыми головками. Это смертным начинать новый день, а ему уже наскучило. Смертным хорошо - они спят и сны видят. И другие боги видят… сны. А что же еще? Даже и цветные часто. А какие разнообразные! И все им мало. То видите ли сон страшный, то скучный, то бессонница у них. Должен он им сны. А с какого счастья он должен? И все овец считают! Даже Зевс вчера… Достали, право слово. Чтоб их всех… с овцами. Напиться, что ли, с Дионисом? И пропади все пропадом?
Э-э-э… Фигушки. Вон, Дионис сам спит без задних ног. Улакался в стельку и спит. Чтоб ему сегодня амфору с опохмелкой выронить… Эк же его бедного уморило… О, так он еще и не один. Вон, с ним смертный рядом. Дожились, однако. Другого никого не мог найти!?
И с кем же это он так укушался?
Ах, так это неуемный дружок полусмертного сыночка Зевесова. Ну-ну… Тогда понятно. А где сам-то сыночек? Геракл, муж несравненный, тому-то подобный, ля-ля-ля…
Нету. Не спит… Непорядок.
Хворост собирает. А это славно.
Рыбку будет жарить. На заре хорошо ловится.
И это славно. Однако все нормальные люди еще спят. Ну, так то нормальные. А Геракл еще и не совсем человек, а уж чтобы эту «сладкую парочку» назвать норма-а-а-альными, так это надо быть Зевсом. Он никак не хочет признаться, что схалтурил, когда делал… героя, равного Богам. А уж какие слухи пошли недавно! Впрочем, из этого переростка с благими намерениями (которые, как известно, напрямую ведут к Аиду) и ненормальной силой, еще мог бы выйти толк, если бы не его жизнерадостно-полуумный мелкий дружок. Теперь эти двое такое творят! Зато всем весело. Вот лично ему, Гипносу, очень. Особенно, когда у прохиндея и ворюги Гермеса его Таларии летающие сперли…
Снов им подкинуть, что ли? Чтобы и спалось веселей.
А то вон сно-о-о-о-ва челюсти от зевоты сворачивает… сил уже нет никаких… Хороших снов, веселых, от души. С фантазией. Вещих, так сказать, снов…
А Дионисик потом спасибо скажет…
RONTI NULLA FIDES
ВНЕШНОСТИ НИКАКОГО ДОВЕРИЯ
 
Тварь казалась мерзкой.
Такой же мерзкой, как вкус помойки во рту и глухой набат в
затылке. Может, Гефест устроил из головы наковальню в качестве особенно изощренного наказания? Только вот за что? Неужели я его жену коровой обозвал?... Фу ты, какая мысль мерзкая! Как эта тварь...
Ах, да! Тварь...
Страшной тварь не была совсем. Нет.
Отнюдь.
Скорее даже забавной. Если бы, конечно, была настолечко, ну вот чуть-чуть менее мерзкой. Нет, ну до чего же омерзительно! Боги, за что караете!.. Да не меня - вот это!
Тварь была волосатой. Кошмарно волосатой. Мелочь, в принципе. Но шерсть была сальной, грязной и торчала слипшимися клочьями. И еще она пахла. Очень, очень дурно пахла. До тошноты.
Глаза, пустые такие, вылинявшего голубого цвета, показались знакомыми. Вот только если бы существо не старалось их так страшно выпучить...
В остальном... ничего такого, чего мы не видели.
Ноги, как у Пана, оканчивались копытами.
И хвост! Тут еще и хвост был! Такой голый, розовый, крысиный хвостище, толщиной в руку. Кто ж тебя, придумал, красоту такую? У кого из богов последние мозги отшибло? Не Арес, точно. У него отшибать давно уже нечего.
Тварь ласково улыбнулась, обнажив зубы. Немейский лев сдох бы от зависти!
Мама! Я это. Я теперь молчать буду... про богов.
Голова твари вытянулась, острый лысый череп неуловимо изменился... теперь у твари было лицо моего друга! Тварь шлепнула губами и очень томно сказала голосом Геракла.
- Какая рыбка-а-а. Немного подрумяним, ладушки? - и, дохнув, обдала ядреным духом лука, морковки и гнилого мяса.
- У-у-фууу-уу! - задохнулся я, махая рукой перед лицом. - Кхе! Гадость... козлоногая!
Тварь вылупила блеклые глаза. Моргнула. И... обиделась.
- Сам сатир козлоногий, - печально заверила она меня родным голосом моего друга. И неласково предложила. - А хочешь, я тебя поцелую?
От такого предложения на меня напала икота. Все-таки, кто из богов извращенец до ТАКОЙ степени?
Тварь обиделась еще больше.
- Дурак! А плавать умеешь? Вот плюну на тебя, и делай что хочешь! - загадочно сказала тварь совершенно недовольным голосом Геракла. И.. и... плюнула.
Я почти утонул. Я был в Египте... поверьте, верблюды ТАК не умеют!

EBRIETAS EST VOLUNTARIA INSANIA
ПЬЯНСТВО – ДОБРОВОЛЬНОЕ БЕЗУМИЕ
Мелко плавать пришлось, хвала богам.
Мотая мокрой головой, Иолай стоял на четвереньках и
отплевывался.
Чтоб вас Цербер обглодал! Это же надо присниться такому! Фу-у-у-у! И какого надо было вчера столько пить? Совершенный и риторический вопрос. Но вино было... какое вино было! Кто откажется, особенно если сам Дионис наливает, и еще бассариды всякие... мягкие, пьяные и возбужденные... обнаженные бассариды... или менады?... или все-таки бассариды... какая разница, все равно все были пьяные и без одежды. Жаль Дионис руками трогать запретил. Менадам. Или бассаридам? Зато Иолаю можно было, причем сколько хочешь!
Только почему сегодня так нехорошо, раз вчера было хорошо и даже очень?
Снова совершенный и риторический вопрос.
Рыбкой жаренной пахнет... уф, нехорошо-то как.
Иолай с трудом поднял голову. Над ним возвышался Геракл с пустым кувшином в руках. Лицо его было довольным и прямо-таки радостным. А рядом, в большой луже возился совершенно небожественный Дионис, а теперь просто мокрый и грязный кучерявый мужик с похмелья. Его гепардовую шкуру облепило мокрыми травинками, листьями и прочим мусором.
- Ну нельзя же так, в самом деле, - укоризненно сказал бог (и Иолай был с ним полностью согласен), и плаксиво добавил. - Посмотри, что со шкурой сделал, вот пос-мот-ри! Вот-вот, распоясались вы, смертные. С богами спорите, уважения, опять же, никакого. Вино вам красное не нравится! А жертвы не приносите. Если и молитесь, то сплошной шантаж и угрозы. И дифирамбы давно не поете. Теперь вот сниться начали. Ну куда это годится? - Дионис встал рядом, поскреб задумчиво волосатое объемное брюхо, едва прикрытое шкурой гепарда. Дальше шкура не налезала. И откуда взялось? Вчера стройненьким был, как кипарис. - Вот ты меня уважаешь?
- Вчера уже спрашивал. Ну, уважаю, - Иолай не собирался спорить. Спорить с Дионисом - себе дороже. Потом всю жизнь прокисшее вино пить придется. Тем более, язык все равно не ворочался, а сама мысль о вине... Бр-р-р-р!
- Не "ну, уважаю", а поклонение и почитание. Я бог!
Геракл и Иолай в голос хмыкнули.
Дионис окинул себя взглядом, нахмурился. Брюшко втянулось, шерстяная поросль на животе пропала, шкура стала чистой и заблестела на утреннем солнышке. Впрочем, мятость лица осталась, и мятость шкуры тоже.
- Вот. А фиг вам теперь менады... или бассариды..? Во! Вакханки вам фиг! С сатирами. И это... до чего сон мерзкий... вот отловлю этого гада Гипноса, уж я ему скажу спасибо! Такое спасибо, чтоб всем спасибам спасибо! Это же надо такое, я и ... - Дионис глубокомысленно посмотрел на Геракла, потом на Иолая. - Мерзкая тварь, правда?
После чего оба воззрились на Геракла мутными глазами.
- А причем тут я? - растерялся тот. - Вы что, не до конца проспались?
Дионис пожал плечами.
- Ладно, я пошел. Папе привет передать?
И исчез. Раньше, чем Геракл нашелся, что ответить.
Геракл раздраженно развернулся к Иолаю.
- Ну и?!
Иолай беседовать не хотел. Он спать хотел. С таким трудом он уговорил свой желудок не подкатываться под самое горло, а в голове по-прежнему зверствовал маленький Гефест. Потому он шустро переполз на сухую траву и завернулся в одеяло Геракла. Его одеяло было мокрым, после того, как Геракл облил его водой.
- Может, позже? - с надеждой предложил он. - Я высплюсь, придумаю, чего тебе наврать, чтобы тебя успокоить. Ой, вот только смотреть на меня ТАК не надо... И зубами скрипеть тоже! У меня от этого звука волосы везде шевелятся. Ну мало ли что снится пьяным богам и людям?
- Иолай, ты врать не умеешь.
- Ну и что? Ты вот тоже не умеешь радоваться жизни, и ничего. Уйди, кошмар моих снов. Я хочу спать! Иначе я тоже весь сегодняшний день не смогу радоваться жизни, и поверь, тебе ведь хуже будет! Когда рыба будет готова, разбуди. Может, я смогу ее съесть и не умереть...

AIMUS IN PEDOS DESIDIT
ДУША В ПЯТКИ УШЛА
Я смотрел. И не мог понять.
Ясно, что я, скорее всего, потерял разум. Так было бы легче, если бы я мог убедить себя в этом. Но вот вы попробуйте убедить себя в таком! Не получится. Ни в какую. А жаль. Мне стало бы легче.
Мой лучший, самый лучший друг, светлая, бескорыстная душа, человек, которого я знал с детства, кого я любил всем сердцем...! И... и!
Короче.
На земле распростерлось тело. Человек был мертв, это было ясно с первого взгляда. К тому же, его только что выпотрошили, потому смотреть на это было не слишком приятно. Тем более что содержимое живота несчастного было очень живописно развешено в полнейшем беспорядке по ближайшим кустам и небрежно разбросано по траве. Впрочем, я видел вещи куда хуже, дело было не в отвратности зрелища. Хотя после Дионисова вина желудок не совсем и не во всем со мной соглашался...
Над телом сидел Геракл.
На корточках, сгорбившись, он сосредоточенно ковырялся в трупе, и это занятие так увлекло его, что он не замечал даже меня.
Наконец, он поднял голову, и лучше бы мне этого не видеть.
Его глаза были желтыми, как луна жаркой летней ночью, а лицо было измазано кровью, и он поспешно что-то дожевывал, явно недовольный, что его застали в такой неприглядный момент. Я не стал присматриваться. Собственно, мне и так было достаточно.
Рот Геракла растянулся в хищной кровавой ухмылке. Он слизнул ошметки чего-то с губы и недовольно спросил:
- Чего надо?
Мне?! Да ничего! Разве сквозь землю провалиться? Сердце билось так, что умереть было бы легче. Я точно теряю остатки разума! О, Боги! Все-таки, вы редкие сволочи!
- Ладно. Раз молчишь, тогда я буду есть! - радостно сообщил Геракл.
- Кого? - поперхнулся и.
Геракл посмотрел по сторонам. Я тоже. Нас окружали чахлые кусты. Но кусты Геракл жевать не собирался. Разве что, лежащий перед ним труп. Но к нему он явно уже утратил всякий интерес.
- Ты кого-нибудь видишь? - жизнерадостно спросил Геракл. - Мягкого, теплого и живого?
- Н-нет.
- Тогда тебя, - пожал Геракл плечами, и распахнул пасть, и у него зубы в три ряда были! - Я буду кровь твою сосать. И станешь ты - как я! Мне все боги спасибо скажут, честно!
Порадовал, нечего сказать.
Оружия не было. Точнее, оно было. Ведь точно было, когда началась пьянка с Дионисом. А потом... А что потом?
Потом мне, нет нам, мне и Дионису, приснился мерзкий сон, про ту тварь с голосом и лицом моего друга...
А оружие... ну я ведь не смогу. Это мой друг, и все такое...
Или все-таки смогу?
- А зачем? - придумать вопрос получше я не смог.
- Чтобы не лез не в свое дело.
- Но я не лезу! - справедливо возмутился я.
- Это сейчас. Ведь день еще не кончился. Обязательно влезешь, я тебя знаю. Так вот, учти, кто мешает, того бьют. Так Гермесу и скажи. Все запомнил? А впрочем, какая разница, я все равно сейчас буду тебя есть!
И молниеносным прыжком Геракл бросился на меня, оскалив все три ряда жутких острых зубов. Я понял, что не успеваю. Ничего не успеваю, ни заслониться, ни увернуться.
Геракл! Не на-а-адо!!!
AB EQUIS AD ASINOS
C КОНЕЙ В ОСЛЫ
Ты чего? Иолай! Проснись! Просыпайся же!
Ты! Ты! Я... а я... а ты...
- Иолай, тихо! Проснись и успокойся! Иолай!! В зубы бить не надо! Я могу сдачи дать! Ну, в самом деле...
Ну вот. Это был сон. Снова всего лишь сон. Как только Иолай осознал это, он с облегченным вздохом раскинулся на траве. Однако, сны пошли! Гипносу жертву принести, что ли?
Геракл сидел рядом с обиженной до крайности физиономией и потирал челюсть.
- Мало того, что ты совершенно не помогал мне, бессовестно дрых все время, пока я занимался нашей едой, так ты еще и дал мне в челюсть. Позволь спросить, за что?
- Точно! Ты едой и занимался! Ты меня хотел есть! Вот такими зубами, которые в три ряда! И... О! Это был сон, верно?
- Я думаю, ты хочешь мне кое-что рассказать, - с нажимом в голосе сообщил Геракл.
- Нет. Не хочу, - пожал плечами Иолай. - Но Кажеться, придется. Ты ведь не отцепишься? Я так и думал. Но, предупреждаю, тебе не понравится... Только сперва накорми меня. Что значит, кто не работает, тот не ест?!!! Гераааакл!!!
SI NON POSSIS, QUOD VELIS, VELIS ID, QOOD POSSIS
ЕСЛИ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ТО, ЧТО ХОЧЕШЬ, ЖЕЛАЙ ТОГО, ЧТО МОЖЕШЬ

Гефест был в ярости.
Гневался бог-кузнец.
Было отчего. Вот какого понесло его сегодня на Олимп? Сидел бы себе в кузне, вон вчера Арес приперся, женщину ему железную сделай! Как будто обычных стало мало! Обиделся медноголовый, ему, оказывается, для другого надо. А для чего, не сказал! Теперь вот подыхай от любопытства. Пандоры им не хватило!
А тут еще Гера злобствует с самого утра. И ведь есть отчего. На рассвете должны были начаться празднества в ее честь. Уже ждали своего часа приготовленные жертвенные белые коровы, к ним у Геры было какое-то болезненное пристрастие, конечно, если припомнить бедняжку Ио, то...
И что?
Празднеств нет, коров нет, жертв нет, молений нет. Ничего нет.
А причина?
А причина носила вполне определенное имя, известное даже. Ну кто, как не ходячее бедствие всего Олимпа, этот мелкий белобрысый авантюрист с кудрями? Споить весь город! В зюзечку! Ведь кто-то ему помогал! Да мы-то знаем - кто. А вот если Гера узнает кто, она его растерзает. Кое-кого она растерзала бы еще этим утром, но Зевс почему-то не позволил (ну он-то знал, чьих на самом деле рук это дело). Даже Аид вылез на поверхность и сказал:
- Только через мой труп!
Что само по себе абсурдно.
И добавил:
- С меня прошлого раза хватило!
Охваченная дикой яростью, Гера дулась в углу и обдумывала планы страшной мести. И, надо сказать, придумала.
Все свое получат. Включая муженька, его наглого сыночка и его друга, большую сволочь маленького роста по имени Иолай. Заодно она избавится от этой выскочки Эгины. Зевс совсем голову потерял, а она всего лишь нимфа. Сына она, Эгина, мол, ему родит, никто не сможет, мол, сравняться с ним ни любовью к правде, ни к справедливости. А законной супруге направо-налево изменять - справедливо? Сколько у него уже этих сыновей? Лично ее - только двое, остальные - Зевса, где угодно и от кого угодно.
А потом все кричат, что Гера злая, Гера ревнивая!
Мужа уводят (конечно, он потом все равно вернется, но репутация!?), жертв лишили... Это справедливость?
В общем, так ничего Гефест и не узнал. Вот и мучило его то же чувство, что и Пандору, терзало немилосердно. Страшная эта вещь - любопытство.
Есть отчего гневаться.

INVENIT PATELLA OPEZCULUM
НАШЛА СЕБЕ КАСТРЮЛЯ КРЫШКУ
Солнце пекло от души.
Совсем озверел Гелиос.
А утро еще только началось. Даже птицы молчали, забившись в тень. Висела напрягающая духота. Воздух загустел и медленно плавился в палящих лучах.
Искупаться в ручье было чистым блаженством. А главное, похмелье Иолая больше не мучило. Поэтому он увлеченно набил рот и какое-то время молчал. Потом обстоятельно, детально и красочно выложил Гераклу все подробности своих снов.
- Полный бред, - подумав, сообщил Геракл.
- Я тоже так думаю, - беспечно согласился Иолай. - Ты же прицепился, как...
- Я беспокоился.
- Ты беспокоишься, сколько я тебя помню. Может, мы не пойдем сегодня? Слишком жарко. Я припоминаю, мы не собирались торопиться.
- Орхомен. Это рядом, два часа пути, нужно купить еду, - заявил Геракл. - Без возражений. Я достаточно терпел тебя вчера.
Иолая не слишком радовала перспектива пылить по раскаленно-удушающей дороге, но Геракл сделал страшное лицо, Иолай пожал плечами, и они отправились в Орхомен.
Их встретили распахнутые настежь ворота.
Иолай тотчас неуловимо подобрался и напрягся. Тишина и безлюдье мгновенно насторожили его. Что-то было не так. Что-то было неправильно. Не могло здесь быть так тихо. Сегодня день жертвоприношений Гере.
Однако Геракл был подозрительно расслаблен и спокоен. Похоже, нечто подобное он и ожидал увидеть.
Он загадочно улыбался сам себе, когда они входили в ворота...
... - Ничего себе вы и погуляли... - присвистнул Геракл, оглядываясь вокруг. - Гера лопнет от злости. Иолай, такого она не простит.
Иолай тоже завертел головой.
Сказать, что кругом царили разруха и полный бардак, так это еще будет очень скромно сказано. Площадь выглядела так, словно на ней несколько дней велись боевые действия. Кругом валялся мусор, объедки, обрывки одежды и сами граждане города. Причем в самых разнообразных и живописных позах. Никто не шевелился. Вообще, не было слышно ни звука, кроме шума листвы и тихого журчания небольшого фонтана в центре города.
Иолай сделал круглые глаза.
- Кто "мы"? - в панике спросил он. - Мы?! Хочешь сказать, я и Дионис? Я тут не был!
- Был, - зловеще сказал Геракл. - Кстати, пока спал, снова являлся Дионис. Он сказал, что так здорово он не развлекался уже очень-очень давно. Поэтому он сделал тебе небольшой подарок: избавил от похмелья. Оно было бы чудовищным, после всего, что вы навытворяли. Посмотри на этих бедняг.
Иолай побледнел и в ужасе воззрился на тела.
- О-о-о-о... - с трудом выдохнул он. - Как это?
Геракл присел на корточки возле лежащего у фонтана молодого человека, нащупал у того пульс, нахмурился, потом принюхался и брезгливо сморщил нос.
- А вот у этого будет точно чудовищное похмелье. Знаешь, что вы сделали?!
Геракл получал огромное удовольствие от вытянутой и виноватой физиономии друга. Так ему и надо! Немного волнений ему не помешает. Будет знать. Что он, Геракл, сам вчера испытал, когда сидел перед закрытыми воротами и не знал, что ему делать, и что там за воротами творится, (а там творилось! он слышал вопли, потом восторженный рев, как у арен на гладиаторских боях, чуть позже донеслась музыка, шум драки, женский визг, грохот) пока незадолго до рассвета оттуда не вывалились счастливые и невменяемые Иолай и Дионис. Спрашивать о чем-то было бесполезно, но он вздохнул с облегчением. Дионис - бог, и кто знает, что может прийти в голову бога. Все хорошо помнили, что случилось с дочерями Миния здесь же, в Орхомене. Стая летучих мышей облагородилось царской кровью. Геракл отлично знал, что это такое - гнев богов. А если учесть, что гневались они постоянно и от души... Он испытал это в полной мере. И его семья тоже. И он не знал причину этой ненависти. Считалось, что это ревность...
- Что? - сдавленным голосом спросил Иолай, присел рядом с Гераклом и тут же уловил чудовищный винный аромат. Парень был пьян. Вусмерть.
- Вы споили ВЕСЬ город! Какие тут жертвоприношения? Гера удавиться. Неудивительно, что Дионис был счастлив. Но как? У вас было только два кувшина. Они были очень большие, но не настолько.
Иолай медленно повернул голову в сторону фонтана. Память натужено ворочалась в голове, жадно выдавая куцые обрывки воспоминаний. И те были мутными и нереалистичными.
- Ну конечно, - пожал плечами Геракл, проследив взгляд Иолая. - Он ведь бог. Он превратил воду в фонтане в вино.
- А что еще мы делали? - жалобно спросил Иолай.
- Эй, меня с вами не было, помнишь? Не помнишь? Ничего? Совсем?
Ну, кое-что начало всплывать.
Лучше бы не всплывало... Иолай схватился за голову и застонал.
Потом решительно двинулся с площади в какой-то небольшой переулок. Пройдя совсем немного, он остановился, присмотрелся и указал рукой на неаккуратно разбросанные по соломе тела. Кое-кто стонал, кто-то храпел, но ни один не сделал даже попытки открыть глаза.
- Вот ЭТО я помню. Но я был прав! Ну, не я, если честно. Но Дионис точно был прав. Как бог.
Геракл вопросительно поднял одну бровь. Иолай проигнорировал, с преувеличенным вниманием рассматривая солому под ногами, пока Геракл с неодобрением изучал кровоподтеки и прочие повреждения на лежащих. Справедливости надо сказать, ни одно повреждение не было серьезным. Причина отсутствия проблесков сознания была та же - вино.
- Они что, снова назвали тебя мелким?.. Нет? А! Ты их силой заставлял пить? - ужаснулся Геракл.
- Нет, заставлять никого не пришлось. Я объяснял им, что красное вино лучше белого. Мне-то все равно, а вот Дионису втемяшилось в голову. Но они так упрямо не соглашались, а Дионис обижался...
- Ладно, пойдем отсюда. Проспятся. А Дионис за ними присмотрит. Не стоит давать Гере лишний повод тебя прибить. О, и еще. А куда вы дели того воина, у которого вы отобрали колесницу?
- Как это? Куда? Воина? А колесница... зачем? - оторопел Иолай.
Геракл отрицательно покачал головой.
- Не знаю. Я хотел у вас спросить. Но вы решили, что вам надо развлечься. Дионис похихикал и отрастил себе неприличные брюхо и бороду. Чтобы не узнали. Теперь-то понятно, почему... Всей дикой оравой, я имею ввиду, всю эту свору Диониса, вы засели на дороге, и, поймав одинокого мужчину в одежде воина, спокойно ехавшего по своим делам, перепугали его до смерти и отобрали у него колесницу. Он пытался отбиваться... Храбрый человек. Да разве от вас отобьешься? От менад особенно. Вы, опять же, всей оравой, залезли на эту колесницу... Я никогда не смогу понять, как вы все там поместились? Несчастная лошадь... Короче, догнал я вас только у ворот. Вы отчаянно спорили с охранником. Он кричал, что не может впустить в город ораву пьяных типов с копытами и бандой голых женщин.
- И? С ним мы что сделали?
- Споили. Как и всех. А ворота захлопнулись перед моим носом, и просидел я перед ними почти всю ночь. А к утру я начал понимать чувства Геры. Потом вы соизволили выползти (на четвереньках, все так и было!) назад, но без менад и без сатиров. А потом Дионис ревел, как нездоровый бык, ржал ненормально, все хотел мне что-то такое особенное спеть, в Орхомене для вас аэд местный глотку драл, и даже с кифарой. Но ты не дал, все грозился Дионису в пасть кувшин затолкать. Вместе с кифарой. Учти, ты грозился, не я. Орал, что тебя скрючит с досады, если не ты сам "споешь", да так, чтобы видеть, как я звереть начну. А то зрелище больно редкое, зато веселое какое! А Дионис пусть посмотреть приходит, специально, вместо боев гладиаторских. Так вот, сам зверей. А я ухожу отсюда, потому что Гера, эта наверняка уже зверее некуда. А мне пока здесь пожить хочется, и тебе тоже, я так думаю... И сколько раз повторять тебе - не слушай аэдов, они ленивые, грязные и у них вши! А вши, они заразные, подцепишь, налысо обрею! Тупым ножом!
- А пальцы во время еды мне можно облизы...
- Нет!
- А по морде бить, если меня обозвали ма...
- Нет!
- Ну вот! А ...
- Нет!
- И...
- Нет!
- А жить зачем тогда? - пробурчал под нос Иолай и направился к воротам. - Вот, между прочим, я вспомнил, чего нам спел тот оборванец. Тебе понравится, обещаю! А Гера... пфе! - презрительно оттопырил губу Иолай. - Пусть хоть лопнет!
Вполголоса напевая под нос что-то неразборчивое и радостно хихикая над чем-то понятным только ему, Иолай, независимо задрав подбородок, прошествовал в ворота.
Там он обернулся и послал Гераклу свою самую самодовольную и ослепительную улыбку.
Геракл в полном недоумении глядел ему вслед. Кому-то из них сильно голову напекло.
Только кому?
Геракл задумчиво погрозил кулаком зарвавшемуся Гелиосу и бросился догонять своего чрезмерно беспечного друга. Ох, и отольются им обоим Герины слезы. И что, Дионис не мог найти другого места, чтобы нажраться? Или он историю с Атамантом Гере припомнил? Так Иолая зачем приплел?
Пропойца кучерявый!...
RES INQUIE TA EST IN SE IPSAM FELICITAS
СЧАСТЬЕ - САМО ПО СЕБЕ ДЕЛО ХЛОПОТНОЕ
Полдень плавился лихорадочным жаром.
Пекло так, что каждый вздох обжигал грудь.
Листья скукожились, и вяло шелестели, скупая тень была вязкой, липкой и душной, как старое варенье. Видно, заносчивый Аполлон таки гнусно и некрасиво обхамил Зефира - ветер стих совсем. И в полном безветрии, в дрожащем жарком мареве медленно таяли кипарисы. Высокое небо вылиняло и безразлично смотрело вниз на пыльную жаркую Гею. Где-то безумно далеко вяло грохотнуло - явно боги развлекаются. Им на Олимпе не жарко.
Так злобно думал Иолай, обреченно обмахиваясь большим листом. Он собрал на себя всю пыль, которую старательно поднимал Геракл, пыль хрустела на зубах, и забивалась в нос. Ему казалось, что он сам плавиться, вместе с тяжелым воздухом. Ну ладно, Гера бесится, у нее причина уважительная, ну а вот Гелиосу какая шлея куда попала?
Снова грохотнуло. Не далеко.
Близко.
Гораздо ближе, чем показалось вначале. Даже совсем рядом.
Не боги. Нет.
Эти звуки Иолай не спутает ни с чем, он узнает их где угодно и когда угодно - это шум хорошей свалки.
Иолай оживился.
- Эй, ты слышишь? Кого-то бьют.
- Да. Но ты туда не полезешь, - заверил Иолая Геракл, разворачиваясь к другу. - Что, если это очередная ловушка Геры?
И обнаружил, что разговаривает с пустотой. Геракл в раздражении закатил глаза. Ну почему этот маленький, упрямый, легкомысленный... стоп, стоп, стоп. Это все жара. Ладно, по-другому ... почему Иолай никогда не думает о его чувствах? И что не каждая свалка требует их внимания? Особенно после их с Дионисом выходки?
О чем это он? Когда это Иолай пропустил хоть одно мордобитие? И чего Геракл не мог понять, как от этого можно получать удовольствие. А Иолай получал. Он с удовольствием давал по морде, и по морде получал, тоже, кстати, с удовольствием. Но бесполезно пытаться изменить Иолая, легче сделать Зевса верным мужем. Ха-ха! Зевса! Ей-ей, это забавно!
И Геракл бросился вдогонку за своим приятелем. Главное, вмешаться до того, как начнется настоящее побоище с легкой руки его неугомонного друга.
Увы, он опоздал.
Оказавшись в родной стихии, Иолай позабыл про жару и усталость - он искренне получал наслаждение.
Свалка имела место быть. Очень интересная и содержательная.
Человек десять увлеченно били кого-то неразличимого за грудой избивавших его стражников. Дотягивались не все, хотя всем очень хотелось, и поэтому воздух оглашался ругательствами и воплями, что так нечестно, потому что он, мол, ни разу не попал, а кое-кто уже третий раз!
К сожалению, Иолай не стал спрашивать, кого бьют и за что.
Точным ударом в переносицу, он отправил ближайшего к нему солдата в глубокий нокаут и огласил окрестности воинственным воплем. Те, кто не мог достать до избиваемого, с энтузиазмом переключились на новое действующее лицо.
И пошло - поехало!
Руки, ноги, зубы. В ход пошло все.
Ногой под ребра, потом сверху по хребту и коленом под зад, и вперед, в любом направлении. Голова солдата точненько вошла в дупло бука и там застряла. Солдат немного подергался, и вяло повис, печально подвывая в дупло... Геракл покачал головой. Потом его будет сложно выковырять. А ковыряться кому придется? Думаете, Иолаю?
Ага, как бы не так!
Замечательно будет, если хотя бы Иолая ниоткуда выковыривать не придется.
Огрев своим пыльным мешком по голове другого солдата, Иолай легко его вырубил. Геракл хмыкнул. Он, что, камни там носит?
Потом Иолай подхватил с земли суковатую палку, и принялся увлеченно колотить ею по головам налево и направо. Но головы оказались в шлемах. Глубокий медный гул величественно поплыл над землей.
Геракл поморщился. Вот это уже зверство.
Потому он решил таки вмешаться. Он аккуратно стукнул парочку лбами. Ну, больно, конечно, зато куда милосерднее, потом спасибо скажут, когда очухаются. Вот не верите? Тогда оденьте себе на голову ведро и постучите сверху палкой... постучали? Тогда понимаете.
Короче, пока он этим занимался, Иолай разогнал оставшихся. Одного он загнал высоко на дерево, теперь тот сидел на ветке раскорячившись в неудобных доспехах, плакал от злости и плевался в Иолая, но попасть не мог, слишком быстро Иолай крутился.
Еще один неудачно упал под ноги. Его туда Иолай через плечо бросил. Хорошо уложил, грамотно. И когда по лицу несчастного прошла третья пара сандалий, он понял, что земледельцем быть лучше, бьют меньше и не так больно.
А последний задумчиво посмотрел на палку в одной руке Иолая, мешок в другой и смиренно поднял руки, после того, как этим мешком Иолай вырубил еще двоих. Они очухались, впрочем, достаточно быстро, но... потом прошло два года, а они все улыбались и слюни пускали... Нет, в самом деле, что он там, в своем мешке, носит?
Оказалось, подковы.
Подарили в Орхомене, на счастье. Когда с кузнецом пили.
Вот уж точно. Теперь те двое на всю жизнь счастливы.
А Иолай подошел к скорчившейся избитой груде тряпья и жизнерадостно пнул ее.
- Ну и кого ты на этот раз обчистил?
- Да никого! В том-то и дело, первый раз ни за что били! - возмущенно ответил Автолик, потирая подбитый глаз, уже начавший наливаться сочным цветом спелой сливы. - Вот не поверите, вас искал! Зашел к Ификлу, только чтобы спросить, пальчиком ничего не тронул... не успел. А они! Правда, только здесь и догнали...
- Так это ... стража Ификла...?! - глаза у Иолая снова стали круглыми. - Герчик, мы не тех били!
- ТЫ не тех бил, - злорадно уточнил Геракл.
- Тех! Тех! - горячо запротестовал Автолик. - Я же говорю, мой папаша велел вас найти. В лепешку, говорит, расшибись, а найди!
- Зачем? - в один голос спросили Геракл и Иолай.
А Геракл добавил:
- Какой папаша?
- Ну... этот ... который Гермес. Думаешь, только у тебя бог в папашах ходит? Только зачем вы ему?
- А, конечно, же, Гермес. - А с чего он тебя послал? Сам не мог? Ему ведь это, что пальцами щелкнуть, у него же сандалии с крыльями. И гермы всюду.
Автолик пожал плечами.
- Ладно, не говори. Сам знаю. Сказать, наверное, хочет, чтоб пили меньше, - Геракл многозначительно посмотрел на Иолая. Тот снова оттопырил губу и независимо фыркнул.
- Я что-то пропустил? - подозрительно прищурился Автолик одним глазом. Второй все равно заплыл.
- По-моему, я тоже! - знакомый голос за спиной заставил всех подпрыгнуть от внезапности. - И... Что! Вы! Сделали! С моей! Стражей?! У вас совесть есть?! Чтоб вас Пан залягал! Ох, нет, ему еще жить и жить...
- Ой, Ификл... - расстроено сказал Иолай. - Ты это... я тут тоже... ну нельзя же так больно бить Автолика! Он, конечно, кентаврас бесхвостый, а все-таки. А ты, Геракл, ржать будешь, конем станешь. Уже с хвостом.
Душераздирающие причитания откуда-то из глубины дерева заставили всех повернуться к стволу бука, где в воздухе грустно и устало дергались ноги.
- Ладно, Ификл. Можешь делать с ним все, что захочешь, - Геракл показал на Иолая. - Кроме смертоубийства. На это дело тут такая очередь, тебе все равно не хватит. А я, пожалуй, пойду того несчастного из дупла выковыряю.
... Дупло расковыривали вчетвером. Ствол оказался на редкость твердым. Вспотели, устали и, задыхаясь от жары, хором громко рассказывали Иолаю, что заставлять друзей так работать очень некрасиво и нехорошо. На этот раз Иолай молчал и только пыхтел, из чего Геракл сделал вывод, насколько содержательной была беседа между его братом и другом.
Что ж, по заслугам.
Хотя Автолика тоже жалко. Раз уж бить было не за что.
Наконец, пострадавшего выколупали из дупла.
Шлем - всмятку, на висках сплющился, а на макушке прогнулся. Из прорезей смотрели полоумные мутные глаза. Еще какое-то время Геракл потратил на то, чтобы бережно и заботливо разжать шлем так, чтобы не повредить еще больше, чем есть.
- Ничего, - мягко приговаривал Геракл. - Снимем. Опыт у меня большой, не в первый раз... Это хорошо, что он тебя не мешком. Мешком очень больно бы получилось, там подковы лежат... Иолай не злой, он просто увлекается сильно.
Глаза в прорезях шлема с ужасом воззрились на Иолая.
Тот в это время беззлобно и вяло переругивался со стражником, который так и висел враскоряку. Надо же было того чем-то занять, пока Ификл и Автолик придумают, как его оттуда снять. Почему-то залезать всегда легче, чем спускаться.
От жары мысли таяли и плавились. И ничего не придумывалось.
- Вот Гелиос! Вот паскуда! И управы на него никакой! Бог... Сволота, даром, что огненный. Геракл, а ты папе пожалуйся, а? - с надеждой предложил Автолик. - Ну что тебе стоит?
- Тебе надо - ты и жалуйся. У тебя свой папа есть. Пусть у Гелиоса колесницу сопрет, - присоветовал Ификл. - А лучше сам. Вот тогда узнаешь, как это, когда бьют по-настоящему больно.
- Хорошая мысль. Только на колесницу Гелиоса где сядешь, там и слезешь. Жареный... Как печет, гад бессовестный! Плюнь мне на макушку - зашипит! - пожаловался Иолай.
- Тебе плюнешь... - с горькой досадой всхлипнул стражник, который продолжал растопыриваться на ветках. - Снимите меня-я-я, мой господин! Я здесь зажа-а-а-арюсь!
Еще бы! Наверняка доспехи уже раскалились.
Ификл, Иолай и Автолик задрали головы и в который раз принялись рассматривать стражника.
Он намертво запутался в ветках и собственном хитоне. Мало того, что, залезая, стражник наделся панцирем на ветку, так вдобавок ремни сандалий развязались и намотались на ветки, а хитон зацепился за сук. И всякий раз, когда стражник барахтался в попытках высвободиться, хитон задирался, Иолай, Автолик и Ификл опускали головы, а стражник ерзал на ветвях, пытаясь прикрыться и орал, используя весь свой лексикон. Лексикон у стражника оказался на редкость богатым.
- Значит, так! Иолай! Ты его туда загнал, ты и снимай! - наконец, придумал решение Ификл и с облегчением вздохнул. - Так что полезай. А мой братец постоит внизу. Потому что если сковырнетесь оттуда вы, он вас поймает, а вот если упадет Геракл... от удара землетрясение до Фессалии докатится... Ну? Кто его ловить согласен?
Иолай с сомнением посмотрел на Геракла, увлеченно колупавшего шлем, пожал плечами, поплевал на ладони и полез.
Как уже говорилось, залезать легко...
Ножом он разрезал ремни от сандалий, распутал хитон. Чувствуя долгожданную свободу совсем близко, стражник вцепился в ствол, и злобно наблюдал, как Иолай пытается сломать ветку, на которую наделся доспех. Дерево качалось, трещало и посыпало стоящих внизу сухими листьями, веточками и трухой.
Наконец ветка поддалась и с треском отломалась.
- Ну как? Сам? Или я помогу? - радостно похлопал стражника по плечу Иолай.
- Сам, - неласково прошипел стражник, ухватился за ветку пониже и стал примериваться, как же безопасней слезть вниз.
Иолай кивнул и тоже стал спускаться. Его внимание полностью и целиком поглотил такой ответственный процесс. До земли лететь было далеко и даже очень. Оттого он и не заметил, как нога его наступила на край хитона стражника, и хитон незамедлительно и подло задрался. Стражник завопил, Ификл и Автолик неприлично захихикали, и даже подошедший Геракл заулыбался. Стражник отчаянно выдернул хитон. Нога Иолая вдруг оказалась в пустоте. Издав странный звук, он грузно шлепнулся на ту же ветку, которую облюбовал стражник.
Ветка не выдержала двойного груза.
Она сломалась.
Иолай кошкой вывернулся в воздухе и пальцами вцепился в ствол.
Стражник с пронзительным воплем полетел вниз. К счастью, прямо в крепкие руки Геракла.
- Иолай, ты где? - заботливо спросил Ификл, высматривая Иолая среди листвы и прикрывая ладонью глаза от сыпавшегося сверху мусора.
- Мать..! - задумчиво сообщил ему откуда-то сверху голос Иолая, и тут же отчетливо раздалось содержательное увесистое "бум".
Геракл вздрогнул.
Ификл, Автолик и стражник на руках у Геракла очень заинтересованно задрали головы.
- Моя..! - снова такое же увесистое "бум". - Зачем..! - еще одно громкое "бум". - Родила-а-а-а-а!
В объятия Геракла свалился исцарапанный Иолай. Прямо на стражника.
Тот сдавленно икнул и потерял сознание.
- Ну вот, - укоризненно сказал Геракл. - Ты ему ребра сломал.
Иолай тактично промолчал.
TACERE EST OPTIMUM ET PRO VIRIBUS SAPERT
ЛУЧШЕ ВСЕГО МОЛЧАТЬ И БЫТЬ МУДРЫМ В МЕРУ СИЛ
Всякий день имеет свое окончание.
Все, что осталось от стражи Ификла, отправили в Коринф. Нашли
телегу, купили у какого-то крестьянина, погрузили в нее всех, кто не мог передвигаться на своих ногах, и отправили.
Затем Автолик отвел их к месту встречи с Гермесом.
Он пытался пару раз исчезнуть, чтобы выскочить потом неожиданно, громко подвывая. Очень уж хотелось привлечь к себе хоть какое-то внимание. Но его игнорировали, а орать с разбитыми губами было неудобно и больно, и Автолик угомонился.
Он привел их в маленький грот, полностью скрытый зарослями хмеля и шиповника. Старая герма у входа неприветливо таращилась на Автолика, когда он раздвинул заросли хмеля, чтобы показать вход.
Автолик сказал, что здесь их никто не сможет подслушать. И герма, опять же. Гермес легко их отыщет. А местечко оказалось восхитительным, потому что там было по-настоящему прохладно. Каменный пол был устелен свежим сеном, которое душно и сладко пахло травой и цветами. Медом пахло сено, и от запаха сводило живот и рот наполняло голодной слюной. Тем более, ждать еще предстояло достаточно долго...
До вечера.
Ификла сплавить в Коринф не смогли. Хотя очень старались.
Он, Ификл, сказал, что ни за что не пропустит те интереснейшие события, которые тут явно назревают. Еще: он давно искал повод отвлечься от своих скучных царских обязанностей ванакта ("а попросту слинять", - вставил Иолай). А еще! У кого-нибудь есть мысли, чем себя кормить? Мысли есть? И все? А у него есть еда! И вообще, кто, как не он, проследит за добрым именем их семьи, которое и так на все мотивы поют все аэды на всех рынках и площадях... О, Иолай, ты уже слышал? И ты, Автолик?.. А наш любимый братец? Нет..? Как так? Ах, ты, Иолай, жаждешь сам сказать? Так это с удовольствием! Ему, Ификлу, жить еще очень даже нравится и вовсе не надоело, а тебя, Иолай, Аид все равно терпеть не может... Вот петь только не надо, уже наслушался, по самое, по это... Не будешь? Вот умница!
Геракл подозрительно посмотрел на Ификла, потом на Иолая, у которого подозрительно сверкали глаза возбуждением и нехорошей радостью.
Опять, небось, что-то очень неприличное и бесстыдное. Иначе, отчего Иолаю так радоваться? Геракл глубоко вздохнул и обещал себе не реагировать слишком остро. Вот Иолай относится к этому с юмором. Он находит это забавным. И пользуется этим, чтобы постоянно его дразнить, и наслаждаться тем, как легко и быстро сын Зевса краснеет. И вовсе не потому, что такие вещи сами по себе вгоняют его в краску, он сам кому хочешь таких же историй нарассказывает! Тем более, во многих сам же и поучаствовал. Геракл покачал головой. Бр-р-р! Лучше уж не вспоминать. К счастью, о многих Иолай просто не знает. К большому счастью. А то бы его партнер повеселился! За его, Геракла, счет. Ну уж нет..
Но вот когда дело касается семьи...
- История эта, Герчик, пальчики оближешь! - Иолай облокотился о камень и мечтательно заулыбался.
- Ты их и так постоянно облизываешь, когда ешь!
- А у аэдов - вши! И в морду сразу бить неприлично, сперва нужно найти повод! - нетерпеливо отмахнулся Иолай, и щелчком отправил в небольшой полет маленького гекона, нахально карабкавшегося на его локоть. - Уже слышал, и часто. Не мешай! Вот ты, Герчик, знаешь, что вы с Ификлом - близнецы?
У Геракла челюсть не просто отвалилась, все отчетливо слышали, как что-то явственно лязгнуло. Он обернулся к Ификлу. Тот на всякий случай отодвинулся и пожал плечами. Автолик быстро закивал. Геракл закрыл глаза рукой. Близнецы! Они похожи друг на друга... да не больше, чем обычные братья. Он ждал что-нибудь более мерзкое. Что ж, это даже может быть забавным. Ификл, сын Зевса, ну-ну...
- Смейся, смейся... Это правильно, это даже хорошо. А то... те же аэды мне сказали, что в гневе ты страшен. Думаешь, почему Дионис так рвался посмотреть на это зрелище? Кстати, я обещал позвать Диониса, ты сам мне об этом напоминал и... Геракл, не надо! Я сам понял, звать не буду... Но я только начал. Ты правильно подумал, ты и Ификл похожи, как коза на корову... Эй, я просто сравнил, без намеков! Ведь дальше гораздо интереснее. О чем это я? Ага! Твой папа - само собой, Зевс, кто тут осмелится сомневаться? А вот папа Ификла - Амфитрион. Уловил? Нет? Ты не можешь быть наивен до такой степени! О-о-о! По-моему, до тебя дошло. Как у них это получилось, у Зевса и Амфитриона? Я про то, что же такое они делали, чтобы это... близнецы получились? От пап разных? Герчик! Бежать и убивать никого не надо! Вот прямо сейчас не надо. Ты же не сможешь убить всех аэдов Греции! Или... нет, ТЫ сможешь... Аэды спели, что у тебя приступы буйства, ты сходишь с ума, потому что Гера тебя прокляла, и всех убиваешь. Вот прямо так, всех подряд и направо, и налево!.. Вот только не надо шлепать губами!.. Ты еще не знаешь, что Ификл - это МОЙ папа! Так что, с племянничком тебя, Геракл.
- С двумя племянничками, - скромно заметил Автолик. - Тебе повезло, что я петь не люблю, но Гермес - сын Зевса.
Вот теперь было в самый раз. Геракл задумчиво взялся за грудь в районе сердца. Посидел так немного.
Все смотрели на него с нетерпеливым ожиданием, но молчали.
- Я убью того, кто все это сочинил! - прорычал Геракл. - Честь нашей бедной матери! Кто бы это ни придумал, я его загрызу! Любая другая смерть будет слишком легкой! Все равно я припадочный!
Иолай задумчиво подпер щеку кулаком.
- А еще говорят, что сны не сбываются. Не давай опрометчивых обещаний, Геракл. Потому что я знаю, кто. Мне Дионис сказал.
- Мне все равно! Я и бога загрызу!
- Это не бог. Это Салмоней, - тихо сказал Автолик. - Я тоже знаю. Мне Гермес сказал.
- Так гладиаторские игры будут? - поинтересовался Ификл.
- Нет. Скорее побоище, - поморщился Иолай. - Геракл будет грызть Салмонея. Салмоней жирный, грызть Гераклу придется долго. Если Геракл, конечно, не научится относится к подобным слухам, как... к слухам.
- Ификл! Но ты! Как ты можешь так легкомысленно относиться к таким грязным вещам?
- Но именно так умные люди поступают с грязными слухами. Геракл, Иолай уже сказал тебе - слухи, это пустая болтовня. Скоро все забудут их. А ты будешь носиться с ними, как Гера со своей ревностью, и все тогда начнут подозревать, что возможно, слухи правдивы, если ты так болезненно принимаешь их, - терпеливо пояснил Ификл. - У меня есть сыр, копченая козлятина, и вино неплохое...
- Иолаю вино не давай! Орхомен он уже разнес.
- Вот вы, двое, почему вы всегда живете так весело? А я хирею в тяжких ванактских заботах? - обиделся Ификл. - Расскажи мне, что вы учудили в Орхомене? Раз мне нельзя принять участие в ваших увеселениях, то хоть послушаю. Иолай, в следующий раз, обещай, ты возьмешь меня с собой!
Иолай, набивший рот едой, замычал невнятно и согласно закивал головой. Возьму, мол, как не взять, жалко, что ли?
А сам в это время увлеченно думал, сказать Гераклу, что Салмоней обозвал Геракла персеидом (ну, да, есть у них с Персеем общая родня - Линкей), ведущим свой род от Персея, тоже, кстати, сына Зевса (опять же, если у них обоих Зевс - отец, то Геракл и Персей таки братья? И как так надо постараться, чтоб предком и родоначальником был единокровный брат по отцу?), который вел свой род от Эпафа, опять таки сына Зевса и, следовательно, брата Персея и, предположительно, Геракла?
Иолай тряхнул головой, и запустил пятерню в спутанные волосы. Вот, он уже сам запутался. Трудяга Зевс, с какой стороны не посмотри, приумножает героев в славной Элладе!
Иолай обдумал всё и едва не подавился медовыми лепешками.
Как же это опять получается? Зевс сделал сына, подождал правнуков, и с ними себе опять сына сделал? Вот дела! (Так если вдуматься, у несчастной Геры есть повод для ревности - рога, наверное, облака цепляют.)
Так сказать об этом Гераклу?
И что козлоногий Пан - тоже сын Гермеса? Может сон вещий был? А ну, как сбудется?..
Или молчание - взаправду золото?
Тогда Иолай умрет нищим. Экая жалость!
D RES PORTANDAS ASINI VOCITANTUR AD AULAM
ОСЛОВ КЛИЧУТ НА СКОТНЫЙ ДВОР ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ ТЯЖЕСТЕЙ
Завечерело.
Заносчивый Гелиос (дождались!) покатил вниз свою золотую колесницу. Лучше бы Аполлон его обстрелял, а не безвинного Зефира.
Разобиженного Зефира сменил влажный южный Нот. Плевать ему было на Аполлона. Он принялся деловито сгонять облака. Верный признак того, что олимпийская Семья, заскучав без привычных склок, решила увеселиться. Языком смертным - Зевс согнал семейство для выяснения отношений.
Еще проще - гроза собиралась. А все знают, отчего летят на землю громовые стрелы грозного Дия Громовержца? Оттого, что гневается эгидодержавный.
Поэтому Гермес спешил.
Он возник у входа из остывающего воздуха, и нетерпеливые Таларии трепетали на ногах бога.
- Значит, так. Повторять не буду, нет времени. Если Зевс заметит, что меня нет на совете... Плохо будет всем. Кроме меня, я выкручусь. А вы - нет. Суть в чем? Зевс угомониться никак не может. Теперь это Эгина, нимфа. Чудесное дитя, слишком чудесное для... не важно. Зевс похитил ее, теперь она живет на острове. Она пообещала родить Громовержцу сына. Ну да, еще одного, ему все мало. И в залог своей любви Зевс одарил ее браслетом, который даст ее сыну дар особой честности и справедливости. Гера приказала мне его украсть. Я выполнил приказ. Теперь вы должны вернуть браслет Эгине. Сроку вам - десять дней. Дольше сдерживать Зевса я не смогу. Через десять дней Эгина родит сына. Без браслета ее ребенок не получит обещанного божественного дара, а Зевс закатит сцену ревности! Все.
- Если ты его украл, почему мы должны его возвращать? Где Эгина, а где мы? А, в самом деле, где Эгина? На острове?... А остров? Ах, только Зевс знает? Может, мне сходить, спросить у него? И это в какие-то десять дней! И чего ради? Ну, не получит ребенок особого дара, ему же лучше, дольше проживет. А под ревнивую руку Геры лезть, так мы уже! С самого утра... - очень мудро заметил Геракл. - И вот еще. Мне братьев и так хватает, по самое "не хочу".
- А придется, - фыркнул Гермес и ногой отодвинул глупого гекона, который теперь боялся лезть к Иолаю, зато не боялся карабкаться на ногу бога. - Во-первых, Гера приказала спрятать браслет в вещах нашего друга Иолая. Потом она пожалуется Зевсу, что его новая возлюбленная не хранит ему верности, и доказательство ее измены он найдет у того, кого предпочла коварная Эгина. Не что-нибудь, а подарок самого Зевса отдала неверная в насмешку над вседержавным Дием! Понимаешь, у кого найдут доказательство? И уж поверь, Гера напоет в ухо Зевсу, что еще неизвестно, кого именно из вас предпочла нимфа. Вполне возможно, что она и не стала выбирать, зачем, если вы двое вполне... А помнишь, что сделал Зевс, когда юная Эвсхимая... Зевс еще более ревнив, чем сама Гера. Он забудет, что ты - его сын, зато вспомнит, что Ификл - твой брат, а Иолай... Особенно, Иолай. Здорово вы там, в Орхомене! Гера готова от злости лопнуть. Уж она-то намек поняла. Дионис... с ним-то как раз ясно. Я только одного не понимаю, тебе-то, Иолай, это зачем? Все же про Орхомен знают...
- Ты это про Атаманта, царя Орхоменского? Что сына убил, а жену и другого сына в море загнал? - сообразил наконец Иолай. - Ой-ё! Да я вообще там случайно!...
- Угу... Ты Гере эти легенды рассказывай. И не ищи браслет. Он уже у вас, но вы не сможете его найти, пока Гера не решит показать его Зевсу. Изловите Протея, и он скажет вам, как найти браслет и где Зевс прячет Эгину. Верните браслет Эгине. Вас попытаются остановить. Но вы справитесь. А я оставляю вам Автолика, он покажет вам дорогу к любимому месту Протея на побережье. Никто, кроме нас двоих о нем пока не знает. Так что шанс у вас есть.
- Ну, удружил! - сварливо заметил Иолай. - И нам, и Гере! А ты здесь с какой стороны? Откуда нам знать, что ты помогаешь нам, бог изворотливости и обмана? Сам бы и отдал браслет, что тебе слетать? И не говори, что ты не смог бы отыскать, где Зевс спрятал нимфу, а Гера - браслет.
- Да, я бог обмана, но я не бог клеветы, и я не бог подлости. Вот он, - Гермес показал на Автолика. - Та причина, по которой я выполняю приказы мачехи. Потому и не могу - сам. Автолик тебе должен. А я всегда возвращаю долги. И никто не скажет, что я - плохой отец... Помешайте Гере, иначе, Геракл, твоего друга ничто не спасет, и тебя тоже.
- Кто мешает, того бьют! - внезапно вспомнил свой сон Иолай. - Просили тебе, Гермий, сказать.
Крылышки на сандалиях Гермеса вздрогнули. Гермес оглянулся.
- Странно, - сказал он на прощание. - То же самое мне сказала сегодня Гера.