Над долиной поднимался дым. Он привлек ее внимание, когда она лениво и неторопливо облетала свои владения. Сложив крылья, она скользнула вниз, задевая верхушки деревьев. Внизу под ней быстрая горная река несла свои воды по узкому каменному ущелью и с грохотом падала вниз, образуя водопад, который служил границей ее территории. Дым поднимался именно оттуда - небольшое темно-синее облако на фоне безоблачного неба. Она на мгновение застыла в воздухе, а потом ринулась вниз, к водопаду. Долина, тянувшаяся от места падения водопада, славилась своими плодородными землями, и поэтому тут издавна жили люди. Люди, которые боялись ее и охотились на нее. Она давно избегала долины, последний раз была здесь прошлой зимой, когда голод и холод вынудил ее рискнуть и украсть из загона пару ягнят. Но теперь ее привел сюда не голод, а любопытство. Дым становился гуще, окутывая деревню, укрывшуюся за поворотом. Она поняла, что слишком далеко улетела от своей безопасной горы, и заколебалась. Взмахи крыльев замедлились, она готова была повернуть обратно, но тут до нее долетели знакомые звуки – скрежет стали, воинственные выкрики и стоны. Ее глаза хищно прищурились, и она задрожала вопреки собственному желанию.
Война!
Война никогда не добиралась до ее горы, именно поэтому она поселилась там, подальше от соблазнов, подальше от своего проклятья.
Но отрицать собственную природу она не могла. Она подняла голову и жадно втянула в себя воздух, наполненный ароматами крови и смерти. Дым… страх… и свежее мясо. Она взмахнула крыльями и позволила ветру подхватить ее. Она была создана для войны, ее сердце бешено колотилось в предвкушении сражения, которое ждало ее внизу.
Сначала она увидела хаос. Толпа народа выбегала из густого плотного дыма и снова пропадала в нем. Фермеры! Она ненавидела фермеров - уродливые, никчемные, потные людишки, способные только пасти коз и овец. И теперь они в страхе метались по долине, стараясь укрыться от ужаса, который пришел в их дома.
Но среди них попадались и другие – закованные в блестящие доспехи с бронзовыми шлемами, украшенными конскими хвостами. Командовал ими всадник в золотом панцире и кроваво-красном плаще.
Она внимательно оглядела местность, оценивая ситуацию.
Воины пришли от реки. Там, у берега, стояла низкая баржа. Они принесли с собой мечи и факелы. Одни воины поджигали дома, другие сгоняли взятых в плен фермеров к барже.
И все прошло бы хорошо - сельчане даже не собирались сопротивляться, - но тут в дело вмешалась третья сила. Это была не армия, как она ожидала, это были два человека. Всего лишь два человека! Они не были даже вооружены и не носили доспехов. Нырнув в столб дыма, чтобы никто не заметил ее, пока она не выберет себе жертву, она принялась с восторгом наблюдать за тем, как свершалась огромная, по ее мнению, глупость.
Сначала его взгляд остановился на более высоком из двух. Хорошо сложенный, с блестящей от пота бронзовой кожей, он без труда расшвыривал воинов, которые попадались ему под руку. Она не могла разглядеть его лица, но знала, что оно будет подстать всей остальной фигуре. Его темно-каштановые волосы свободно спадали на широкие плечи, кожаные наручи охватывали крепкие руки до локтей, а рубашка с отсутствующими рукавами не скрывала внушительные бицепсы. Широкий вырез безрукавки открывал мускулистую грудь. Он дрался расчетливо, не тратя понапрасну силы и не делая лишних движений. Противники разлетались под ударами его кулаков словно сухие листья под порывами осеннего ветра. Вот он подхватил какого-то бедолагу и швырнул его в группу воинов, сбив их всех с ног. Вот еще один воин улетел куда-то далеко, размахивая руками и вопя во все горло.
Она рефлекторно сжала когти.
О, сладость сражения! Крики умирающих и вкус крови на губах!
Ее сердце заколотилось еще быстрее. Как давно это было! Когда в последний раз она пировала на телах погибших воинов, выбирая того, кто станет ее жертвой, ее призом.
Но сражение скоро будет законченно, и она не сможет противостоять его последствиям. Аромат пролитой крови опьянял, зовя, соблазняя приступить к пиршеству. Но ее мысли были сейчас сосредоточены на другом - на обещании, которое дали ей много лет назад.
Это тот? Она снова окинула внимательным взглядом мускулистого воина. Силен, даже слишком силен. Он сможет сопротивляться даже ее мощным крыльям. Она заставила себя оторвать от него взгляд и обратила внимание на воина в золотой броне. Может быть, он? Он старше, но в его посадке сквозило высокомерие и надменность. Он громко кричал на своих воинов за то, что они не могли справиться с высоким человеком.
И вдруг небольшая, проворная фигура вынырнула из клубов дыма и бросилась в самую гущу схватки. Она почувствовала, как замерло ее сердце. Он был словно живой вихрь, кружащий возле того великана, на которого она положила глаз в самом начале. У него не было такого роста или такой силы, как у его партнера, но его тело под потрепанным фиолетовым жилетом было великолепно.
Его светлые волосы вспыхивали на солнце золотым ореолом, ослепляя его противников. Двигался он со скоростью молнии, в диком, сумасшедшем воинственном танце, который сводил с ума не столь расторопных воинов. Его меч летал вокруг, создавая непроницаемую для чужого оружия защиту.
Она не могла оторвать от него восторженного взгляда, с трудом подавляя в себе желание эхом откликнуться на военные крики, срывающиеся с его губ.
Его напарник сражался молча и не так эмоционально, но вместе они составляли удивительную пару, которая оттеснила захватчиков к реке и освободила пленников. Наблюдать за ними было настоящим удовольствием. Они сражались спина к спине и порой казалось, что они могут читать мысли друг друга, словно две половинки одного тела, две части одной души.
Они стояли рядом как островок спокойствия посреди хаоса, как будто не замечая мечущихся в панике солдат. Внезапно она заметила, как торопящийся за своими воинами всадник остановился, сорвал с плеча лук, прицелился и выстрелил в спину высокому воину. Она зашипела от гнева, когда стрела запела в воздухе, но потом ее гнев сменился восхищенным возгласом. Удивительный человек в мгновение ока развернулся и, перехватив стрелу в полете, непринужденно переломил ее пополам.
Сражение закончилось. Всадник громко выругался и, толкнув лошадь пятками, послал ее в галоп прямо на друзей. Светловолосый ловко отпрыгнул в сторону, а его напарник протянул руку и непринужденным движением снял воина с седла. Тот повис, словно нашкодивший щенок, пинаясь и ругаясь, на чем свет стоит. Размахнувшись, высокий швырнул бывшего командира в холодную воду реки. Светловолосый звонко расхохотался, наблюдая как тот безуспешно пытается вплавь добраться до баржи, борясь с течением. Она подняла голову, прикидывая расстояние до своей горы. Тогда она донесла овцу без особых усилий… Ждать больше нельзя! Она развернула крылья и, атакуя, бросилась вниз. Словно орлица она выпустила когти, нацелив их на свою жертву.
Он стоял к ней спиной… И начал разворачиваться, но было уже слишком поздно. Ее стальные когти вонзились в его плечи, разрывая бронзовую кожу и проникая в толщу упругих мышц. Один сильных взмах широких крыльев, и она взмыла обратно в небо, исторгнув дикий триумфальный вопль.

Выбравшись из воды, Дориагус имел жалкий вид. Его великолепный шлем унесло течением, а тщательно причесанные волосы слиплись в одну мокрую массу. Геракл стоял на берегу, наблюдал за тем, как тот борется с волнами, и не делал никаких попыток помочь. Военачальник заслужил это унижение за то, как обошелся с этими людьми, которые не сделали ему ничего плохого, в то время как он угрожал им, терроризировал, набивая свой карман, отбирая все результаты их тяжелого труда и фактически превратив их в рабов. Но все это в прошлом. Геракл усмехнулся. Они с Иолаем разыскивали этого человека с того момента, как узнали о его злодеяниях. Теперь они отведут его в Орнею, и там его будут судить. По крайней мере, им удалось спасти эту деревню, двум предыдущим не так повезло.
Он услышал, как засмеялся Иолай и повернулся к другу, чтобы поблагодарить его за то, что тот был рядом в нелегкой схватке. Воины Дориагуса были хорошо обучены, и друзьям пришлось приложить немало усилий, чтобы одержать верх. Пришлось даже убить несколько человек, о чем он как всегда искренне сожалел, но в данных обстоятельствах это было необходимо. Обычно он предпочитал лишить противника возможности сопротивляться, а потом дать ему выбор – мирно и тихо уйти или вместе со своим начальником пойти под суд.

Еще одно приключение подошло к концу…
Метнувшаяся в их сторону темная тень сначала не показалась ему опасной. А когда он разгадал ее намерения, то понял, что опоздал. Он был слишком далеко… слишком поздно он крикнул…
- Иолай!!!
Все произошло мгновенно. Геракл успел заметить широкие черные крылья. Огромные, стальные когти блеснули в воздухе. Ему показалось, что среди темных перьев мелькнула женская головка…
Иолай успел обернуться и увидеть темную тень, стремительно надвигающуюся на него. А потом сильная боль пронзила оба плеча, и его подняли в воздух так же легко, как орел поднимает кролика.
- Иолай!!!
Геракл бросился к другу, но темная тень взмыла вверх и вскоре превратилась лишь в точку, которая взяла курс на чернеющую на горизонте поросшую густым лесом гору. На траву недалеко от Геракла упал выпавший из рук охотника меч.
- Так… - произнес чей-то голос из-за его спины. – Думаю, что его имя я могу вычеркнуть из своего черного списка.
Геракл резко развернулся и без разговоров ударил Дориагуса кулаком в ухмыляющееся лицо. Тот без звука рухнул на землю.
- Нет! – Геракл перешагнул через упавшего человека и подошел к группе фермеров, которые испуганными глазами провожали удаляющееся крылатое существо. – Кто-нибудь знает, что это такое?
Сельчане переглянулись, женщины отвели глаза, многие закрыли лица руками.
- Ну…?
- Это Келайно, - из толпы вышел седой старик и встал возле Геракла. – Гарпия. Она живет на горе. Должно быть, ее привлекла битва.
Гарпия? Геракл повернулся и бросил взгляд на исчезающую черную точку. Он прежде сталкивался с Гарпиями – уродливые создания, полуженщины-полуптицы, тупые, злобные и неопрятные. Но эта была совсем другая. Во-первых, она была гораздо больше, чем те, что попадались ему раньше, во-вторых, ее перья блестели на солнце, отливая глянцем, и наконец, ее атака была быстрой и хорошо продуманной.
- Гарпии – падальщицы, - глухим голосом заговорил сын Зевса, чувствуя как потеря лучшего друга начинает затоплять его душу. – Зачем ей нужно нападать и уносить живого человека, когда вокруг так много мертвых и раненых?
- Не знаю, - ответил старик. – Она живет здесь уже много лет, иногда на рассвете она ворует у нас скот. А однажды, я сам слышал, она украла молодого пастуха, самого симпатичного в деревне, чтобы он скрашивал ее одиночество длинными зимними вечерами.
- Сказки! – дерзко прервал старика молодой парень. – Она просто грубое животное. Мы должны были выследить и убить ее давным-давно. А теперь вот эти, - он указал на раненных и убитых солдат валяющихся на траве, - станут ее добычей. И когда она вернется, мы встретим ее градом стрел, иначе она сожрет их всех. Мне искренне жаль твоего друга, - добавил он, глядя в лицо Гераклу, - Но скорее всего он умер в тот момент, когда она подняла его в воздух.
- Где ее логово? – спросил Геракл у старика, проигнорировав парня.
- На вершине горы, выше водопада. Но Зенон прав, твой друг уже мертв. Ты ничего не сможешь для него сделать.
- Я могу отомстить, - глухо произнес сын Зевса. – Свяжите Дориагуса и его людей и установите охрану. Я вернусь.
Прежде чем кто-нибудь смог сказать хоть слово, Геракл развернулся и решительно зашагал по направлению к горе. Проходя мимо меча Иолая, он на мгновение остановился, наклонился и поднял оружие. Пальцы сомкнулись вокруг потертой рукояти. Геракл замер, словно ощутив сохранившееся на ней тепло ладони друга. Лезвие должно было быть чистым - Геракл видел как Иолай тщательно вытер его о траву, как любой опытный воин, заботящийся о своем оружии. Но теперь и рукоять и лезвие были покрыты кровью. Память услужливо подсунула картинку из недавнего прошлого: темные крылья, шелест перьев и блестящие, остро отточенные когти, предназначенные для того, чтобы впиваться в добычу. Внутри живота возникло отчаяние, завязавшись в огромный, холодный узел, заполняя собой все его существо. Перехватило горло, стало трудно дышать. Если бы он только стоял рядом!
Твой друг мертв.
Ты ничего не можешь для него сделать.
Как только деревня скрылась за поворотом, Геракл дал волю эмоциям. Размахнувшись, он отшвырнул меч, который с глухим звоном ударился о ближайшее дерево, и страшный, животный крик прокатился по долине, пугая всех птиц в округе.
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!! НЕЕЕЕЕЕЕТТТ!!!!!!!!!!
Вид птиц, испуганно кружащих над своими гнездами, возродил в памяти образ других крылатых существ, грязных, вонючих, с которыми он сражался прежде. Они с Иолаем выследили их по каплям крови человека, которого они похитили. Они застали Гарпий в тот момент, когда те, разорвав несчастного, торопливо запихивали окровавленную плоть в свои ненасытные пасти.
- Нет, - бессильно простонал Геракл, когда воображение заменило пустые глазницы неизвестного трупа на хорошо знакомые синие глаза, темные волосы на золотые, но перепачканные кровью.
Сын Зевса чувствовал, что даже его широкие плечи не в состоянии вынести груз свалившегося на него горя. Он упал на колени и обхватил себя руками, медленно покачиваясь и глотая слезы. Он мог бы поверить в то, что потерял друга… брата… Но потерять его таким бессмысленным, чудовищным образом…
Это должно было быть сражение.
Это должен был быть я.
Этого вообще никогда не должно было произойти…
Геракл протянул руку и коснулся рукояти меча.
Его жена…
Его дети…
Его мать…
И вот теперь человек, которого он называл своим братом…
Это его кровь испачкала блестящее лезвие меча.
Пальцы сомкнулись, плотно обхватив рукоять. Холод и пустота охватили сердце, вытесняя все остальное.
Геракл медленно поднялся, вытащил меч и уставился не него немигающим взглядом.
- Келайно.
Он словно пробовал на вкус это незнакомое, но ставшее теперь ненавистным имя. Она всего лишь тень, темная, зловещая тень. Но она похитила у него последнее, что удерживало его на этом свете.
Последнее?
Нет, у него осталось еще одно незаконченное дело.
Я могу отомстить.
Он засунул меч за пояс и побежал.
Всего две мысли бились в его мозгу. Два чувства, словно ядовитые змеи, наполняли ядом его душу.
Иолай мертв.
И Келайно тоже умрет.

Если момент захвата был настоящей агонией, то момент, когда его отпустили, был еще хуже. Когти, которые были погружены в его тело, просто вырвались, выдирая куски живой плоти. Он полетел камнем вниз и упал на что-то неожиданно мягкое. Некоторое время он лежал, задыхаясь от боли и пытаясь понять, что с ним произошло.
Вот он стоит и наблюдает за тем, как Геракл разбирается с огромным верзилой… а потом… потом Геракл выкрикнул его имя… боль и быстро удаляющая земля. Он пытался сопротивляться, но это только увеличивало его страдания. Острые когти сильнее впивались в его тело. Он потерял свой меч, а теперь, кажется, его желудок готов потерять завтрак. Тошнота накатывала, накрывая его с головой. «Дыши медленно и глубоко», - приказал себе Иолай. Сделав вдох, он прислушался к своим ощущениям. Холод окружающего воздуха соперничал с жаром опасения внутри него. Где он?
Кончиками пальцев он осторожно ощупал поверхность, на которую упал, захватил горсть чего-то и поднес к глазам. Сначала слезы, вызванные ледяным ветром и болью, мешали хорошенько разглядеть, но потом он понял… перья. Огромное гнездо из перьев, и он упал в самую середину.
Переливающиеся всеми цветами от черного до светло-синего, разных размеров, от самого маленького до длиной почти с его руку. Рука… Он моргнул и уставился на собственную руку, сжимающую пучок, по ней текла кровь, окрашивая темную поверхность перьев. Он осторожно повернул голову и зашипел от боли. Первую рану он увидел высоко на плече - от нее тянулись алые кровавые дорожки, стекая вниз по мягкой коже наруча. Где были вторая и третья раны, он знал и так. Боль раскаленным металлом пронзала заднюю часть плеча и бок. Были и другие, менее глубокие, но не менее болезненные. Левое бедро и ягодица разорваны, кровавые полосы поперек ребер тоже требовали внимания к себе.
И еще… кто-то стоял за его спиной.
Он собрался и отважно попытался вскочить на ноги. Агония охватила тело и отозвалась в каждом мускуле и каждом нерве, поэтому прыжок получился неуклюжий, и он свалился обратно в перьевое ложе. Когда перья улеглись, его глазам предстало удивительное зрелище. Женщина. Молодая и очень красивая женщина.
- Не бойся, - мягко сказала она и грустно улыбнулась. – Я тебя не съем, обещаю.
Невысокая и очень стройная, с черными, как крыло ворона, волосами, спускающимися ниже пояса, темными пронзительными глазами и бледной, словно алебастровой кожей, она казалось чем-то нереальным. Платье, сотканное из таких же перьев, что выстилали все вокруг, укутывало ее до самой земли так, что казалось, она плывет по воздуху, не касаясь пола.
- Кто ты? И… - он удивленно огляделся, - … где я?
Над ним возвышались каменные стены, украшенные прожилками блестящего кварца. Огромная пещера, уходящая куда-то вглубь горы, слабо освещалась солнечными лучами, отражающимися от зеркальной поверхности двух небольших озер. Гигантские сталактиты, словно атланты, поддерживали свод. Охотничьи инстинкты подсказывали Иолаю, что выход где-то рядом, но чтобы добраться до него, нужно пройти мимо нее.
Она нежно улыбнулась, скользнула ближе и опустилась на пол, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Он разглядывал ее с тревожной подозрительностью, она его – с тихой печалью.
- Я – Келайно, - мягко сказала она. – А это мой дом. Добро пожаловать.
- Спасибо, - осторожно ответил он. – Не могла бы ты быть так любезна и сообщить мне, как я сюда попал?
Ее тихий смех эхом прокатился по пещере.
- Тебя принесла судьба, - она наклонила голову, и ее глаза сверкнули, словно в них отразился солнечный луч. – И я очень рада. У меня давно не было гостей.
- Правда? – она не ответила на его вопрос, и он все еще не доверял ей. – Ты живешь здесь одна?
- Больше нет, - теперь она улыбалась широко и радостно.
Иолай не смог сдержать усмешки - учитывая ситуацию, вопрос прозвучал глупо.
- Послушай, Келайно, я был в сражении… точнее, мы уже его выиграли… - он напряг память, что восстановить все детали случившегося. – Меня схватили… подняли… потащили… и вот я здесь.
Он поднял руку, чтобы показать на пещеру, и вздрогнул охватившей его боли. Спину и плечо словно обдало жидким огнем. Он повернул голову и увидел глубокую, рваную, сочащуюся кровью рану ниже ключицы.
- О, Боги…
Голова закружилась, накатила тошнота.
- Ты ранен, - ее голос мгновенно стал серьезным. – Позволь мне помочь.
Ее руки бережно стянули с его плеч пропитанный кровью жилет. Он с благодарностью принимал ее помощь, зная, что его раны опасны и что если ничего немедленно не предпринять, то он просто истечет кровью.
Бросив быстрый взгляд на свою грудь, он понял, что ссадины на ребрах хоть и болезненные, но не глубокие. Он проигнорировал их и сосредоточился на плече, крепко зажав зияющую рану ладонью. Из-под пальцев бежал алый ручеек, унося с собой его жизнь. Голова снова закружилась, и он почти упал на руки Келайно, чувствуя тепло ее мягкой одежды на своей покрытой мурашками коже.
- Легче, - выдохнула она.
Он чувствовал, как она двигается за его спиной, изучая повреждения, которые он сам не мог разглядеть, и скрипел зубами, ощущая ее прикосновения.
- Не двигайся, - шептала она. – Будет только хуже.
Он зашипел, мир вертелся вокруг, вызывая тошноту. Она что-то делала, с легкостью бабочки касаясь разорванных мышц. Этого было мало для того, чтобы остановить кровотечение. Он повернул голову, чтобы увидеть, что она делает, и ему в глаза бросились ее закрытые глаза и яркие губы… окрашенные его кровью…
- Что… -
Он попытался отпрянуть, но боль пронзила все тело, и он потерял сознание, провалившись в темноту.

Она была небрежна. Преступно небрежна. Она с таким нетерпением жаждала получить свое, что нанесла удар, словно на охоте. И повредила свой трофей. Ее рвение едва не лишило его жизни, и теперь он страдает.
Как же много прошло времени. Она уже успела забыть, какая мягкая и нежная у людей кожа и как легко ее повредить. Его плечи было серьезно повреждены потому, что он пытался вырваться, вынуждая ее сжимать когти. Несколько раз ей пришлось перехватывать его тело, чтобы не выронить.
Она с трудом удерживалась от слез, разглядывая раны, которые нанесла ему. Ее природа взяла верх, предала ее. Она не успела поесть прежде, чем напала на него, и столкнувшись с ароматом его тела, с его жизненной силой, она не смогла устоять перед этим искушением. И он увидел это…
Но даже раненный он был великолепен.
Его кровь на вкус была слаще всего, что ей доводилось пробовать до этого момента. Она смаковала эту сладость, наслаждаясь каждой каплей, пока чистила его раны. Он стонал, метался, но не приходил в сознание, и она была благодарна за это. Она сомневалась, что он поймет ее цели и оценит ее заботу. Стараясь продлить удовольствие, она медленно водила языком по его коже, упиваясь ее теплым солоноватым привкусом. Сначала она занялась плечом, вздрагивая от ужасного вида раны, нанесенной ее когтями. Кровь не желала останавливаться. Вычистив плечо, она прижала к ране комок сухого мха, который использовала для самой себя, и туго перевязала. Потом ее язык заскользил ниже, к разорванной коже на ребрах. Ее пальцы торопливо расстегивали пряжки и ремни его одежды, с трудом борясь с искушением просто сорвать ее с его тела.
Перед ней лежал не труп, оставленный гнить на поле битвы. Это был живой человек, теплый и дышащий, заполненный жизненным огнем. Ее трофей, взятый с поля боя, как требовало древнее обещание.
Бедра и ягодица были повреждены меньше, их защитила плотная кожа штанов, но она вычистила их с не меньшим вниманием. Она не смогла устоять перед искушением и несколько раз провела рукой по рельефным мускулам, выступающим под бронзовой кожей. На ней выделялись старые шрамы – какой воин не имеет их? – но они не портили его.
Она на мгновение закрыла глаза и мысленно вернулась к тому сражению. Дым, пожар, крики и два человека… Высокий, сильный воин и его ловкий, бесстрашный напарник. Она согласилась бы на любого, но в конечном счете, сделала выбор. И она была им довольна.
Он выживет. Он должен.
Она расплачивалась за собственную гордость. И будет расплачиваться еще долго. Она – чудовище, отвратительная падальщица, пожирательница трупов. И ее природа привела ее в долину. Она пыталась сопротивляться, она избегала сражений, но теперь сражение пришло к ней. И принесло с собой драгоценный дар.
Как же долго она ждала.
Она укрыла его обнаженное тело одеялом, сотканным из ее собственных перьев, и присела рядом, ожидая, когда он очнется. Теперь он принадлежит ей, и она будет ухаживать за ним и лелеять его. И ничто не сможет забрать его… обещание должно быть выполнено. Она позаботится об этом.

Бурлящая по камням вода водопада выглядела устрашающе, но Геракл даже не обратил на это внимание.
Он решительно начал подниматься по почти отвесной скале, подскальзываясь на мокрых камнях и, не замечая холодных водяных брызг, подгоняемый сжигающими его изнутри ненавистью и отчаянием. Давно он не испытывал такого гнева. Одна часть его души шептала, что со смертью Гарпии ничего не изменится, он не вернет своего друга и не излечит свое разбитое сердце. Но другая часть требовала ее смерти, он не сможет жить спокойно, зная, что не отомстил. Она - чудовище, которое будет убивать снова и снова.
«Как Зена», - подсказал тихий голос где-то на задворках разума. Он проигнорировал подсказку. Зена – человек, и ее душа не до конца заражена ненавистью и насилием. Келайно – чудовище, создание Богов, как все остальные монстры, которых они уничтожали все эти годы. Она питается человеческой плотью. Живет, чтобы убивать.
Сын Зевса на секунду остановился, чтобы перевести дыхание и прижался щекой к прохладным камням. «О, Иолай! – думал он. – Как же мне жаль! Если бы я мог двигаться быстрее…»
Однажды он уже рвался в ворота Аида, требуя вернуть своего несправедливо погибшего друга. Это была вина Геры, ее Жрица была послана уничтожить все, что было дорого Гераклу. Но сейчас он не имел права требовать помощи от Богов. Это была одна из тех трагических нитей, что составляют гобелен жизни. Кроме того, он знал, что второй раз Аид даже не станет его слушать, и бесполезно взывать к его милосердию.
Он мог только надеяться, что в этот момент, когда он карабкается наверх, душа его друга уже идет на Елисейские поля, где его ожидают Алкмена и Деянира.
И Ания. Его возлюбленная Ания, которая, без сомнения, простит ему все выходки.
Геракл снова полез вверх. У него нет времени предаваться воспоминаниям. Он не желает вспоминать злую усмешку, блестящие когти и ту легкость, с которой она похитила его друга. Он оплачет его, когда у него будет что оплакивать. Тогда он бросит труп Гарпии в погребальный костер и отдаст долг памяти настоящему герою Греции.
А сейчас он должен убить чудовище.

Иолай медленно приходил в себя. В голове плавал туман, тупая, ноющая боль охватила все тело.
«Я ранен, - вспомнил он. – Ослаб от потери крови…»
Но, по крайней мере, он не мертв!
Или нет?
Осторожно открыв глаза, он уставился на пляшущие по потолку солнечные блики. Иолай прислушался к собственным ощущениям. Он полулежал-полусидел в глубоком ложе, выстланном теплыми, мягкими перьями. Сверху его укрывало невесомое одеяло из тех же перьев.
- С возвращением, - проговорил мелодичный голос.
Он повернул голову и увидел пару темных глаз, ласково смотрящих на него. Келайно улыбалась. Иолай вздрогнул, вспомнив ее губы, перепачканные кровью.
«Кажется, я снова влип», - пронзила его беспокойная мысль.
Но тогда почему он вообще очнулся?
«Я не съем тебя, обещаю…»
Ее черные глаза смотрели на него с искренним волнением.
- У меня есть вода, - пробормотала она, указывая на что-то за своей спиной. – Вот…
Он попытался сесть и сразу же пожалел об этом. Мир завертелся в бешеном танце, а плечо вспыхнуло такой болью, словно на него плеснули жидким огнем. Он упал назад, задыхаясь и цедя проклятья сквозь стиснутые зубы. Если она захочет причинить ему вред, то он не сможет защитить себя.
- Не надо, не шевелись, - прошептала она, нежно нажимая на его здоровое плечо. – Не трать понапрасну силы.
- Кто ты? – прохрипел он, с подозрением разглядывая кубок, который она держала в руках.
Он хотел пить, но не доверял ей… Не после того, что он видел…
- Просто Келайно, - ответила она, приподнимая ему голову и поднося к его губам кубок.
Сделав первый глоток, он понял, что это просто чистая вода, и без протестов осушил кубок до дна. Вода была прохладной, вкусной и несла аромат весенних ручьев.
Она отставила в сторону пустой кубок и положила руку на раненое плечо, укладывая охотника обратно на ложе. Только теперь он понял, что плечо тщательно перевязано. Может быть, он поторопился осудить ее?
- Ты должен отдохнуть. Раны очень глубокие, снова может начаться кровотечение.
Он повернул голову, посмотрел на свое перевязанное плечо, потом поднял на нее глаза и улыбнулся.
- Со мной все будет хорошо, - пообещал он, понимая, что в данный момент совершенно в этом не уверен.
Она грустно улыбнулась в ответ.
- Хорошо. Значит я могу оставить тебя и заняться кое-какими делами. Я быстро, обещаю.
- О, не торопись, - теперь он подарил ей одну из своих знаменитых улыбок. – Я никуда не собираюсь уходить…
- И все же я быстро…
Она стала подниматься на ноги, но он удержал ее, стиснув руку своими слабыми пальцами.
- Келайно… Спасибо за то, что заботишься обо мне.
Ему показалось или она в самом деле очень удивилась.
- Я делаю то, что должна, - ответила она через мгновение и внезапно наклонилась и мягко поцеловала его в щеку. – Отдыхай.
Она встала и торопливо исчезла в темноте пещеры, даже ни разу не оглянувшись.
- Да, мама, - пробормотал он, роняя голову на удобную перьевую подушку и закрывая глаза.
Как же больно.
Ныли ребра, оба бедра протестовали против любого малейшего движения, подразумевая, что он не сможет какое-то время даже сидеть, а плечо горело так, словно Каллисто швырнула в него один из своих огненных шаров. В дополнении ко всему он понял, что из всей одежды на нем только странное одеяло.

Это будет непростой день…

Он вздохнул и несмотря на отчаянные протесты собственного тела попытался расслабиться. Ему было тепло и удобно - на перьевом матрасе лежать лучше, чем на соломенном. Глаза слипались. Нельзя! Спать нельзя. Он не знает, где он и что с ним случилось. На него кто-то напал. Кто-то с очень острыми когтями. Кто-то, кто может поджидать Келайно в темноте бесконечных пещер.
«А… - беспечно подумал он. – Герк об этом позаботится…»
Мысль о Геракле мгновенно прогнала сон. Может быть, тот, кто напал на него, напал и на Геракла? Может быть, сын Зевса лежит где-то раненый, истекая кровью… Может быть, он нуждается в помощи…

Собрав оставшиеся силы и стиснув зубы, он поднялся на колени, но этого героического усилия оказалось слишком мало. Волна боли и тошноты сбила его с ног, и он упал обратно, проклиная себя за собственную беспомощность.
И вдруг странный звук привлек его внимание – словно ветер разворачивал тугой парус – и сильное дуновение ветра взъерошило волосы и остудило горячую кожу.
- НЕТ!
В мгновение ока Келайно оказалась возле него. Ее руки решительно уложили его обратно.
- Я же велела тебе отдыхать! – упрекнула она, вытирая пот, катящийся по его лицу.
- Герк… мой друг… - прохрипел он.
Она нахмурилась.
- Этот друг настолько важен для тебя, что ты готов совершить самоубийство? – ехидно спросила она, но увидев его взгляд, моментально посерьезнела. – О, да… вижу… Но не волнуйся, он невредим.
Он хотел спросить, почему она так уверенна, но вместо этого произнес.
- Тогда - он – придет – искать – меня.
Почему он такой слабый? Конечно, он потерял много крови, но… может, на тех когтях был яд?
- Отдыхай, - решительно приказала она. – Здесь ты в безопасности, поверь мне.
Поверить ей? Он смотрел на серьезное выражение ее прекрасного лица. Может ли он доверять ей? Она ничего не рассказала о себе, ни словом не обмолвилась о том месте, где он был… но она была добра к нему. И беспокойство в ее черных глазах казалось таким искренним…
- Хорошо, - согласился он, откидываясь обратно на теплые и мягкие перья и позволяя истощению взять верх.
У него не осталось сил даже на то, чтобы держать глаза открытыми.
- Такая сильная душа, - услышал он, засыпая, ее удивленный шепот.
Он почувствовал, что ее рука прикоснулась к его щеке, скользнула ниже, лаская шею и грудь. Это было очень нежное прикосновение, и оно успокаивало терзающую его боль, позволяя уснуть…

Геракл забросил свое тело на очередной выступ и остановился, взглянув на лежащую под ним долину. На Грецию опустилась ночь. Прошло около часа с того момента, как солнце скрылось за горой, и ему все труднее становилось отыскивать дорогу. Весь день он упорно поднимался вверх по диким наполненным жизнью землям. Множество ручьев бежали с гор ему навстречу, лес был заполнен быстроногими оленями и пугливыми зайцами. Раздолье для охотника… или для крылатого чудовища с острыми когтями, которое нападает с воздуха…
Он сидел, прислонившись к скале и тяжело переводя дыхание. Осталось совсем немного. Это будет большая пещера… наполненная зловонием гниющих трупов и обглоданными костями. Наевшись, чудовище вероятнее всего будет спать.
Он почувствовал как сжался желудок, а в горле встал противный ком. Тяжело было думать о том, что жертвами существа были невинные сельские жители. Но сейчас это стало личным делом. И какая-то часть его не хотела идти туда. Он боялся того, что может найти там среди останков.
Может быть, она еще не съела…
Гарпии любят гниющие трупы…
Может быть, она оставила его тело, чтобы оно «дозрело»…
Он задрожал, хотя воздух еще не успел остыть. Подобные мысли мучили его весь день, подогревая гнев и ненависть.
Если это так…
Что он сделает?
Ослепленный жаждой мести, он с головой бросился в эту ситуацию, даже не подумав о том, что будет, если он ошибется. Он может погибнуть. Нужно остановиться… Ночь – это не самое подходящее время, чтобы лезть в логово чудовища. Будучи сыном Зевса, он имел кое-какие преимущества, но вряд ли одним из них было бессмертие. А у Келайно очень хорошая реакция… В этом он мог убедиться.
И к тому же он только что вскарабкался на почти отвесную скалу.
Нужно отдохнуть. Когда придет время драться, он должен быть свежим и полным сил. Он обязан выиграть.
Он задолжал это своему другу.

Геракл встал и, подтянувшись, вскарабкался на следующий выступ. Там обнаружилось небольшое, поросшее скудной травой углубление, гарантирующее защиту от дождя и ветра. Небольшой ручеек просачивался из-под камней и пропадал где-то внизу. Нормальное место, чтобы отдохнуть и выспаться. Спать не хотелось, но он понимал, что это необходимо. Иолай мертв, а его убийце осталось жить несколько часов. Часом больше, часом меньше… ничего не изменится. Он отдохнет, а утром закончит восхождение.
Он хотел встретиться с Келайно при свете дня. Он хотел, чтобы и Боги полюбовались на ее смерть.
Она вернулась в пещеру, когда совсем стемнело. Ей очень не хотелось оставлять свой трофей, но опасение гнало ее прочь, и она несколько раз облетела свои владения.
«Он будет искать меня», - сказал он.
До этого момента она не вспоминала о втором воине, но теперь она поняла, что он придет. Она видела, как они вместе сражались… они больше, чем товарищи… больше, чем братья. Это родство заставило раненого, истощенного человека рисковать собственной жизнью, потому что он волновался за своего друга. Это же относится и к тому, второму. Он видел, как она схватила его напарника, и он придет за ней. Придет отомстить.
Но она не отдаст свой трофей. Не сейчас.
На этот раз все было не так, как обычно, когда она подчинялась лишь сиюминутному желанию. Она ранила его, а он благодарил ее. Никто и никогда не говорил ей спасибо. Она получала то, что хотела, часто она брала это силой, опьяненная ароматом адреналина и страха.
Но в его глазах не было ни того, ни другого.
И она хотела его больше, чем кого бы то ни было.
Облетев гору, она не нашла никаких следов высокого воина. Для человека это было практически невозможное восхождение, так что он вряд ли сможет отыскать ее пещеру.
«А что я буду делать, когда он придет?», - думала она, сидя у входа, завернувшись в крылья и вдыхая свежий ночной воздух. – «Он будет видеть во мне чудовище, не женщину». Ей придется защищаться. И она будет сражаться насмерть, кто бы ни пришел за ее трофеем.

Развернувшись, она неуклюже проковыляла в пещеру, ожидая, когда волшебство сделает свое дело, и она станет женщиной. Просто женщиной… закутанной в черные перья… желающей любви… Нуждающейся в любви…
Хотя бы один раз…
Чтобы напомнить ей, что значить быть человеком.

Иолай пробудился в полной темноте - той что наступает в середине ночи. Ему было жарко, одеяло прилипло к мокрому от поту телу, которое взрывом боли отозвалось на неосторожное движение.
Он был не один.
Тонкая рука обнимала его за талию, теплое тело прижималось к нему, голова покоилась на его здоровом плече, а вторая ее рука…

Осторожно, чтобы не разбудить ее и не причинить себе дополнительной боли, он отодвинулся, не зная как реагировать на подобную ситуацию.
Возможно с негодованием?
Она очень красива, и при других обстоятельствах, он, конечно, был бы доволен, но сейчас… она словно воспользовалась его беспомощностью. Женщины бегали за ним и раньше… и даже догоняли…
Но обычно он разговаривал с ними, прежде чем переходить к более близким отношениям. И всегда мог переубедить их, если их предложения становились неприятными ему. Но сейчас он был слаб, как котенок, и первое место в его ощущениях занимала боль. С удивлением он понял, что дрожит, хотя тело было мокрым от пота. Ему казалось, что он задыхается…
Может быть, я сплю?
Она зашевелилась и перевернулась на другой бок. Ее обнаженная грудь коснулась его груди, а пальцы…
- О, Боги… - прошептал он.
Боль ясно дала понять, что это не сон. Есть ли какой-нибудь дипломатический выход из создавшейся щепетильной ситуации? Нужно найти хоть один или он ударится в панику.
Ну почему такие вещи не случаются с Гераклом? Он попытался представить себе своего друга в подобной ситуации. Конечно, галантный и воспитанный Геракл всегда контролирует ситуацию. Он бы разбудил девушку и очень вежливо дал ей понять, что его не устраивает данное положение вещей. Иолай сказал себе, что ничего не знает об этой девушке. Она была столь же таинственна, как и место, в котором он очутился… но ее поведение явно свидетельствовало о том, что она слишком долго была одна. Он вздохнул, сожалея о том, что не может привести мысли в порядок. Было бы здорово что-то предпринять, но он сейчас не в том состоянии… Честно говоря, он сейчас вообще не в каком состоянии… он вообще чувствует себя ужасно больным…
Он уронил голову обратно на подушку и оказался нос к носу с девушкой.
- Келайно… - прошептал он. – Это хорошо, что ты здесь… но мне совсем плохо…
Он дрожал от боли и слабости, а его тело горело в лихорадке.
Она хотела всего лишь прижаться к нему, вспомнить, что значит лежать рядом с кем-то, но заснула, обняв его. Что он должен был подумать, обнаружив ее в своей постели?
Если бы только я не повредила его так сильно! Она хотела выть и рыдать от собственной глупости…
Ее трофей горел в огне лихорадки, а не страсти. И этот огонь угрожал его жизни. Она вскочила, принесла холодную воду из ручья и напоила его. А потом она обтерла его горячую кожу, не зная, что еще может для него сделать. Она могла бы собрать какие-нибудь травы, чтобы помочь ему бороться с горячкой, но она плохо разбиралась в травах. Раненые всегда были для нее добычей, не пациентами.
Но он был другим.
И она не хотела терять его!
Жар усиливался с каждым часом, он беспокойно стонал и метался. Она поняла, что теряет его. Она скользнула в гнездо и устроила его голову у себя на груди, удерживая бьющееся тело, чтобы предотвратить повторное открытие ран. Его кожа грела ее словно горнило в кузнице, по пещере эхом разносилось его рваное, свистящее дыхание.
«Нет! – шептала она. – Не дайте ему умереть!»
Она молила Богов… Богов, от которых она отказалась давным-давно. Богов, которые прокляли ее, создали и бросили ее.
Если он умрет, она умрет тоже.
Она откажется от своей человеческой сущности и станет тем, во что превратили ее Боги. Она будет искать дым, поднимающийся над полями сражений, она будет обыскивать их, неся с собой смерть. Она будет добивать раненных, наслаждаясь их криками и упиваясь их кровью. Она будет воплощением смерти до того дня, когда какой-нибудь герой не пошлет ее душу в Тартар.
Если он умрет…
Если…

Мягкие рассветные лучи заскользили по вершинам гор. Геракл проснулся и осторожно потянулся, разминая затекшие мускулы. Ночь была холодной, на мокрых камнях серебрился иней, и дыхание слабым облачком срывалось с губ. Сон полубога был тяжелым, наполненным кошмарами. Он умылся холодной водой из ручья и сделал несколько упражнений, которым научили его в Академии, чтобы побыстрее разогреть тело.
- Застывшие мускулы ненадежны, они могут подвести, - говорил Серидон. – Ты должен все время двигаться. Быть все время наготове.
- Зачем? – однажды спросил он, измученный скучными и монотонными упражнениями. – Ты же не заставляешь Иолая тратить столько времени на эти глупые движения?
- О, Геракл, - рассмеялся наставник. – Иолай никогда не стоит на месте.
Это было правдой. Иолай двигался всю свою жизнь. Только на охоте или в засаде ему удавалось сдерживать бурлящую в нем энергию, но и тогда он походил на натянутую тетиву, и достаточно было одного слова или жеста, чтобы выпустить на волю бесконечный ураган.
И теперь этот ураган утих, танец прекратился…
Геракл поднял меч, который лежал возле его руки всю ночь, и снова убрал его за пояс. Пожар его гнева успел угаснуть, оставив после себя лишь тлеющие угли, которые могли бы согреть его члены для сражения, но были не в силах растопить лед, сковавший его душу. Он бросил быстрый взгляд вниз, на долину. Дым, поднимающийся из труб говорил о том, что фермеры приступили к своим обычным делам. После того как он закончит, ему придется долго спускаться. Очень долго… Но он должен будет пойти в Коринф и сообщить матери о несвоевременной кончине ее сына и собрать всех Аргонавтов, чтобы добавить еще одно имя к печальному списку мертвых.
Должен будет пойти в Аттику, чтобы Царица могла оплакать ее охотника, которого она хотела сделать Царем.
Должен отыскать темноволосую Принцессу воинов, человека, которого они называли «Король воров», остальных друзей, которые должны услышать от него, а не от посторонних, о том, что произошло непоправимое.
«Завтра», - прошептал он, поднимая голову и оценивая путь, оставшийся до вершины. Где-то там логово Гарпии. Где-то там его цель.

Когда первый рассветный луч упал на гладкую поверхность озера, его лихорадка наконец сломалась. Он расслабился и соскользнул в заживляющий сон. Она мягко уложила его на ложе, благодаря тех Богов, что услышали ее молитву. Она не хотела оставлять его, но ей нужно было поесть и восстановить силы, а в кладовой было пусто. Укутывая его одеялом, она заметила, что повязки промокли от пота, и ощутила зловоние, исходящее от них. В ранах бушевала инфекция, и ими придется серьезно заняться после возвращения. Только она не знала, как и что делать. Может быть, он подскажет ей, когда очнется. А пока они выиграли первое сражение, и вместе они выиграют всю войну.
А потом они вместе отпразднуют победу. Она улыбнулась и осторожно коснулась губами его губ. Его неподвижное тело сейчас было похоже на слиток золота в темной оправе. И хотя его лицо было бедным, дышал он ровно и спокойно, а биение сердца было устойчивым.
- Я быстро, - пообещала она, остановившись у выхода и бросив на него последний взгляд.
Потом она спустилась вниз, во внешнюю пещеру, мимо озера, от которого отражались солнечные лучи, бликами играя на высоком своде, и задрожала, чувствуя, как трансформируется ее тело. Быстро…
Один сильный взмах, и она поднялась высоко в воздух. У озера паслись олени… а в лесу полно кроликов… да, кролики это то, что нужно.

Последние футы были самыми тяжелыми. Геракл кончиками пальцев нащупывал малейшие трещины в скале, чтобы иметь возможность подтянуться еще на один дюйм. Наконец, он втянул свое тело на последний уступ и задрал голову. Вершина горы торчала над ним, словно клык, под которым зловеще темнело отверстие пещеры, которую он так упорно искал.
Она выбрала хорошее место для того, чтобы поселиться.
Даже если кто-нибудь и сможет взобраться сюда, то этот смельчак окажется на ровной, открытой площадке и будет виден как на ладони. Геракл поднялся на ноги и осторожно осмотрелся. К его удивлению воздух был свежим, а вовсе не заполненным зловонием гниющих трупов, как он ожидал. Однако это было то самое место. На камнях ясно виднелись следы когтей, и земля вокруг была усыпана темными перьями. Он вытащил из-за пояса меч и, настороженно оглядываясь по сторонам, медленно пошел к входу в пещеру. Если она дома, то ответит на его вызов. Если нет, то у нее будет возможность напасть сзади.
Как бы то ни было, он готов встретиться с ней.
Он видел ее бросок…
Он оценил ее скорость… и ее силу…
- Келайно! – выкрикнул он ее имя.
Его голос прокатился по пещере, отражаясь от стен, и затих где-то вдалеке.
- Келайно!!!!
Ответом ему была тишина. Ничего не шевельнулось в темноте, ничего не упало сверху с пронзительным криком.
- Думаю, никого нет дома, - разочарованно пробормотал он.
Ничего, он подождет. Он вздохнул, посмотрел на небо и вошел в пещеру, чтобы осмотреться и выбрать место для засады.
Пещера поразила его воображение. На белых, блестящих кварцевыми жилками стенах плясали солнечные блики, отражающиеся от гладкой поверхности озера. Скорее это можно было бы назвать гротом, чем логовом. Мягкий мох рос по краям озера, из стены весело журча вытекал ручей с чистой прозрачной водой. Присмотревшись, он понял, что это всего лишь одна из длинной галереи пещер.
И тогда Геракл спросил себя, а не ошибся ли он. Ничего здесь не указывало на присутствие кровожадного чудовища. Никаких костей, никаких останков, никакого зловония. И тут его взгляд поймал что-то странное в дальнем углу пещеры. Он пересек неглубокое озеро, чья ледяная вода только взбодрила его, и выбрался на другой берег. В животе сразу образовался огромный комок.
«Нет, - взмолился он. – Боги, нет! Пожалуйста… пусть это не будет тем, что я думаю!»
Его мольбы пропали впустую… Острием меча он разгреб кучу тряпок на полу и опустился на колени возле рваного жилета, клочок которого заметил в лучах солнца.
Нет…
Он поднял пропитанную кровью безрукавку и зарылся в нее лицом. Как много крови. Все это время его сердце еще цеплялось за что-то… в нем жила маленькая, прозрачная надежда. И вот теперь она была уничтожена. Доказательство того, что случилось самое страшное, он держал в руках. Иолай… Никаких слов не хватило бы, чтобы описать эмоции, которые его сейчас охватили. Как будто из груди вырвали сердце. Он стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону в глубоком шоке.
Он забыл о том, что ему необходимо дышать, он ощущал, как жизнь покидает его, как его душа умирает вместе с его другом.
Что-то зашевелилось позади него, заслонив собою свет. Жилет выпал из его рук, он обернулся с быстротой кобры и выхватил меч. С диким воплем гнева и боли он бросился на нее.

Иолай видел сон.
Он знал, что это всего лишь сон – изображение была расплывчатое, нечеткое, и одна бессмысленная картинка быстро и хаотично сменялась другой, столь же бессмысленной.
Он шел по пшеничному полю, такому огромному, что не видел ни конца, ни края. Пшеница была молодая, и среди зеленых колосьев алели огромные маки.
- Мой урожай, - произнес Арес, широким жестом обводя весь мир. – Посаженный смертными, взращенный смертными и собранный мной.
Он довольно рассмеялся, а потом наклонился, сорвал крупный мак и воткнул его в петлю своей безрукавки, чуть выше сердца. Яркий цветок горел на фоне черной кожи.
Иолай опустил глаза и в ужасе отшатнулся. Стена колосьев расступилась, и на вспаханных бороздах охотник увидел гниющие трупы вперемешку с уже выцветшими скелетами, чьи гладкие черепа смотрели на него пустыми глазницами.
- Добро пожаловать на поля войны…

Рядом загремели копыта, и чья-то рука подхватила его. Они понеслись вперед с огромной скоростью.
- Если я потороплюсь, - громко заявила Зена,. – то завоюю весь мир! – она оглянулась, и он увидел на ее лице удивленное выражение. – Только почему я чувствую такую пустоту? Почему ненависти недостаточно?
Он протянул руку, чтобы успокоить ее, но она отпрянула назад.
- Не надо! – с мольбой произнесла она. – Не прикасайся ко мне… Не заставляй меня чувствовать…
Она натянула поводья, лошадь резко остановилась, и он полетел вниз. Кувыркаясь, он упал на что-то мягкое, что смягчило падение. Темные перья брызнули во все стороны и медленно закружились в воздухе.
- Ненависти не бывает мало, - улыбнулась Алкмена. – И ты должен чувствовать. Это больно, но ты должен. Даже на полях войны растут маки. Такие хрупкие, но такие прекрасные цветы. Такие красивые… Ненависть сильна, но любовь сильнее.
- Полностью согласна, сестра, - из ниоткуда появилась Афродита и присела рядом с ним. – Доверяй своему сердцу, герой. Не глазам. Следуй за сердцем, хорошо?
Она исчезла.
Алкмена исчезла.
Он лежал на ложе, выстланном перьями, радуясь их согревающему теплу, успокоенный их ласковыми прикосновениями.
- Ты собираешься проваляться весь день? - смех Геракла. – Давай, вставай. Нам предстоит спасти мир, помнишь? Ты и я. Спина к спине. Герои…
Герои…
Он шепотом повторил это слово и проснулся. Видения пропали, все, кроме темных, мягких перьев… и еще каких-то звуков – криков, тяжелого дыхание, ударов кулаков по плоти и звяканья стали о сталь.
Герк? Он не мог понять, сон это или уже явь. Келайно? По потолку плясали тени, пещера наполнялась глухим эхом и пыль кружилась в солнечных лучах.
Что…?
Скрипя зубами от боли и накатывающей тошноты, борясь с головокружением и дрожащими коленями, он с трудом поднялся на ноги. Одеяло из перьев прилипло к его потной коже, и он обернул его вокруг плеч как плащ, чтобы удержать тепло. Он не знал, что там происходит, но не обирался лежать тут как новорожденный младенец в ожидании, что кто-то придет за ним. То, что он и в самом деле сейчас больше походил на беспомощного ребенка, не остановило его. Где-то там была женщина, которая позаботилась о его ранах и ухаживала за ним, пока он валялся без сознания. И он должен позаботиться о ней, защитить ее, если это нужно, или по крайней мере выяснить, что с ней случилось.

Какое-то время он стоял, боясь опереться на поврежденную ногу, но потом сделал шаг. Бедро пронзила резкая боль, которая эхом прокатилась по всему телу и взорвалась в плече. Мир снова заплясал перед глазами, но тут в пещере прозвучал такой дикий визг, что едва не обрушился свод. Да что там происходит?
У него не было никакого оружия, а если бы и было, то у него не было сил, чтобы воспользоваться им. Однако это не остановило его - цепляясь за стену и утирая пот, заливающий глаза, он медленно шел на звук. Звон металла о камни… шум крыльев… больших крыльев!
Он сглотнул образовавшийся в горле комок и приготовился столкнуться с чем-то ужасным. Но к тому, что он увидел, нельзя было подготовиться.
Наружная часть пещеры была огромной. Намного больше чем та, в которой он лежал. Высокий сводчатый потолок и дальше – синее небо. У выхода – прекрасное прозрачное озеро. Но не оно приковало к себе взгляд охотника.
В воздухе летало огромное количество темных блестящих перьев. Огромные, мощные крылья поддерживали в воздухе ужасное существо с четырьмя заканчивающимися жуткими когтями конечностями. Обнаженное человеческое туловище с парой дерзко торчащих безупречных грудей, от пояса покрытое перьями. Темная грива волос полускрывала его лицо…
«Ее», - сразу поправил себя Иолай, поняв, что это существо, несомненно, женского пола.
Издав пронзительный гортанный крик, она выставила когти и бросилась на своего противника.
Человек. Воин в светлой безрукавке и кожаных штанах, поднимался на ноги из прозрачной воды озера.
Герк?
Минуту Иолай стоял и смотрел, не в силах пошевелиться. В этот момент чудовище бросилось в атаку, блеснули кинжальные когти.
- НЕТ! – прозвенел в пещере отчаянный крик.
Две головы повернулись в его сторону. Остановленное в броске чудовище промахнулось и прочертило крылом по воде. Это дало Гераклу возможность напасть в ответ, но он стоял неподвижно, опустив руки и приоткрыв рот, словно увидел призрака.
И в этот самый момент Иолай сумел разглядеть лицо чудовища.
Келайно?
О, Боги…
Шок был слишком сильным. Те немногие силы, что еще поддерживали его, мгновенно испарились и, задохнувшись от боли, он упал.

- Иолай! – Геракл моментально забыл о монстре и бросился к лежащему на полу другу.
Вначале он решил, что видит призрак. Иолай и в самом деле больше походил на привидение - бледный, с широко раскрытыми, стеклянными от боли и блестящими от лихорадки глазами. Его взъерошенные золотые волосы падали на плечи, закутанные в одеяло из темных перьев.
Но стон боли, сорвавшийся с искусанных губ, доказывал, что охотник все еще жив, и он тянул Геракла к себе, словно магнит тянет гвоздь.
Сын Зевса опустился на колени и осторожно коснулся обнаженного плеча.
- Иолай?
Кожа была теплой. Охотник с усилием перекатился на спину и открыл глаза.
- Герк? – слабая, но такая родная улыбка. – Что тебя задержало?
Геракл без сил рухнул на камни, облегченно вздохнув. Он не мог не улыбнуться в ответ.
- Я пришел, как только смог, - ответил он чуть дрогнувшим голосом. - Пришлось всю ночь карабкаться на гору, - он посерьезнел и ласково всмотрелся в лицо друга – лицо, которое он не надеялся снова увидеть. – Я думал, что потерял тебя. Что ты мертв… Что тебя убила Гарпия…
- Гарпия? – взгляд Иолая стал озадаченным, он попытался сесть, и Гераклу пришлось поддержать его. Сын Зевса нахмурился, увидев повязки на его плече и груди. – Это она?
- Думаю, да, - Геракл прижал Иолая к себе, устроив белокурую голову на своем плече и мягко обхватив его за плечи.
С того момента как он увидел друга в сводчатом проходе, он ни разу не вспомнил о чудовище. Но теперь он повернул голову, следя за задумчивым взглядом охотника.
Существо, которое он мечтал убить, сидело на другом берегу озера, завернувшись в огромные крылья. Поняв, что они ее разглядывают, она зашипела и отпрянула.
- Не надо, - ее голос прозвучал очень мягко, на контрасте с ее прежними криками. – Не смотрите на меня… Пожалуйста….
Геракл нахмурился. Минуту назад это существо было диким и опасным, а теперь оно жалось в углу, словно желая спрятаться в темноте от их пристальных взглядов. Что же здесь произошло? Это она унесла его друга, и все же Иолай разглядывал ее так, словно видел впервые. Ясно, что это она ранила охотника и ранила тяжело. Но не убила его.
И кто позаботился о его ранах, ведь у Гарпии были только кинжальные когти, предназначенные для убийств?

часть 2