Его разбудил запах - чудный запах кролика, сваренного с душистыми травами. В животе заурчало, и он услышал знакомый мягкий смех Геракла. Иолай открыл глаза и увидел своего напарника, который скрестив ноги сидел около него на земле и держал на коленях небольшую миску.
- Единственное, что могло разбудить тебя, - ласково сказал Геракл, опуская в миску ложку, зачерпывая содержимое и протягивая ее другу. – Будешь?
Иолай задумался, прислушиваясь к себе. Боль уже не так терзала его, превратившись из обжигающей в тупую и ноющую и сосредоточившись в плече и бедре. Голова немного кружилась, но тошнота прошла и в животе снова заурчало. Друзья улыбнулись.
- Думаю, да, - Иолай попытался сесть, но быстро отказался от этой идеи.
- Подожди, - Геракл отставил миску, и охотник почувствовал как сильные руки подхватывают его, усаживают и подкладывают под спину мягкие перьевые подушки. – Так лучше?
- Намного, - Иолай осторожно огляделся и не нашел никаких следов Келайно.
- Я послал ее за дровами, - Геракл снова поднял миску, аккуратно зачерпнул суп и поднес к губам своего пациента.
Иолай вздохнул, но подчинился. Он был голоден, и у него не было сил на бесполезные споры.
- Ты ей доверяешь? – спросил он с набитым ртом.
Геракл пожал плечами.
- Я собирался задать тебе тот же вопрос. Ты знаешь ее несколько дольше.
- Я ее не знаю, – устало ответил охотник. – Герк, ты ее видел. Она та, кто она есть. Она напала на меня, принесла сюда…заботилась обо мне. Мне жаль, что я не знаю, что ей было нужно.
Геракл улыбнулся, опустил ложку в миску, зачерпнул суп и отправил ее себе в рот.
- А по-моему, это очевидно, - пробормотал он.
Иолай уставился на друга, пытаясь разгадать смысл его слов и вдруг вспомнил…
Он проснулся в темноте, ее горячее тело прижималось к нему, голова лежала на его здоровом плече, одна рука обнимала его за талию, а другая…
- О, Боги… - понял он, откидываясь обратно на подушки и стараясь удержать рвущийся наружу истерический смех. – Ты думаешь… Ты серьезно думаешь, что…? - он по-новому взглянул на недавние события и фыркнул. Он должен быть возмущен. Он должен быть оскорблен, но все что он мог - это беспомощно хохотать, невольно заражая своей неуместной веселостью своего напарника. – Ну спасибо! – выдавил он, судорожно втягивая воздух.
- Прости, - совершенно неискренне ответил Геракл. – Но даже чудовища испытывают одиночество и впадают в отчаяние… как мне кажется.
Иолай захватил горсть перьев и швырнул ими в друга. Геракл торопливо прикрыл собой миску с супом, потому что перья закружились в воздухе.
- Она не была в отчаянии, - возразил Иолай. – Она выбирала из двух! Помнишь?
- Да, но ты легче. Она решила, что с тобой будет меньше проблем…, - Геракл неожиданно замолчал, и Иолай вздрогнул, увидев выражение его лица.
- Это не смешно, - Иолай положил ладонь на раненное плечо, - Герк…
- Даже не думай об этом, - Геракл осторожно приобнял друга за плечи. – Если бы это было все, что ей было нужно, то я убил бы ее и, вероятно, оплакал бы твой труп. Но не думаю, что она принесла тебя сюда только для того, чтобы изнасиловать. Чудовище или нет, она определенно больше, чем кажется на первый взгляд.
Иолай нахмурившись думал о Гарпии и о том, что с ним произошло. Если бы обошлось без серьезных ранений, она бы попыталась совратить его? Он поддался бы ее страсти, не осознавая ее истинную натуру… и что произошло бы, когда он узнал правду?
- Она… она сказала что-то… что-то о своей душе. И она не хотела, чтобы я увидел ее истинное лицо…
- Какое? – прозвучал от входа голос Келайно.
На четвереньках она вползла в пещеру, гремя когтями по камням и устроилась на краю ложа.
- Возможно, мои сестры, получив все, что им хочется и наигравшись с тобой, разделили бы между собой твое сердце. В них не осталось ничего кроме ненависти и голода. Но я - Келайно. И я помню данное мне обещание и то, что оно несет с собой, - она вздохнула и перевоплотилась в человека. – Я принесла бы тебя сюда и предложила бы тебе себя… А потом я отпустила бы тебя, так и не узнав, для чего я это делаю, так и не познав себя … Но я слишком торопилась, я ударила слишком сильно и слишком жестоко. Я повредила свой трофей, и я готова расплатиться за это. Судите меня. Я – чудовище, и это правда, я убила бы твоего друга, если бы это помогло мне скрыть от тебя мою сущность, - она бросила быстрый взгляд на Геракла и вздохнула. – Иногда я сначала действую, а потом думаю. Это часть меня…
- Какая?
- Часть чудовища, - ее голос звучал чуть слышно. – Этот облик просто плащ, который мне разрешено носить здесь, вдали от глаз смертных.
- Да? – осторожно заметил Иолай. – Может я не должен этого говорить, но я – смертный. И я на тебя смотрю.
Сейчас она ничем не напоминала чудовище, но и не человека она была не очень похожа.
- Я знаю, - грустно улыбнулась она. – Я не всегда была чудовищем. Когда-то я была человеком, пока я и мои сестры не попали в сети собственного тщеславия и высокомерия. Нас было трое – Аэлло, Окипта и я, - она пересела так, чтобы видеть обоих друзей. – Мы были обученными Жрицами Афродиты и служили ей очень хорошо. Мы были очень красивы, и многие мужчины хотели нас. Но наше высокомерие нас погубило. Мы считали, что ни один человек не достоин нас. Мы отказывали принцам крови и наслаждались, когда из-за нас дрались цари, - она подняла голову и уставилась куда-то в дальний угол пещеры, вспоминая давно прошедшие события. – Мы спровоцировали войну. Ужасную, кровопролитную войну. Людей вырезали, словно животных, а мы стояли на поле битвы и смеялись… упивались ароматом крови и поощряли людей сражаться яростнее. Мы были молоды и мы были такими дурами… Смерть опьянила нас. Аэлло выкрасила наши лица и тела кровью убитых… Окипта вмешала ее с вином, и мы пили его. А потом… потом мы прошли по полю и убили всех раненных. «Вы должны сражаться, пока можете стоять на ногах, - кричали мы. – И только победитель разделит с нами ложе! И так будет всегда!»
Иолай не мигая смотрел на нее, пытаясь увязать ее тихий, мягкий голос с кровавым смыслом произносимых слов.
Он никогда не видел такой кровожадности. Зену можно было бы сравнить с ней, но в отличие от Каллисто, она сумела побороть свои инстинкты и выбрать правильный путь. Это же было чистым безумием.
- И нас услышали… Боги… Арес, который направлял эту войну, и Афродита, которой мы должны были служить. И они осудили нас… Прокляли и сделали нас такими, какая я теперь. Существо боя. Та, кто живет за счет смерти других и возрождается в бою на пролитой крови, - она подняла голову и увидела две пары пристально смотрящих на не глаз. – Я – Келайно. Гарпия. Я ищу дым, поднимающийся над полем боя, я пирую на сердцах умирающих людей, и мне это нравится. Страх, боль и сладкий аромат крови…
Иолай откинулся назад, в спасительную мягкость подушек и закрыл глаза. Он был обезоружен, слаб, ранен, он едва ли мог поднять голову, не говоря уже о том, чтобы защищаться. И если она решит, что сейчас подходящее время чтобы вернуться к старым замыслам, а Геракл не успеет среагировать, можно будет сказать «прощай, Иолай».
- Однажды, - снова тихо заговорила она. – Я наблюдала за особенно кровавым сражением. Я дрожала от восторга и подбадривала воинов своими криками. А когда все было закончено, я спустилась, чтобы начать пиршество… И первый умирающий воин, который попался мне на глаза, оказался всего лишь мальчиком… испуганным мальчиком. Он был ранен, но смотрел на меня с вызовом, на его лице не было страха. Я вгляделась в его лицо, в нем была только ненависть и боль. Я словно смотрела в глаза своего младшего брата, который обожал меня, когда я была еще очень молода. Я не смогла убить его. Я даже не смогла прикоснуться к нему. Я сбежала, улетела на свою гору, подальше от сражения и смерти. То сражение, в котором вы участвовали вчера, привлекло мое внимание. Воспоминания вернулись… вернулась радость… я вспомнила о том, кто я есть. Я наблюдала за сражением, за вами… - она замолчала и слабо улыбнулась. – Я та, кто я есть. Я не могу изменить мою природу, но я пытаюсь управлять ею.
- Это правда, - спокойно подтвердил Геракл.
- Это было сложно, - рассмеялась она. – И самое сложное было отказаться от прежней жизни. Нам дали обещание. Мы имеем право требовать три вещи с каждой битвы, которую мы увидим. Плоть мертвых, сердца мертвых и одного живого из победителей, как трофей.
- Как что? – подозрительно спросил Иолай.
- Трофей. Приз, наша награда, - печально повторила она. – Мое искушение…
Он перехватил ее взгляд и почувствовал, как по спине пробежала дрожь. Ему этот взгляд не понравился.
- Я знаю, в какой момент я стала чудовищем. Это было наказание, посланное Богами… Не награда. Но их обещания тянули меня к каждому новому сражению. Я могу выбрать себе человека и с ним снова почувствовать себя человеком. Я могу снова испытать эти чувства… Победитель заслуживает награды! А что может быть лучше, чем умелое тело обученной Жрицы Афродиты?
На это заявление они не смогли ничего возразить. Иолай смотрел на нее, пытаясь понять, что она получала от всех этих сражений. В сражениях часто побеждают самые зверские военачальники и закаленные в боях ветераны. Он был когда-то солдатом, и он видел какими способами люди добиваются победы. И способы эти не всегда были благородными.
- Даааааа, - протянул он, глядя на Геракла. – Если твоя сестра накладывает проклятье, то она не скупится. Герк, напомни мне, чтобы я больше никогда ее не злил…
- Хорошо, - ответил Геракл, который не меньше друга был потрясен услышанным. - Хотя мне кажется, что проклятье придумал Арес. Он мастак на такие извращения.
- Мои сестры, - продолжила Келайно, - научились ненавидеть свое прошлое и то, что с ними сделали. Они сражаются со своими трофеями, а потом съедают их. А я…, - она горько вздохнула. – Я влюбилась… Однажды… Я выбрала воина, который увидел во мне подарок Богов… И он любил меня с нежной жестокостью, которую я никогда не забуду. Я следовала за ним из сражения в сражение, пока собственный солдат-предатель не убил его ударом в спину. А потом я его съела… Гарпии не плачут… А я хотела этого… очень хотела…

Воцарилась неловкая тишина. Геракл думал, что нет таких слов, которые могли бы заполнить ее. И что можно сказать после всего услышанного? Какие найти слова?
Иолай был страшно бледен, и не только потому, что потерял много крови и ослаб от постоянной боли, хотя это нельзя было отрицать. Было видно, что история Келайно потрясла его до глубины души. Широко раскрытыми, немигающими глазами он смотрел на Гарпию и тяжело дышал.
А как бы отреагировал я? Геракл всерьез начал беспокоиться за здравомыслие друга. Она почти призналась, что принесла его сюда, чтобы изнасиловать…
Было очень сложно разобраться в эмоциях, которые нахлынули на него после ее рассказа. Ужас от сознания того, кем она была, гнев на Богов, которые сотворили с ней такое и печаль… горе, сожаление о той женщине, которой она могла бы быть и которой она стремилась стать, отрицая собственную природу.
Жар сражения преодолел длинный путь и проник в прохладу ее пещеры, и она откликнулась на его зов. Они оба подогрели ее страсть, сражаясь с воинами Дориагуса. Он дрался в своей обычной манере, не используя до конца свою силу и особо не напрягаясь. Неудивительно, что Иолай с его умением, ловкостью и скоростью ослепил и покорил ее. Но она поторопилась, она неверно оценила собственные силы и травмировала его – и все это привело их к создавшейся ситуации, к той мертвой тишине, что царила сейчас в пещере.
Он знал, что не имеет права осуждать ее. Может быть, она чудовище, каким сначала была Ехидна, но она старалась отказаться от этой жизни, как это сделала Зена. И он не имел права принимать решение. Это право человека, которого она похитила и чуть не погубила. Она ждала, что Иолай с отвращением оттолкнет ее, но она плохо его знала.
Геракл всегда гордился тем, что мог называть этого человека своим другом. Даже когда его опрометчивые суждения приносили неприятности им обоим. Но у него была широкая, беззаботная душа, желание жить, наслаждаясь каждым мгновением, и сердце – храброе, страстное, мудрое и наивное одновременно. Сын Зевса любил его как брата… даже больше, чем брата. Он давно уже занимал особую нишу в его сердце и душе, гораздо большую чем его настоящие братья, включая Ификла. И вся жизнь этого человека заставляла Геракла гордиться им все больше и больше.
Иолай тихо выдохнул, бросил быстрый взгляд на напарника и вдруг улыбнулся одной из тех улыбок, перед которой таяли даже самые обледеневшие, черные сердца.
- Эй! – тепло сказал он. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты сама создаешь себе проблемы. Но если ты хочешь нормальных отношений, то тебе нужно поработать над техникой разгрузки… т.е. отпускания…
Геракл вздрогнул от неожиданности и попытался подавить невольный стон. Это были не те слова, которых он ждал, но они сломали напряженную тишину. Келайно удивленно мигнула и уставилась на Иолая, не веря собственным ушам. Иолай повернулся к Гераклу
- Ты собираешься один съесть всего кролика? – спросил он таким тоном, словно они только что обсуждали погоду, всем своим показывая «Эй! Я тут умираю, а на меня не обращают внимания!».
- Нет, - Геракл не смог удержаться от улыбки. – Но я собираюсь позаботиться об огне, - он протянул миску Келайно и поднялся на ноги. – Ты покорми его, - взгляд Иолая стал еще более тоскливым. – А у меня есть дела, - Геракл повернулся в сторону выхода и тихо добавил. – Актеришка…
И сын Зевса вышел, сопровождаемый самым несчастным и невинным взглядом, который только смогли изобразить лазурные глаза. Взглядом, который столько раз выставлял его дураком.

- Только не попадись на это.
- На что? – спросила она, остановившись у выхода и наблюдая, как его сильные руки переламывают хворост, который она принесла, и складывают его аккуратной грудой в углу пещеры.
- Ну на этот образ «тяжело раненного воина», - усмехнулся он.
Она спустилась по каменным ступеням и подошла к нему.
- Но он ранен.
Улыбка пропала с лица Геракла.
- Да, я знаю.
- Это я его ранила, - добавила она, не отрывая взгляда от его скульптурных форм.
- И это я знаю. Только больше так не делай, ладно?
В его словах не было ненависти, только сочувствие и беспокойство за друга.
Он пришел сюда, чтобы отомстить за его смерть, он рисковал своей жизнью, чтобы выполнить обязательство перед партнером. Каково это? Иметь такого друга? У нее никогда не было друзей. Ни разу с того самого момента, как она потеряла младшего брата. Вся ее жизнь была сплошным одиночеством, а те немногие, что попадались на ее пути, мечтали убить ее, а не разговаривать.
- Не буду, - твердо пообещала она и, опустившись на колени у озера, принялась мыть пустую миску. – Он спит.
- Хорошо. Отдых, покой, хорошая еда и свежий воздух, и он расцветет как засыхающее дерево под струями летнего дождя.
Она кивнула, разглядывая свое отражение в прозрачной глади озера. Оттуда на нее смотрело белокожее лицо с большими темными глазами и очень яркими красными губами.
- Расскажи мне о нем, - тихо попросила она, удивляясь собственной смелости.
Она даже не спросила как их зовут и она не смела ничего просить у них.
- Об Иолае? – удивился Геракл. – Ну… Это Иолай. Ты же видела, как он сражается… так вот, это он и есть. Энергичный… Храбрый… Верный… - он замолчал и присел рядом с ней. Его отражение тоже появилось на поверхности озера. – Знаешь… люди называют меня самым сильным человеком в Греции… Сыном Зевса… ну и тому подобное… Я родился таким - сын Бога, благословленный Божественной силой… - он взглянул на нее и улыбнулся. – Как и ты, я это я. И я не могу отрицать свою природу. Но Иолай… - он покачал головой, взял из ее рук пустую миску и принялся энергично вытирать ее пучком листьев. – Если и есть настоящий герой в Греции, то это он. Он был моим напарником с того момента, как я себя помню, и мы постоянно попадаем в какие-нибудь неприятности. Он сражается с бандитами, военачальниками, чудовищами…, - он бросил на нее быстрый взгляд, - … даже Богами. И он делает это с улыбкой на губах и храбростью в сердце… и с таким безрассудством, что я схожу с ума.
Она улыбнулась, вспомнив сражение и то, как эти двое дрались плечом к плечу.
- Ты - сила, он - огонь, - пробормотала она.
Он уставился на нее так, словно никогда не рассматривал их с Иолаем отношения с этой стороны.
- Да, - тихо выдохнул он. – Да, ты права. Келайно, - он взял ее за руки, не давая отвернуться. – У Иолая щедрое сердце и большая слабость к красивым женщинам. У нас есть подруга, которая однажды использовала эту его слабость и предала его. Она использовала его и нанесла ему ужасную травму. В конце концов она, как и ты, поняла, что ее жизнь была неправильной, она смогла измениться, изменить свою жизнь и свою душу. Но ему было очень трудно простить ее.
- Но он простил…, - прошептала она, пытаясь понять, что он хочет этим сказать. Что там… где-то глубоко, еще осталась призрачная надежда?
- Да… он простил, - он слабо улыбнулся. – Простил ее… и меня…, - улыбка стала кривой. – Он всегда прощает меня. Послушай, я просто пытаюсь сказать, что есть много путей нанести человеку глубокую рану, не только когти и зубы.
- Не для меня, - вздохнула она, вытягивая вперед руку и на мгновение позволяя пальцам превратиться в ужасные когти. – Я знаю, кто я такая. И он теперь тоже знает. Между нами ничего не может быть…
Он негромко рассмеялся и повернул голову в сторону пещеры, где сейчас спал его друг.
- Я не был бы так уверен в этом, - его пальцы мягко сжали ее руки. – Ты можешь стать его другом… А друзья доверяют друг другу.
Доверяют.
Она попросила довериться ей…
Она подняла голову и пристально вгляделась в его синие глаза, увидев там собственное отражение.
- А ты? – ее голос дрогнул. - Ты мой друг, Геракл?
- Я хотел бы им стать, - с улыбкой ответил он. – На всякий случай… Если нам когда-нибудь предстоит встретиться на поле битвы, я хотел бы, чтобы ты была на моей стороне.
Она рассмеялась, оценив шутку.
- Я бы защищала тебя, как Фурия, - заявила она, а потом кивнула в сторону сводчатого прохода, – и его…
На этот раз он не стал улыбаться.
- Да… Если ты будешь защищать его, значит, ты будешь защищать и меня, - тихо проговорил он и вернулся к куче хвороста.

- А что ты сделал с Дориагусом? – спросил Иолай, когда сын Зевса устроился на груде мягких перьев.
На гору спустилась ночь, и единственным источником света стал костер, который Геракл обложил камнями, чтобы избежать пожара, в дальнем конце пещеры. Сын Зевса перестал крутиться, устраиваясь поудобнее, улегся, и языки пламени отбрасывали тени на его лицо и грудь.
- Ну… я его вынул из воды и сказал местным жителям, чтобы они связали его и охраняли, пока я не вернусь, - он нахмурился. – Его нельзя оставлять надолго… - Геракл приподнялся на локте и осторожно посмотрел на друга. – Ты думаешь…
- Нет, не думаю, - сухо перебил Иолай. – Герк, я сейчас не в том состоянии, чтобы спускаться с горы и топать до Орнеи. Тебе мало тащить за собой Дориагуса, ты еще будешь волноваться за меня, - Иолай замолчал и бросил взгляд в угол, где сидела Келайно, но увидел только отблеск ее глянцевых крыльев. – Тебе придется принять то, что ты вернешься один.
- Оставить тебя здесь? – Геракл приподнялся повыше и так же как охотник взглянул на Гарпию. – Одного?
Иолай откинулся обратно в успокаивающее тепло подушек и уставился на пляшущие по потолку тени от языков пламени.
- Не одного, - пробормотал он.
Он слишком хорошо знал своего друга. Геракл будет разрываться между ним и своим обещанием быстро вернуться. Он также знал, что в таком состоянии будет скорее помехой, чем подмогой.
- Я могу подождать пару дней, - с тревогой предложил Геракл, - а потом ты останешься в деревне…
- Герк! – Иолай улыбнулся в темноте. – Есть единственный путь, которым я мог бы спуститься с этой горы в ближайшие дни – это если ты снесешь меня вниз. Или это сделает она, - неожиданно для самого себя добавил он.
- Мммм, - Геракл перекатился на спину и тоже уставился в потолок.
- Кроме того, если выбирать между этой пещерой и спуском вниз с последующим долеживанием в доме какого-нибудь фермера на соломенном матрасе, полным блох …
Честно говоря, он думал об этом с того момента, как проснулся. Гнездо Келайно представляло собой роскошное ложе с толстой, мягкой подстилкой, теплым, легким одеялом и чудесными подушками. Иногда такие постели им предлагали во дворцах, в качестве особой любезности. Вообще-то ему было все равно где спать, главное, чтобы там было сухо и чисто, но перспектива тащить свое измученное разбитое тело вниз по холодной горе, чтобы потом переложить его на тонкий соломенный матрас, покрытый грубым полотном, не вдохновляла.
- Мммм, - снова отозвался Геракл.
- Сколько тебя не будет? Две-три недели? Мне хватит, чтобы поправиться и спуститься в деревню.
- Угу…
Иолай повернулся, чтобы рассмотреть друга в полутьме.
- Она обещала, что не съест меня, - его улыбка могла осветить пещеру не хуже костра.
- Знаю, - Геракл повернулся к другу. – Ты думаешь, что можешь ей доверять?
- Я не знаю… - об этом он тоже думал весь день.
Как относиться к темноволосой Гарпии, которая украла его, ранила, а потом так нежно заботилась? В его голове все еще звучал ее рассказ, и множество чувств боролись в груди. Он вспоминал ее красоту и пытался увязать ее с чудовищными поступками. Он почти примирился с тем фактом, что легко мог попасть под ее обаяние, так никогда и не узнав, кто она на самом деле. Еще не давала покоя мысль о том, что она могла сделать, если бы он попытался сопротивляться или если бы она поддалась своей природе. Она очень сильная… настолько, что легко противостояла Герку в драке…
Обессиленный и раненный, он не имел бы ни единого шанса защитить себя, если бы она захотела сделать с ним то, что делали ее сестры. Наиграться с ним? Он подавил дрожь и сосредоточился на других вещах. На нежном прикосновении ее рук… на ее ласковом уходе, пока он метался в лихорадке… на боли в ее голосе, когда она рассказывала свою историю и на тех мудрых словах, что он услышал во сне.
- После всего, что она рассказала… Я думаю, что она не может отрицать свою природу. Но… - Иолай постарался вложить в свои слова больше уверенности. – Я хочу доверять ей, Герк. Это сумасшествие?
- Нет, не думаю… - Геракл запустил пальцы в свои волосы. – Она пытается отринуть зло, которое было заложено в проклятии. Это очень нелегко сделать. Иногда немного доверия дает силы, помогает справиться с этим.
«Так, как ты верил в Зену, - с небольшой горечью подумалось Иолаю. - Несмотря на все ее коварство, она доказала, что достойна твоего доверия. Она даже извинилась, правда, своим способом». Он обязан ей жизнью, а такого он не забывает…
Геракл смотрел в потолок и улыбался, словно вспомнив что-то очень приятное.
- Что? – с подозрением спросил Иолай, надеясь, что его друг не думает о том же, о чем он. – Ты чего улыбаешься?
- Так… - Геракл пожал плечами. – Я просто вспомнил, как мы встретились…
- Ааа, - Иолай тоже невольно улыбнулся и снова откинулся на подушки.
Казалось, что прошла целая жизнь с того дня, как молодой воин ввязался в неравную драку и спас начинающего уличного вора, который не оценил благородного поступка. Он едва не скатился на самое дно если бы не доверие молодого воина и не его готовность стать другом этого независимого и нахального хулигана, который с тех самых пор стремился доказать, что достоин этого доверия…
- Знаешь…- раздался в полутьме голос того самого воина. – Вчера… когда я подумал, что ты мертв… - сын Зевса протянул руку и нащупав пальцы своего друга, нежно стиснул их, - Я…
Он отчаянно пытался найти фразы, чтобы выразить то, что не нуждалось в выражении. Не найдя нужных слов, Геракл замолчал, улыбнулся, сжал запястье Иолая, а потом отпустил…
- Не имеет значения… Доброй ночи, Иолай.
- Доброй ночи, - эхом откликнулся охотник, сползая в теплоту гнезда и с удовлетворенным вздохом закрывая глаза.
Пусть он слаб, как котенок. Пусть боль все еще терзает его измученное тело. Но есть вещи, которые заставляют забыть про все неприятности и понять, как хорошо жить! И возможность называть Геракла своим другом - одна из них.

На следующее утро она принесла с охоты свежую рыбу и пучок молодой зелени. Геракл хотел спросить, как ей удалось так чисто выпотрошить рыбу, но подумал и не стал, а молча начинил ее зеленью и уложил на угли. Он так же промолчал, когда она отказалась от поджаренной рыбы. Приготовленная плоть не возбуждала ее аппетит, к тому же она всегда предпочитала есть вдали от пещеры.
Было настоящим удовольствием слышать эхо их голосов, звучащие под сводами ее обычно тихого логова. Голоса друзей, ведущих обычную беседу или перебрасывающихся шутками. Ее друзей… напомнила она себе, купаясь в лучах их отношений, как купалась в пожаре сражения два дня назад. Смотрела… Наслаждалась каждым движением… Ловила и впитывала каждое слово…
Ее избранник… Иолай. Иолай понемногу набирался сил, он уже мог сидеть и есть самостоятельно. Он был как золотой самородок среди темных перьев ее гнезда и встречал ее такой ослепительной улыбкой, словно она была соткана из солнечных лучей. Ни один звук войны не волновал ее так, как его взгляд.
И тогда Геракл объявил, что уходит.
Один.
Он объяснил, что в деревне его ждет незаконченное дело, а его друг еще не может путешествовать. Она слушала его и чувствовала, как замирает сердце.
Он оставляет своего друга под ее опекой. Иолай хочет остаться.
Они говорили, что доверяют ей…
И они в самом деле доверяли…
Этого она не ожидала. Это был подарок, о котором она не смела мечтать даже в самые тоскливые, одинокие ночи, когда она плакала о тепле человеческого тела… о потерянной жизни.
Какая-то часть ее рвалась запрокинуть голову и завыть от восторга.
Но другая мечтала убежать без оглядки как можно дальше.
Она не была уверена в том, что ей можно доверять! Она боялась, что не сможет противостоять тому огню, что еще горел внутри нее. Жар сражения никогда не потухал в ее душе, особенно теперь, когда она наконец-то получила свой трофей. Она выбрала его, но он узнал, кто она на самом деле и теперь не ответит на ее предложение. А она не сможет выбрать другого, пока он жив.
Она обернулась и посмотрела туда, где он лежал, словно юный и прекрасный Бог, словно бриллиант в темной оправе из ее перьев, и его синие глаза смотрели на нее с нежностью и доверием.
Смогу ли я…?
Если ей придется выбрать между одной ночью в его объятьях и сохранением дружбы на долгие годы, что она выберет? Ей придется сделать выбор!
Она стояла и изо всех сил старалась заглушить внутренний голос, который тихо говорил, что, может быть, выбирать не придется…

В полдень Геракл шел. Он последовал совету Келайно и пошел вдоль водопада, вместо той тропы, по которой карабкался сюда. Часть пути Гарпия сопровождала его, словно хищная птица паря над его головой, указывая лучшую дорогу.
«Афродита верна себе, - думал он, наблюдая за плавными движениями ее огромных крыльев. – Как бы она не злилась, она никогда не испортит что-то по-настоящему прекрасное».
А может быть, это как раз было частью наказания? Сохранить что-то из ее прежней жизни… внешнюю красоту, которая при близком знакомстве обернется настоящим ужасом. Без сомнения, огромные когти, запущенные трупы и окрашенные кровью губы - это то, чем стали ее сестры, полностью растворившись в проклятье. Они наслаждались тем, то оно дало им.
Геракл решил про себя, что обязательно поговорит с сестрой при встрече. Спросит ее, на что она рассчитывала и есть ли для Келайно, которая сохранила свою человечность и очень от этого страдает, хоть какая-то надежда.
- До водопада осталось совсем немного, - она махнула крылом, указывая направление.
Он благодарно кивнул, сделал несколько шагов по тропе, а потом остановился и обернулся к существу, которому только что доверил жизнь своего лучшего друга.
- Келайно, - твердо сказал он. – Если что-нибудь случится с Иолаем пока меня не будет…
- Ничего не случится, - ответила она. – Он отдохнет и наберется сил. Мы будем вместе охотиться, и я верну его тебе целым и невредимым. Ты всегда будешь долгожданным гостем на моей горе, Геракл. Сын Зевса… друг Иолая… друг Келайно… Я не забуду.
- Спасибо, - пробормотал он.
Она взмахнула крыльями и с диким криком, который гулким эхом разнесся по вершинам гор, снялась с места. Геракл проводил ее взглядом и вдруг рассмеялся. А потом он стал спускаться вниз, радуясь, что все закончилось и теперь можно спокойно прогуляться. Он не торопясь вернется в деревню, разберется с наемниками Дориагуса, отведет их вместе с командиром в Орнею и, если никому срочно не потребуется его помощь, вернется.
Хотя… почему-то он был уверен, что с Иолаем это было сделать куда проще…

На все ушло три недели.
Три дня – на то, чтобы доставить Дориагуса и шестерых его людей в город.
Четыре дня - на то, чтобы дать показания в суде и дождаться вынесения приговора.
Два дня – чтобы ответить на гостеприимство городских старейшин и еще два – чтобы вежливо отклонить его.
Пять дней – чтобы проверить слухи о поселившейся неподалеку Химере, которая на проверку оказалась старым хромым львом.
А в последние пять дней, когда он уже шел обратно, его нагнали новости о том, что Дориагус подкупил охрану, украл баржу и с более чем дюжиной негодяев, в основном, осужденных убийц, направляется обратно в деревню. Всю дорогу Геракл раздумывал над тем, так уж ли не права Зена, которая предпочитает мгновенное исполнение приговора длительному судебному разбирательству.

В деревню он вернулся поздно вечером и снова нашел ее закутанной в дымовую завесу. Геракл причалил лодку чуть ниже по течению и, прячась за домами, попытался выяснить, что произошло. В центре деревни догорал Храм, а все население было согнано на центральную площадь. Люди со страхом озирались по сторонам и жались друг к другу, веселя этим головорезов Дориагуса. Сам Дориагус довольно оглаживал свою лошадь, которую Геракл, уходя, оставил на попечение фермеров.
«И что мне теперь делать?» - Геракл присел на корточки за догорающим Храмом, взволнованно наблюдая за происходящим. В который раз за последние три недели он пожалел об отсутствии Иолая - ему очень не хватало не только умений и воинского искусство напарника, но и его дружеского участия, его энтузиазма, искренней веры в хорошем исходе, а главное, его уверенной улыбки.
Но раз Иолая здесь нет, ему придется самому придумать выход из этой непростой ситуации.
Дориагус залез на лошадь и, встав в стременах, громко заговорил о том, что с его возвращением все станет по-прежнему, и жители деревни станут первыми свидетелями восстановления старых порядков. С первых же слов фермеры поняли, что их снова оставят без куска хлеба.
Гераклу быстро надоело слушать хвастливые речи, и он поднялся на ноги и вышел на площадь.
- По-моему, я уже достаточно наслушался, - громко заявил он. – И не услышал ничего нового.
- Геракл! - зловещая улыбка Дориагуса не сулила ничего хорошего. – Так и думал, что ты придешь за мной. – Он взмахнул рукой, и на крышах соседний домов появились вооруженные луками головорезы, нацелив оружие на толпу. – Как видишь, на этот раз я подстраховался, не возражаешь? – по его знаку два человека подошли к сыну Зевса, держа в руках толстые цепи. – Думаю, тебе придется сдаться. Сомневаюсь, что ты сможешь переловить все стрелы. А ведь одной достаточно, чтобы лишить жизни какого-нибудь очаровательного малыша…
Положение стало безвыходным. На этот раз Дориагус одержал верх, Геракл ни за что не станет рисковать жизнью невинных людей. Сын Зевса нахмурился, тяжело вздохнул и медленно поднял руки.
- Спасибо, - усмехнулся Дориагус.
Его бандиты с гордыми и счастливыми улыбками расхаживали по площади, предвкушая, как потом они будут рассказывать о том, что им удалось без борьбы пленить знаменитого героя…
Дикий военный клич, раздавшийся буквально из ниоткуда, нарушил тишину. Гибкая фигура спрыгнула с небес на землю, причем так удачно, что опрокинула двух громил с цепью. Моментальный сильный удар рукой свалил с ног третьего, а потом ловкая фигурка быстро развернулась, и еще двое полетели на землю, даже не успев сообразить, что же произошло.
Все, кто был на площади, включая Геракла, с изумлением уставились на неизвестно откуда взявшегося нарушителя спокойствия. Невысокий мускулистый воин с взлохмаченными золотыми волосами и горящими синими глазами, одетый в кожаные штаны, потрепанный фиолетовый жилет и сапоги, вооруженный мечом.
- Иолай? Осторожно… - взгляд Геракла испуганно метнулся на крышу, ища вооруженных людей.
- … лучники? – усмехнулся охотник. – Какие лучники?
Он развернулся к ближайшему бандиту и ударом ноги выбил у него меч, отшвырнув его в руки первого попавшегося фермера, который сначала с удивлением уставился на внезапно появившийся меч, а потом крепко ухватился за рукоять и рванулся в драку.
И воцарился хаос. Сельчане завопили и бросились на ошеломленных захватчиков.
Геракл на мгновение замешкался, уставившись на крышу… крышу и существо, которое сидело там – расправленные огромные черные крылья, сверкающие в лучах заходящего солнца стальные когти. Она с явным восхищением наблюдала за сражением. Геракл усмехнулся и переключился на более насущные проблемы – прямо на него, размахивая мечом, несся один из головорезов Дориагуса. Сын Зевса покачал головой, подхватил нападавшего и швырнул его через всю площадь. С громким криком тот приземлился на землю, сбив трех своих товарищей.
- Я думал, - прокричал Иолай, уворачиваясь от просвистевшего над его головой топора, - что ты отправил этого парня в тюрьму! – отклонив топор, Иолай сильно ткнул рукоятью меча в лицо нападавшего. Обливаясь кровью и зажимая сломанный нос, тот свалился на землю.
- Я отправил, - прокричал в ответ Геракл, подхватывая на руки бандита и используя его как дубину. – Он сбежал.
- Аааа, - Иолай отпрыгнул в сторону, с интересом наблюдая, как два его противника, столкнувшись лбами, медленно оседают на землю. – Вижу…
Лезвием он отклонил нацеленный ему в грудь меч, поднырнул под руку атакующего и пнул его чуть пониже спины. Тот отлетел в руки Геракла, который ударом кулака по голове, уложил его рядом с приятелями. Теперь на ногах осталось три человека. Скрестив руки на груди, сын Зевса позволил себе насладиться видом Иолая в действии. То, как охотник двигался, как легко он сражался, говорило, что страшные раны полностью зажили, не оставив после себя никаких проблем. Можно было даже сказать, что у охотника прибавилось сил. Иолай подбросил меч в воздух, ударом обоих кулаков свалил с ног двух бандитов, а потом протянул руку и меч опустился прямо в его ладонь. Охотник ловко подставил его под удар оставшегося на ногах бандита и ловким движением разоружил его, отшвырнув подальше его меч. Несколько ударов, и бандит рухнул на колени.
Все было кончено.
Иолай перевел дыхание и развернулся к Гераклу.
- Ты в порядке? Почему ты всех оставил мне?
- Я подумал, что тебе это понравится, - улыбнулся сын Зевса.
Нахмуренные брови охотника разошлись, и знакомая улыбка тронула губы. Он быстро подошел и порывисто стиснул запястье друга.
- Я тоже рад тебя видеть, Герк!
Не говоря ни слова и боясь, что он расплачется на глазах у всей деревни, сын Зевса ответил на рукопожатие и вдобавок дружески ткнул приятеля в плечо… правое плечо… то, которое три недели назад было изуродовано ужасной гноящейся раной и темными кровоподтеками. Иолай слабо улыбнулся.
- Шрамы остались, - тихо сообщил он, а потом поднял глаза на крышу, где восседала Гарпия, - но они того стоят… - добавил он еще тише. – И что мы теперь будем делать? – он повернулся к Дориагусу и вздохнул. – Ну вот, он опять убегает.
Дориагус гнал лошадь во весь опор подальше от деревни.
Геракл нахмурился и огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы бросить вслед, не причинив особого вреда беглецу.
- Не волнуйся, - усмехнулся Иолай, проследив за его взглядом. – Эй! Принцесса! Сделаешь мне одолжение?
- Тебе? – многозначительно промурлыкала Келайно. – Все, что хочешь.
Он рассмеялся и указал на удаляющегося Дориагуса.
- Верни его пожалуйста. Только не травмируй, - торопливо уточнил он.
- Спортивный трофей, - кивнула она и, развернув крылья, черной стрелой взмыла в небо.
- Принцесса? – брови Геракла удивленно поползли вверх.
- Ну… - Иолай пожал плечами. – Да. Они были ими. Она мне рассказала… мы много говорили, - Иолай словно оправдывался в ответ на подозрительный взгляд приятеля.
Все время, что Иолай провел у Келайно, Геракл не переставал волноваться за него. Все-таки она была очень необычным существом, и ее природа отличалась от привычной человеческой этики. Она обещала не травмировать охотника, но она могла и не выполнить свое обещание. И поэтому Геракл волновался. А теперь он задумался над тем, правильно ли поступил, оставив Иолая один на один с прекрасной женщиной… почти женщиной. Только говорили?
Но… чтобы ни случилось за эти три недели, Иолай выглядел хорошо. Скорее всего, Гарпия сдержала свое слово, и отдых на свежем воздухе внес свою лепту в выздоровление охотника.
- Она хорошо о тебе заботилась? – Геракл не очень рассчитывал на ответ, но ждал его с легким беспокойством.
Наблюдавший за охотой Келайно Иолай расплылся в улыбке.
- О, да…
Темная крылатая фигура возвращалась, неся в когтях дергающегося и вопящего беглеца. Через мгновение Дориагус бесформенной кучей рухнул под ноги двум друзьям. Гарпия гордо приземлилась рядом.
- Ни одной царапины! – объявила она, придерживая лапой военачальника, который попытался отползти от нее подальше.
Блеснули когти, и Дориагус сжался и затих, словно перепуганный кролик.
Склонив голову к плечу, она с удивленным восхищением рассматривала Геракла.
- С возвращением, друг, - наконец сказала она, и он улыбнулся в ответ.
- Хорошо поймала, - не удержался он от похвалы.
Она рассмеялась и бросила быстрый взгляд на Иолая.
- Я тренировалась, - неожиданно призналась она.
- Ой, не вспоминай, - вздрогнул Иолай, - мы были на высоте около тысячи футов, когда она выпустила меня в первый раз …
- Тысячи?! – Геракл ошеломленно переводил взгляд с Иолая на Гарпию и обратно.
- Ну… мне нужно было передохнуть. И потом. Я же тебя поймала!
- Поймала… Ой - Иолай неожиданно дернулся и зашипел от боли. Большой камень ударил его в плечо. - Эй! – он отпрянул назад, а Геракл успел перехватить следующий камень в воздухе. – Кто это делает? – глаза охотника гневно вспыхнули, и он оглядел толпу, которая собралась у него за спиной.
Фермеры стояли плотной стеной, многие были вооружены отобранными у бандитов мечами, кое-кто держал наперевес вилы, и напряжение витало в воздухе. Новый камень вылетел из толпы и попал в Келайно, которая зашипела и угрожающе расправила крылья. Воспользовавшись моментом, Дориагус снова попытался удрать, но Геракл повалил его на землю и развернулся к обезумевшей толпе.
- Уйди с дороги, Геракл, - из толпы вышел человек по имени Зенон и взмахнул вилами. – Если ты не хочешь с нею покончить, мы сами это сделаем.
- Она ворует наш скот!
- Загрязняет нашу реку!
- Ест наших детей!
- Эй, эй! Стоп! Стоп! – Иолай вышел вперед, закрыв собой Гарпию и обнажив меч. – Она никого не ест!
Зенон бросился вперед, но Геракл одним движением вырвал вилы из его рук.
- Иолай прав! Гарпия прилетела, чтобы помочь вам. Не отвечайте на добро насилием!
- Мне нужно уйти, - пробормотала Келайно и взмахнула крыльями.
- Нет, стой! – Иолай схватил ее за руку. – Я никому не позволю причинить тебе вред… - он замолчал на полуслове, словно услышав себя со стороны.
Геракл услышал, как Келайно мягко рассмеялась. Если кто и был в опасности, так это жители деревни. Келайно без особых усилий могла бы порвать на куски каждого, кто рискнул бы напасть на нее.
- Она чудовище! - рычал Зенон, поддерживаемый ропотом толпы. – Она должна умереть! Пока она живет, мы все в опасности!
- Минутку, минутку! – Геракл поднял руки, призывая к тишине. – Что Келайно сделала вам? Она нападала на деревню? Воровала детей? В чем вы ее обвиняете?
- Она чудовище! – повторил Зенон, словно этого было достаточно.
- Зимой она украла ягненка, - выкрикнул кто-то с задних рядов.
- Да, и она унесла его средь белого дня… - говоривший ткнул рукой в сторону Иолая, который наградил его кислым взглядом и, положив руку на крыло Гарпии, улыбнулся. Келайно тоже улыбнулась, и даже Геракл не смог удержаться.
- Послушайте, люди, - сказал он. – Келайно никому не причинила никакого вреда. Она не съела Иолая и не собирается есть вас. И если вы дадите ей шанс, она станет вам настоящей помощницей.
- Помощницей? – казалось, что Зенон избрал для себя роль глашатая народа. – И чем она может нам помочь?
- Она уже это сделала, - заметил Иолай. – Она могла и не спускаться со своей горы сегодня, так что вы у нее в долгу.
Сельчане ожесточенно заспорили между собой, наконец, из толпы выпихнули того же старика, который три недели назад разговаривал с Гераклом, рассказывая ему о Гарпии. Нахмурившись, он внимательно осмотрел Гарпию и стоящего рядом с ней воина, а потом повернулся к остальным.
- Они правы, - неохотно признал он. – Она жила на горе с того момента, как я себя помню. И никогда она не наносила нам никакого ущерба… кроме, может быть, двух-трех овец в суровые зимы. Думаю, что сюда привлекло ее сражение, и стоит ей один раз вкусить человеческую плоть, мы все окажемся в опасности. Когда ты вернулся, мы подумали, что больше никогда не увидим ее, - он снова уставился на Иолая. – Полагаю, что мы ошиблись оба раза, если только этот человек не призрак, посланный Аидом обратно на землю.
Геракл поднял на приятеля глаза. Взгляды друзей встретились, и в них можно было увидеть эмоции, которые не в силах выразить никакие слова. А потом Иолай усмехнулся… неотразимой, знаменитой усмешкой.
- Неа! – уверенно произнес он. – Я не призрак! Это точно! Можешь быть уверен.
- И что? – воинственно встрял Зенон. – Она все равно чудовище. Может быть, она не убила тебя, но что остановит ее от того чтобы забрать ребенка вместо овцы в следующий раз, когда она будет голодна? Вас же здесь не будет!
- Не будет, - подтвердил Геракл. – Но вы сами можете гарантировать собственную безопасность. Отбросьте свою ненависть и злобу. У вас есть выбор – вы можете считать ее врагом и всю жизнь бояться, или признать ее другом и извлечь выгоду из этой дружбы.
- Выгоду?
- Да. В следующий раз, когда появится кто-то, кто захочет поработить вас, ни меня, ни Иолай может не быть рядом. Но она будет. Она ваша соседка. Дружите с ней, зимой дарите ей овцу, в которой она нуждается, и я уверен, что она будет защищать вашу деревню, если возникнет такая необходимость. Если на деревню нападут волки – позовите ее. Келайно, ты же защитишь этих людей?
Гарпия удивленно разглядывала лицо сына Зевса, а потом перевела взгляд на враждебно настроенную толпу.
- Я…Я не знаю… Они боятся меня, Геракл.
- Тогда покажи, что им нечего бояться. Друзей не боятся.
- Друзей… Друзья доверяют друг другу, - она беспомощно посмотрела на Иолая. – Но я не могу изменить свою природу.
- И не надо, принцесса, - возразил он. – Просто сделай это. Я верю в тебя.
- И я, - добавил Геракл.
- Тогда я попробую.
На мгновение она опустила голову, собралась с силами, а потом выпрямилась и взглянула на сельчан.
- С этого момента и впредь эта деревня находится под моей защитой. Я буду охранять вас, как охраняю свою гору. Если когда-нибудь вам понадобится моя помощь, просто пошлите дымовой сигнал, и я прилечу. Я буду вашим другом, потому что об этом меня попросили друзья. Я – Келайно и я даю вам свое слово!
С этими словами она расправила крылья, поднялась в воздух и скрылась за облаками.

Геракл испытал чувство дежа-вю, когда заталкивал Дориагуса и его людей в украденную баржу, чтобы отвезти их обратно в город. Но теперь у него был помощник, и сын Зевса наслаждался его компанией, смеялся над его шутками и в который раз поражался его беззаботности. Сельчане бросали на охотника косые взгляды и перешептывались, когда думали, что он не может их слышать. Иолай не обращал внимания на подозрительные взгляды и удивлялся тому, что один только его вид пугает связанных бандитов. Несколько раз он специально останавливался возле Дориагуса и усмехался, когда бывший предводитель вздрагивал и нервно отпрыгивал в сторону. Наконец, Гераклу это надоело и он взглядом дал понять другу, что больше не находит это смешным.
А что касается сельчан…
У Геракла был долгий разговор со стариком, который пообещал приструнить Зенона и остальных и дать возможность Гарпии сдержать свое слово. Геракл очень надеялся, что и он сдержит свое слово и, в конце концов, сельчане смогут по-новому взглянуть на свою необычную соседку. А вот Иолай ничуть не сомневался в Келайно. За три недели, проведенные в ее обществе, он много узнал о ней и искренне жалел тех бандитов, что попадут в эту деревню.
Он только надеялся, что она их слегка припугнет… не больше.
Геракл думал, что, в конце концов, одного ее имени будет достаточно, что бы негодяи обходили стороной эту деревню.
Такие как Дориагус…
Он умолял отвезти его обратно в город, но чем ближе подходил момент отплытия, тем меньше он просил.
Еще один враг, которого можно добавить в их с Иолаем список. Но, как бодро указал охотник, этот список начинается с таких известных имен, как Гера и Арес, поэтому имя Дориагуса будет вписано ближе к концу, и о нем не стоит волноваться.
Было очень приятно осознавать, что имя Гарпии можно будет с легким сердцем внести в список друзей, который намного перевешивал список врагов.
На следующее утро, привязав маленькую лодку Геракла позади баржи, друзья отчалили от берега. Погода была отличной, ветер - умеренным, течение - быстрым. Через три дня они будут в городе, а оттуда отправятся в Коринф и попытаются немного отдохнуть, прежде чем их найдут новые неприятности.
Геракл сидел у руля, непринужденно держа лодку на середине реки. Вооруженный луком Иолай наслаждался окружающим видом, не забывая поглядывать на рассаженных вдоль борта пленников. Бандиты смелели час от часу и то и дело выкрикивали оскорбления, надеясь разозлить охотника.
- Эй! Ты! Да, ты, с луком! - позвал один. – Это правда, что тут говорили? Ты встречался с Гарпией? Должно быть, ты очень смелый, раз залез в постель к этой…
Бандиты оглушительно захохотали, обмениваясь непристойными подробностями. Иолай отвернулся и уставился на проплывающий мимо берег, его пальцы нервно играли с амулетом.
- Держу пари, что она играет грубо. Так сказать, берет на себя инициативу…
Новый взрыв смеха. Иолай спокойно улыбнулся.
- Она покорилась! Спорю, ты смог ее обуздать.
- Неее, - возразил чей-то голос. – Это она запустила в него когти…
- Точно. А ты смог бы изображать из тебя героя-любовника, если бы тебя вот так схватили и утащили, словно какого-то цыпленка.
Снова грубый смех. Иолай поднял голову и уставился в небо.
- Куриный любовник! Куд-кудах… Куд-кудах… Куд-кудах…
Это кудахтанье подхватили все, находя удовольствие в издевках, даже если их жертва никак на них не реагировала. Лодка стала походить на встревоженный курятник, в который забралась лиса. И в этот момент с неба спикировала черная тень и уселась на перила рядом с Иолаем. Наступила абсолютная тишина.
- Привет, принцесса, - пробормотал охотник.
Он успел привыкнуть к ее пугающему облику, хотя говорил себе, что никогда не забудет ее сверкающие когти и мощные крылья.
Как только он достаточно окреп, он сумел перебороть себя и довериться этим крыльям и этим когтям, когда они вновь аккуратно сомкнулись на его плечах. И пусть на его коже появилась пара новых царапин, но даже Геракл мог играть грубовато во время их дружеский соревнований. А Келайно не хотела его ранить… Как и в тот, первый раз…
А еще она пробудила в нем желание летать…
Точнее, она пробудила в нем желание падать, но это была всего лишь замечательная забава, и знание, что в последнюю минуту она будет рядом и подхватит его, дарило ему ощущение дикой, необузданной свободы.
Бандиты старались держаться от нее подальше, насколько им позволяли оковы, хотя многие из них были без сознания, когда она объявила себя, и только Дориагус смог как следует ее рассмотреть. До этого они знали Гарпий только по описаниям бардов да самозванных героев, которые никогда не встречались с ними лично. Но Келайно разительно отличалась от всего, что они слышали. Они были жалкими цыплятами перед хищной птицей, и один ее облик повергал в трепет этих закаленных убийствами мужчин.
- Я кое-что вспомнила, - мягко сказал она. – Друзья говорят «прощай».
- Нет, - Иолай покачал головой. – Друзья говорят «до свидания» или «до встречи».
- Правда? – на ее губах заиграла застенчивая улыбка. – Это звучит лучше чем «прощай».
В ее черных волосах алел маковый цветок, напоминая о том дне, когда они впервые поднялись в воздух. Он был еще очень слаб и испытывал сильную боль, поэтому она рискнула перенести его только на один из ближайших к ее пещере лугов. Он выбрал маковое поле, вспомнив свой странный сон. Там, он сплел венок из прекрасных маков и надел ей на голову, алые цветы на черных волосах. На Гарпии они смотрелись бы как кровавые пятна, но на прекрасной женщине они были похожи на пламенеющую корону.
- Знаешь, - он заглянул в ее темные глаза. – Если бы мы сейчас были одни…
Она улыбнулась, и он почувствовал, как заколотилось его сердце. Келайно могла избегать войны и сражений, но она была существом, наполненным страстью, существом жаждущим волнений и приключений.
- Я могу это устроить, - промурлыкала она, бросив лукавый взгляд на сидящего у руля Геракла.
- Спасибо, но… Спасибо, - рассмеялся он. – Ты никогда бы меня не отпустила.
Она засмеялась в ответ, положила свою лапу со стальными когтями на его плечо, наклонилась и заглянула в его глаза.
- Почему ты так решил?
Ее голос был так серьезен, что он на мгновение замер, задумавшись о том, что, может быть, он все-таки ошибся в ней, и вдруг понял, что она просто поддразнивает его. Но в ее взгляде была легкая задумчивость, она не могла скрыть того, чего ожидала от его компании. Иолай понял ее взгляд и ответил на него. После всего, что было между ними… он улыбнулся, пряча поглубже эти воспоминания. Это было в прошлом…
- Потому что ты мой друг, - мягко ответил он и, подняв руку провел пальцами по ее щеке, его пальцы запутались в ее густых волосах. – И я доверяю тебе. - Она словно кошка потерлась щекой о его ладонь, - И потому, что…
Он нагнулся и прижался губами к ее щеке, даря поцелуй этому ужасному существу…

Когда Келайно положила лапу на плечо Иолаю, Геракл инстинктивно вцепился в руль. Он видел раны, которые могут нанести эти когти, и знал, что даже неосторожное движение может дорого стоить его другу.
Пленники напряглись, вытянули шеи и буквально уронили челюсти, когда человек с луком нежно поцеловал в щеку крылатое чудовище. Сын Зевса усмехнулся и покачал головой. Кто бы мог знать…
Это было больше, чем просто дружеский поцелуй. Тысячи раз Геракл видел, как Иолай раздавал такие подарки направо и налево. Но этот был особенный, нежный, несмотря на то, что получатель сейчас опирался когтистой лапой на плечо дарителя.
Очень надеюсь, что она не из ревнивых…
У Иолай щедрое и горячее сердце, и он никогда не отказывается от маленьких удовольствий. Всегда находились женщины, которые не хотели от него ничего, кроме одной или двух ночей, или женщины, которые были околдованы легендарным героем, или женщины, которые много отдали бы за то, чтобы провести хоть одну ночь в объятьях настоящего мужчины.
Геракл не одобрял таких взрывов страсти, но если обходилось без жертв и разрушений, то смотрел на них сквозь пальцы. Чем Келайно отличалась от одной из этих многочисленных подружек? Тем что она была Гарпией и жертвой проклятья?
Или тем, что едва не убила его?
Геракл заставил себя оторваться от захватывающего зрелища и взглянул на пленников. На лице Дориагуса был написан нескрываемый ужас, остальные были просто ошарашены.
Келайно неохотно отстранилась и разжала лапу. Мгновение она смотрела на Иолая, а потом расправила крылья и взмыла в воздух.
- До свидания, друзья мои, - прокричала она, обращаясь и к Гераклу. – До скорой встречи.
Геракл помахал ей на прощание, а Иолай в свойственной ему манере послал ей воздушный поцелуй. Она расхохоталась и стрелой ушла вверх. Опершись на лук, Иолая смотрел ей вслед, пока черная точка не потерялась на фоне синего неба. Потом он улыбнулся, наклонился и подобрал с палубы большое черное перо.

Воздух заметно похолодал, когда она поднялась высоко, ища точку, с которой ей была бы хорошо видна местность под ней. Над ее горой безмятежно светило солнце. У подножья водопада лежала деревня, которую она поклялась защищать. Была река, которая извиваясь бежала по долине, исчезая за поворотом, (как и ОН) в поисках новых мест и новых приключений.
Некоторое время она парила, широко раскинув крылья, наблюдая как лодка становится все меньше и меньше. И даже когда она исчезла из вида, продолжала смотреть ей вслед.
До свидания!
Взмахнув крыльями, она полетела в сторону дома. Она все еще ощущала тепло его губ на своей щеке, и воспоминания о нем согревали ее сердце. У нее есть друзья! У нее, Келайно, появились друзья! Настоящие друзья!
И его слова бальзамом легли на ее израненную душу.
Пока мы не встретимся снова…
Это было больше, чем все, на что она могла надеяться.
Сильнее наложенного проклятья.
Она знала, что в ее пещере будет ужасно пусто - не будет его улыбки, которой он приветствовал ее возвращение и не будет эха его звонкого голоса, прогоняющего тишину. И когда она будет лежать в своем пустом гнезде, она будет вспоминать о тех днях, когда прижималась к его прекрасному, мускулистому телу, и мечтать о его сладкой горячей крови и огне в его глазах.
Жар сражения всегда будет преследовать ее…
Ее душа всегда будет жаждать победы…
Но с этого дня ее сердце было отдано ее военному трофею…

Иолай получил небольшие повреждения в процессе написания рассказа. Об остальном он еще не готов рассказывать.