Все произошло вскоре после того памятного инцидента. Кто-то проник в университет и попытался прорваться в биокупол. Оказалось, что это группа ученых, работающих на корпорацию «Внеземелье», которая платила огромные деньки за образцы ДНК принадлежащих человеку до ядерного века. Были некоторые свидетельства того, что во многих отдаленных колониях происходил сильный скачок биологической мутации, и их жители потеряли способность размножаться естественным путем. Конечно, чистый биологический материал там очень высоко ценился. Я узнала, что подобные нападения происходили и раньше.
Воровали все - от египетских мумий до колб с образцами, относящимися к Викторианской эпохе. Без сомнения, кто-то понял, что более чистого материала, чем проверенная ДНК человека двух с половиной тысячелетнего возраста нет и быть не может. Поэтому они и залезли в университет. Воров остановил Страж, стоящий у входа в биокупол. Иолай так никогда и не узнал, что подвергался опасности, хотя несколько дней я развлекалась, представляя себе, что произошло бы, если бы им удалось прорваться. Они были вооружены только парализаторами, предназначенными для того, чтобы усыплять жертву. В данном случае это было бы равносильно попытке поймать торнадо при помощи лассо. Я видела, как наш герой вытанцовывал круги вокруг Мартина, который имел черный пояс в нескольких традиционных видах борьбы; я видела его за работой в кузнице, когда под непринужденными ударами молота металл становился похожим на теплую ириску. Его движения были плавными и вкрадчивыми, как у пантеры, а от его скорости и реакции просто захватывало дух. Джозефина Адамс не зря назвала его опасным, хотя не в том смысле, который подразумевала она. Доберись они до биокупола, грабители никогда бы не узнали, что с ними случилось. Однако если бы это произошло, Советник только укрепилась бы в своих фантазиях. Она и так считала Иолая дикарем, а если бы он еще продемонстрировал свои навыки воина, то восприняла бы это как проявление насилия, которого она так опасалась. Так что даже хорошо, что Страж выполнил свои обязанности и сдерживал воров, пока не прибыла Служба безопасности. Мне не хотелось думать о том, что стало с незадачливыми грабителями.
Этот инцидент возродил внимание правления к моему проекту. Многие стали настаивать на том, чтобы нам выделили еще одного Стража в помощь первому. Те члены Правления, которые поначалу холодно отнеслись к моему исследованию, теперь пересмотрели свое мнение и начали считать Иолая не только бесценным свидетелем прошлого, но и очень перспективным ресурсом для будущего. Меня немного смутило такое пристальное внимание, и я тайно проверила все меры безопасности. Все было в норме, система безопасности подчинялась моему личному коду, и Страж был запрограммирован на подчинение моему голосу. Я чувствовала себя неловко, чувствовала, что больше и больше погружаюсь в паутину лжи, совершенно не представляя, куда это меня приведет. С одной стороны было Правление, которое требовало результатов, обещающих награды и гранты, а с другой - человек, которому все теснее и теснее становилось в его тюрьме и который мечтал вырваться на свободу. Узнавая все больше и больше, он был готов просить меня о помощи. Я знала это и боялась. Я не могла солгать ему, сказав, что когда-нибудь сможет снова стать сам себе хозяином. Правление даже не допускало такой мысли. Он никогда не сможет стать членом того общества, которое мы построили для себя.
Я даже начала задавать себе вопросы, не разбудила ли я его только для того, чтобы убить. Я не видела никакого выхода из того лабиринта, в котором оказались мы двое.
Вернее, трое. Мартин был такой же частью заговора, как и я, если не большей. Пока я беспокоилась о Правлении и опасностях, которые представлял внешний мир, Мартин волновался о здравомыслии человека, которого мы пытались защитить.
Однажды я вернулась с одного особенно бурного заседания Правления и нашла Мартина бегающим по моему кабинету с выражением искренней озабоченности на лице. Я спросила его, что случилось, и он мне ответил.
Оказалось что Иолай подслушал наши споры о Правлении и его собственном будущем. Это не было слишком плохо, в конце концов, я не могла долго скрывать от него правду о сложившейся ситуации, но на те выводы, которые он сделал, я явно не рассчитывала. Он прекрасно понимал, что самостоятельно выбраться из биокупола ему не удастся, и спокойно объявил, что пора проглотить собственную гордость и просить помощи.
У Богов.
Точнее, у одного Бога… или Богини. Он подробно объяснил нам, что бессмысленно просить помощи у Зевса («он мог бы ответить, но, скорее всего, не станет»), Гермеса («он никогда не простит мне кражу его сандалий»), Аида («это не в его компетенции»), Аполлона («мало приятного быть обязанным этому сопляку») и Ареса («если я буду орать очень долго и очень громко, он, вероятно, придет, но вот помочь…»). Поэтому он решил обратиться к Афродите.
После этого он принялся перестраивать созданное нами святилище в Храм Богини Любви, перетаскивая в него все подушки из дома, усыпая его розовыми лепестками и вообще ведя себя словно помешанный.
Мартин оставил его сидящим, скрестив ноги в центре целой горы лепестков, после того как безуспешно взывал к нему несколько часов подряд, и бросился искать меня в надежде, что я сумею вернуть ему здравый смысл. Не было ничего странного в том, что человек молится своим Богам, но мы были удивлены, потому что раньше Иолай не выказывал склонности к таким занятиям. Наоборот, его отношение к Богам было непочтительно-пренебрежительным. А сейчас он сидел и ждал ответа, словно это был обычный междугородний разговор.
Собрание Правления завело меня. На нем обсуждался один из моих прошлых проектов, и его признали неинтересным и нерентабельным. А потом мне сообщили, что я должна улететь на какой-то нудный семинар. Боюсь, что я несколько раз рявкнула на Мартина, сказав, что он и сам прекрасно мог бы справится с ситуацией. Потом я вылетела из кабинета, вызвала челнок и улетела прочь из университета.
Я знала, что Боги Иолая - всего лишь ритуальные маски, но он упорно утверждал, что они гораздо больше. И теперь его ждало горькое разочарование. Он уже носил в сердце глубокую рану, вызванную потерей друга, а это ранило бы его еще больше. Никакие Боги не ответят на его мольбы, и когда он не дождется ответа, я боялась, что могу потерять его.
Меня не было три дня. Все это время я мучалась, виня себя за то, что накричала на Мартина, и волнуясь о том, что случится с Иолаем, когда его Боги не отзовутся.
Лекция шла нормально, хотя я с трудом сосредотачивалась во время дискуссии. И когда кто-то задал очень важный и серьезный вопрос о социально-экономических причинах, приведших к расширению границ в семнадцатом столетии, должно быть мысленно я была слишком далеко отсюда.
- Пираты могут встретиться каждому  - с ужасом услышала я свой собственный ответ, невольно повторяя слова человека, к которому были обращены все мои мысли.
Ответом была волна вежливого смеха, которая дала мне возможность сосредоточиться и ответить более менее вразумительно. Я была очень рада, когда лекция наконец-то закончилась, положив конец моим мучениям.
Спасение… Мысли лихорадочно метались у меня в голове, в поисках выхода из сложившейся ситуации, наталкиваясь только на глухие стены. Рано или поздно кто-то поймет, что я обманула Правление, бросила ему вызов. Я боялась того, как это скажется на двух людях, которых я любила. Поднимется шум: Мартина уволят, а Иолай… даже представить страшно, что с ним могут сделать. Со мной или без меня, ему придется столкнуться с печальной действительностью, которая включает в себя заключение, изоляцию от внешнего мира и, что еще хуже, он станет объектом для экспериментов, словно любой другой музейный экспонат, раскопанный только для того, чтобы удовлетворить любопытство человечества. И это будет моя вина и моя ошибка, с которой мне придется жить до самой смерти.
Когда я вернулась в университет, то нашла в моем кабинете Мартина. Казалось,
что он и не уходил оттуда. Я не дала ему произнести ни слова, прямо с порога принеся сердечные извинения за свое поведение. Я сказала, что за эти три дня поняла, как он дорог мне, и что я хотела бы наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе с ним. Я помню, как он рассмеялся, обнял меня, прижал к себе и начал шептать в ухо обещания, которые никогда не сможет выполнить.
- Навсегда, - говорил он, глядя на меня своими серыми глазами. – Вот увидишь, это навсегда.
Тогда я не поняла его. Я поняла только теперь. Чтобы ни случилось, у меня всегда будет его любовь, а у него - моя. И поэтому мы всегда будем вместе. Всегда. И только это имеет значение.
Три дня - большой срок для того, чтобы непрерывно молиться. Даже для набожного человека, даже для ОЧЕНЬ набожного человека. Иолай явно не принадлежал ни одной из этих категорий. Но сейчас он был смертельно серьезен в своем намерении получить помощь от высших сил и взялся за это с таким жаром, что Мартин не смог найти ни одного довода, чтобы переубедить его.
Три дня. Он не ел и не спал, хотя был очень внимателен к другим вопросам. Полагаю, что трудно привлечь внимание Богини Любви, пренебрегая вопросами личной гигиены, поэтому он брился и мылся два раза в день. Мартин пытался спорить с ним, уговаривать, игнорировать, но, в конце концов, уступил и даже стал помогать украшать Храм, принося свечи, хрустальные шары, посуду из тончайшего фарфора, красивейшие древние ткани - все, что могло бы привлечь внимание несуществующего мифического божества.
Успокаивало меня только то, что Иолай хотел привлечь внимание Афродиты. Я боялась себе представить, чтобы он потребовал, если бы добивался внимания, например, Ареса.
Я отослала Мартина, приказав ему выспаться, а сама пошла проведать нашего героя, не зная, что именно я ему скажу.
Он сидел, скрестив ноги в самом центре Храма, окруженный горящими свечами и огромным количеством розовых лепестков. На нем были только штаны и наручи. Жилет и сапоги он оставил в доме. Для меня это было своего рода облегчением, потому что я опасалась, что, следуя древней традиции, он будет полностью обнажен. И хотя я была знакома с каждым дюймом его тела, одно дело работать с трупом и совсем другое - столкнуться с живым, дышащим человеком. Он выглядел очень странно, почти аскетически среди всей этой вызывающей роскоши. Лепестки роз плавали в фонтане и полностью покрывали пол, повсюду были разбросаны обитые шелком подушки, все предметы были украшены тканями.
Иолай сидел спиной к алтарю, на котором были расставлены подарки, принесенные Мартином, и его лицо было немного осунувшимся от недостатка сна.
Перед ним на полу стоял кубок с виноградным соком, и он тихо говорил сам с
собой на своем мягком, музыкальном греческом языке.
- Иолай, - с тихой укоризной сказала я, садясь напротив него. - Зачем все это? Ты же сам говорил, что не хочешь быть обязанным Богам.
Он бросил быстрый взгляд куда-то влево от меня, а потом повернулся ко мне и криво усмехнулся.
- Говорил, - согласился он. - Но иногда выбирать не приходится. Да, я знаю, - добавил он, смотря мимо меня. - Не ругайся. Я все объясню.
Я спросила себя, был ли Мартин прав? Иолай действительно сошел с ума или всегда был таким, а мы просто были настолько очарованы его улыбкой, что не заметили этого?
- И что ты хочешь услышать? - мягко спросила я. - Если твои Боги и существовали, то они давно ушли из этого мира.
Он рассмеялся.
- Может быть. Но нельзя знать наверняка, пока не попробуешь, так ведь? Кроме того, Дита никогда не могла сопротивляться красивым Храмам. Особенно, если они посвящены ей. И не смотри на меня так, - добавил он, уставившись на пустое место. - Ты знаешь, что это правда.
Я удивленно повернула голову. Никого.
- Но почему Богиня любви захотела бы ответить на твои молитвы? – я попыталась найти аргументированные доводы. - Ты не Жрец, ты не посвящен в ее таинства…
Когда-то я уже спрашивала его об этом, и он только рассмеялся в ответ. Рассмеялся он и сейчас.
- Эллен, - проникновенно сказал он, - поверь мне, я был посвящен в ее тайны давным-давно. Но она пришла не из-за этого, - он бросил осторожный взгляд на свою вымышленную компанию. - Я прав? Ты же здесь не из-за этого? Нет… не думаю… Геф меня убьет! Нет, - он снова повернулся ко мне, словно этот разговор был для него самой естественной вещью в мире, - не поэтому. Дита всегда была ко мне неравнодушна. Я помогал ей несколько раз, пару раз вытаскивал из неприятностей, пару раз попадал в неприятности по ее милости…
Яблоко, - сверкнул он глазами куда-то в сторону, - золотое… помнишь? Так или иначе, я лучший друг ее любимого брата Герка. Поэтому когда она услышала, что я ее зову, она не могла не придти
Он был великолепен в своем убежденном заблуждении. Если у вас богатое воображение, то вы без труда увидели бы его невидимого собеседника.
- Она пришла, - с сомнением повторила я, не представляя, что делать дальше.
Молитва, обращенная к богам - это одно. Разговор с богами - совсем другое.
- Да, -  Иолай с облегченным вздохом распрямил затекшие ноги.
Бессонница! Вот в чем дело! Он так долго не спал, что начал слышать голоса.
- Пришла быстрее, чем я ожидал. Скорее всего, она следила за мной все это время, - в его голосе было удивление и еще что-то, чего я не могла понять. - Геракл делал это? - тихо выдохнул он. - И что? Он продолжает делать это? Он тут!
Иолай бросил на меня взгляд полный торжества.
- Не будь смешным! - быстро возразила я. - Иолай, никто не живет две с половиной тысячи лет! Ты здесь только потому, что… что…
- Почему? - в его взгляде было столько торжества. Я могла верить в его Богов, но я не могла отрицать того чуда, что позволило нам вернуть его к жизни. - Иолай, это совсем другое! - торопливо, чтобы не дать увести себя в сторону, заговорила я. - Тебя сохранил лед. Потребовалось очень много знаний и самая совершенная технология, чтобы воскресить тебя. А теперь ты говоришь, что где-то рядом ходит человек, которому две с половиной тысячи лет! И как он это сделал? Забыл умереть?
Откуда-то слева раздался слабый, чуть слышный смех. А может, это было лишь эхо от шелеста листвы? Или шепот ветра? Я нахмурилась. Неужели я тоже начинаю слышать голоса? Иолай мог убедить кого угодно в чем угодно, у него это здорово получалось.
- Конечно, нет, - его собственный смех был столь же мягок, как и первый призрачный звук. - Геракл - сын Зевса, помнишь? Он - полубог! Я всегда думал, что он бессмертен. Мы росли, взрослели, и в один прекрасный момент он перестал это делать. Я становился старше, а он нет.
Иолай нахмурился, вероятно, задумавшись о том, что принесло ему это знание. Я заволновалась еще больше. Его фантазии о Богах и чудовищах были приемлемы, особенно сейчас, когда они остались в прошлом, но это…
Все понятно, бессонница, горе и раздражение создали почву для появления невидимой Богини, но то, что он нафантазировал дальше, становилось уже опасным. Я боялась, что заключение в биокуполе сказалось на его психике. Не в силах вырваться за пределы своей тюрьмы, он нашел убежище в прошлом. Я знала, о чем он думал. Если Геракл здесь, то это только вопрос времени, прежде чем он придет за своим другом. И Иолай  будет ждать… Я должна была задушить эту мысль еще в зародыше.
- Что ж, - сказала я, позволив себе допустить такой возмутительный факт, - возможно, он еще жив. Но тогда почему он оставил тебя во льдах? Почему он не вернулся за тобой много лет назад?
Это было жестоко, но он должен был столкнуться с реальностью. На его лице появилось выражение полной растерянности, но смотрел он не на меня, а на свою вымышленную подругу.
Тянулись минуты…
- Что значит, ты не знаешь?
- Иолай, - я передвинулась поближе, взяла его руку и стала мягко гладить его пальцы. - Ты должен забыть об этом. Это было очень давно. Даже если Геракл жив, - я запнулась. Тяжело было выговорить эти слова, но я должна была это сделать. - Почему ты думаешь, что он помнит тебя  после всех этих лет?
Он, не отрываясь, смотрел на пустое место, но мои слова ударили его словно пощечина. Он развернулся ко мне. Сейчас Иолай был похож на потерянного, испуганного ребенка. Он приоткрыл рот, чтобы возразить мне, но его богиня явно имела собственное мнение на это счет.
- Прекрати! - раздраженно крикнул он. - Эллен, я знаю, что ты хочешь помочь, но у тебя не получится. И, Дита, - он виновато вздохнул. - Прости, что наорал на тебя. Я не хотел. Мне очень жаль. Я знаю, что ты права и сам спрошу его об этом… если когда-нибудь выберусь отсюда.
Я сжала его руку, сочувствуя ему от всей души. Он прошел через все это только для того, чтобы увидеть краткую вспышку ложной надежды и погрузиться в пучину горя и разочарования. Мне было жаль, что я ничего не могу предложить ему взамен. Иолай в ответ нежно сжал мои пальцы, не отрывая взгляда от пустого места.
- Ты это можешь? Правда? Дита! Ты великолепна! Как долго? - он нахмурился. - Долго? Хорошо. Думаю, что стоит попробовать. Ты мне сообщишь? Спасибо! Я очень тебе признателен.
Его настроение моментально изменилось. Теперь он стал уверенным в себе и почти счастливым. Он повернулся ко мне, с трудом сдерживая клокочущую радость. Мое сердце упало. Я представила, что меня ждет, когда я буду переубеждать его, но тут он заговорил. Я слушала, как он рассказывает мне о вещах, о которых он не мог знать, и больше не знала, во что верить.

- Корабль! Она пообещала ему корабль!? - Мартин уставился на меня с крайним недоверием.
Я кивнула, вздохнула и опустилась на кушетку.
- Точно. Не какое-то мифическое, божественное судно и даже не парусник, а самый обычный звездолет. Она сказала, что пошлет кого-то, кто вывезет его с Земли и переправит туда, где все это время скрывался весь Пантеон.
Мой любимый присел рядом со мной и уставился на меня именно таким взглядом, которого я от него и ожидала – «пациент безнадежен». Я криво улыбнулась в ответ.
- Я бы могла предположить, что в последнее время он слишком много читал «Галактические исследования Брауна», но, увы, он их и в глаза не видел. А жаль. Тогда мы могли бы объяснить, сколько потребуется времени и бюрократической волокиты, чтобы получить то, что ему нужно. Не говоря уже о стоимости.
- Они набирают добровольцев… - заметил Мартин.
- … и большую часть жизни они вынуждены работать на компанию, оплатившую перелет, - я шутливо стукнула его кулаком по плечу. - Нам это не подходит. Если только… - я замолчала, а Мартин многозначительно приподнял бровь, словно призывая меня продолжить свою абсурдную мысль. - Если только мы не найдем Свободных Торговцев, которые перевезут нас за наличные, не требуя никаких бумаг и не задавая вопросов.
- Да уж, - фыркнул Мартин. - И ты готова отправится в «плохие земли»? Свободные торговцы не имеют лицензии и не приземляются в зарегистрированных портах. И многие из тех, кто прибывают нелегально, вовсе не принадлежат к Свободным торговцам. Многие из них пираты, работорговцы или бандиты, которые возьмут плату и вышвырнут нас где-нибудь в окрестностях Марса, - он опустил глаза под моим пристальным взглядом. – Ну… мне пришлось как-то воспользоваться услугами Свободных торговцев, чтобы перевести кое-какую контрабанду много лет назад. Тогда я еще только писал свой диплом. Они вылетали из Хьюстона, но по дороге делали остановки в «плохих землях».
Услышав это признание, я решила, что нашла ответ на свой вопрос.
- Так это ты рассказал ему об Антарктике?
- Иолаю? - Мартин озадаченно вытаращился на меня. - Нет. Эллен, ты же знаешь, я никогда бы так не поступил.
Похоже на правду. Я протянула руку и сжала его пальцы, заверяя, что он может не опасаться за свою тайну.
- Что ж, если это не ты и не я, то откуда он все это знает? Он сказал: «Дита
считает, что сможет устроить звездолет за три-четыре недели, но мне придется просить вас встретить его в месте, которое называется Антарктика».
- Он так сказал?
- Да. Слово в слово. Мартин, там никого не было. Он получил эту информацию буквально из воздуха!
Мартин нахмурился. Он мысленно перебирал возможные варианты, взвешивая каждый факт. Мне нравилось наблюдать за ним в такие минуты. Вся гамма чувств отражалась на его лице.
- Может, - предположил он, наконец, - это интуиция.
- Интуиция? Ты думаешь, он медиум? - мне и в голову не приходило проверить нашего героя на наличие пси-фактора.
В наше время встречались люди с таким способностями, но если их не вычисляли в раннем детстве, то они быстро погибали. Неподготовленный мозг не справлялся с такой нагрузкой.
- Неосознанно… это возможно, - Мартин уже загорелся этой идеей. – Он родился в малонаселенном мире. Возможно, многие мифы родились именно из-за их необычных талантов. Ты видела, как мы боролись? Он просчитывает меня на два-три шага вперед. Он всегда угадывает, как я отреагирую. Наверное, он никогда не сможет предсказывать критические ситуации или быть живым детектором лжи, но, вероятно, он может приникать в эмоции, чувства чуть глубже остальных. Скорее всего, он даже не подозревает, что умеет это. А тут еще трехдневная голодовка и бессонница… - Мартин пожал плечами, - ну… это может стать одним из объяснений.
- Это отличное объяснение! - сказала я с нескрываемым уважением. – Почему ты до сих пор не получил звание профессора?
- Потому что я не всегда подчиняюсь приказам, имею нетрадиционные взгляды и я - мужчина, - усмехнулся он.
Я рассмеялась в ответ. Именно из-за этих трех причин я и полюбила Мартина.
- Так, - вздохнула я, обнимая его, - теперь, вместо невидимой Богини у нас есть древнегреческий герой с парапсихологическими способностями, который думает, что разговаривает с Богами. Не слишком большая разница!
- Иолай воспитан на иных понятиях, - задумчиво сказал Мартин. - Он не рассматривает жизнь с точки зрения науки. Он верит в волшебство и богов. Ты никогда не задумывалась над тем, почему он не сошел с ума, когда мы переместили его в купол? Как он сумел принять все, о чем ему рассказали? Если бы он родился, скажем, 900 лет назад, тогда он бы кричал, что все это черная магия и заговоры колдунов. Он считал бы нас демонами, которые заперли его в колдовском шаре. Но он вырос в мире, где это было возможно. Где наука и волшебство шли рядом, рука об руку, и где власть Богов и человеческая изобретательность были безграничны. Он умеет размышлять, анализировать, философствовать, спорить, и все же какие-то вещи он воспринимает с детским восхищением и удивлением. Если бы на этой планете еще сохранились люди, способные видеть Богов так, как он, здесь вполне можно было бы жить.
Может, он и был прав. Но это не решало мою проблему. Что же мне делать с древнегреческим героем с парапсихологическими способностями, который к тому же теперь был уверен в том, что его партнер жив и все, что ему нужно – это отправится его искать, что подразумевало побег из университета, поездку к «плохим землям» и поиск обещанного богиней Свободного Торговца.
И вся эта чушь пугала меня до полусмерти. Потому что хоть и я называла купол безопасным местом, он все больше становился похожим на клетку. И чтобы я не говорила, что бы я ни делала, Иолай будет рваться на свободу. Все, что я видела - это стены лабиринта, сжимающиеся вокруг меня… и не было никакого выхода.
Спустя два дня прогремел взрыв.
Правление провело внеочередное заседание, на котором рассматривались вопросы финансирования некоторых программ, и проголосовало приостановить два моих почти законченных проекта. Первым проектом была картосхема расположения затонувшего Лондона, составленная на основе подводных исследований и фотосъемок. Так как двадцатый век был еще недостаточно удален от нас, то Правление сочло, что проект не слишком интересен сейчас и может подождать.
Я не возражала.
Другим проектом был Иолай.
Джозефина Адамс лично сообщила мне решение Правления. Она решила, что подобные новости лучше не сообщать через интерком, и заявилась ко мне собственной персоной, что бы уверить меня в том, что правление действовало исключительно в моих интересах и интересах университета.
- Ты столько работала в этом году, - в ее сладком голосе слышалось неподдельное восхищение. - Ты собрала столько материала! Тебе нужно время, чтобы разобраться в нем, разложить все по полочкам. Понимаешь, к сожалению, финансовые затраты не окупаются. Тот успех, на который мы рассчитывали, не проявился в полной мере. Я знаю, так бывает на проектах, подобных этому, но Правление решило, что работа должна быть приостановлена. Нужно пересмотреть фонды, оценить затраты и доходы, систематизировать данные, разработать дальнейший путь исследований. Это даст тебе время отдохнуть.
Это было так характерно для нее - скрывать за терминами истинные причины, сваливая все на недостаток финансирования, - что я почти не прислушивалась к ее словам. Мое сердце словно пронзили кинжалом, а где-то в животе сформировался противный холодный ком. Я подарила им чудо, а они превратили его в таблицы и цифры, дебеты и кредиты. А в какой раздел поместить человеческую душу? Как можно оценить то, что является бесценным? Уникальным?
- Профессор Акра внесла предложение, для разработки которого потребуется биокупол. Это хороший проект, и я в него верю. Так ты должна завершить все работы через пару недель, - она ласково улыбнулась. - Я попросила Правление оплатить тебе дополнительные дни к Рождественским каникулам, учитывая то, как напряженно ты работала весь год. Поэтому тебя тут не будет, когда мы уберем твой экземпляр на хранение в запасники. Но ведь это и хорошо, правда?
- На хранение?
Должно быть, я была слишком потрясена, потому что она внезапно приобняла меня за плечи.
- Ну, вот видишь, как ты устала! Я же все объяснила. Купол будет использоваться в другом проекте, и все мы посчитали, что самым разумным будет вернуть твой экспонат в первоначальное состояние, пока бюджет не будет пересмотрен. А потом мы снова вернемся к нему, и это будет более эффективно, не так ли? Прошло почти девять месяцев, а твой дикарь так и не смог приспособиться к окружающей среде. Он слишком примитивен. Я даже слышала, -
она усмехнулась, - что он начал разговаривать сам с собой. Не слишком хороший признак, да?
- Он молился, - почти автоматически возразила я, не в силах переварить услышанное.
Она говорила об Иолае так, словно он был вещью, экземпляром, который можно положить на полку, чтобы там он дожидался своего часа. Мы пробудили его от вечного сна и теперь собирались вернуть его обратно. Осуждали его - нет, не на смерть! - на вечное забвение. Это было даже хуже, чем быть запертым в биокуполе - жалком подобии его прошлой жизни, хуже, чем выставить его в витрине на всеобщее обозрение.
Это… Это было невероятно!
- Правда? Как примитивно! Конечно, университет осознает, насколько он ценен. Мы будем хорошо заботиться о таком уникальном экземпляре. И я уверена, что найдутся спонсоры, которые побеспокоятся, чтобы он был в полной безопасности.
Спонсоры… Я почувствовала, как сквозь пронизывающих холод шока пустило корни и стало расти возмущение. Дело не в ценности моего проекта или в защите этого свидетеля истории. Дело в алчности Правления. Это стало результатом того налета на университет.
Правление не только упрячет Иолая очень глубоко в запасники, оно будет продавать его. Часть за частью.
Джозефина Адамс продолжала говорить, не осознавая, что я смотрю сквозь нее.
- Доктор ДеСильва будет проходить повторную аттестацию в следующем году, поэтому предлагаю вам использовать его по максимуму. У вас есть три или четыре недели, чтобы завершить эту стадию своего проекта, я уверена, что вы потратите их с пользой, - она встала и направилась к двери. На пороге она повернулась ко мне и снова улыбнулась. - Ты должна отдохнуть, Эллен. Уезжай из университета и хорошо проведи время.
После того как за ней закрылась дверь, я продолжала сидеть на диване и тупо смотреть в стену перед собой. В моем сердце шло ожесточенное сражение между гневом и печалью, но в моем мозгу уже наступило прояснение, которого раньше там не наблюдалось. Я верила в систему. Даже тогда, когда бросила ей вызов, я все еще верила, что система справедлива. Но я жестоко ошиблась. И больше я так не ошибусь.
Три с половиной недели, оставшиеся до Рождественских каникул, мы с Мартином работали как проклятые. Нам нужно было сделать очень много за этот короткий срок. Правление требовало от нас полного отчета и предложений, которые можно было бы использовать в будущем, когда к этому проекту можно будет вернуться.
Никого не удивляло то, что мы круглые сутки пропадали в университете, оставаясь там ночевать. Но если бы кто-нибудь захотел проверить нас, то с удивлением обнаружил бы, что у Мартина больше нет дома, куда бы он мог вернуться, а в моей квартире появился новый жилец. Он перебрался ко мне ночью, после того, как Правление огласило свое решение, и после нашего долгого спора. Я ждала, что он попытается меня отговорить, но поняла, что он сам давно рассматривает подобный выход из создавшегося положения. Он ждал только моего согласия, и он его получил.
На людях мы делали то, чего от нас ждали.
Я заказала билет на рождественский рейс в Перу и забронировала комнату в отеле «Андин» на пять дней. Мартин выбрал диаметрально противоположный маршрут. Где-то на островах Зеландии у него жил брат, и он заявил, что желает провести Рождество со своей семьей. Один день я провела в Вашингтоне, бегая по магазинам, а он навестил старого друга и прочитал пару лекций.
Все остальное время мы проводили в университете…
Который мы грабили…
Информация - это деньги в отдаленных колониях, а университет – огромный склад различной информации. Каждую ночь мы копировали данные на миничипы и прятали их в собственных вещах. Зашивали в подкладки курток, выкладывали ими внутреннюю часть ножен катаны Мартина, забивали ими все свободные места в своих интеркоммах. Я копировала запрещенные фильмы, книги и голоигры, Мартин - списки инструментов, технологии, программы, технические таблицы и диаграммы. Медицина укладывалась рядом с поэзией, химия с музыкой, геология с геофизикой. Мы копировали и складывали мудрость веков.
Никто не мог заподозрить нас. Днем мы были образцовыми служащими, работающими с похвальным усердием, систематизируя всю проделанную за год работу. Я позаботилась о том, чтобы полные исследования были откопированы и тщательно упрятаны.
Каждый день, после двух-трех часов работы, мы брали свой завтрак и шли в биокупол, чтобы поговорить с третьим участником нашего заговора.
Это были великолепные моменты. Мы сидели на траве под чистым синим небом, ели свежий хлеб и сладкий, прямо с лозы, виноград. Иолай много смеялся, рассказывая нам о своих приключениях, вспоминая старые шутки, описывая редкие минуты отдыха, ночи под звездами или тех людей, имена которых давно потерялись в истории. В те моменты я могла поверить, что эта иллюзия может продлиться вечно. И эти же моменты укрепляли мое сердце, когда в нем поднимали голову сомнения. Я любила Мартина, любила его всем сердцем, всей душой и защищала бы свою любовь, но Иолай… Иолай принес в мою жизнь свет и радость, которую я не хотела терять. Он возродил во мне материнские чувства, которых я никогда не испытывала даже к собственному ребенку и которые, как я думаю, я смогла бы найти, если бы судьба дала нам второй шанс. Даже притом, что наш герой был намного старше меня, я относилась к нему словно к сыну. Подобно всем родителям, я не всегда понимала его желания, но его храброе сердце, его любовь и его дружба были бесценны для меня.
Те недели были очень трудными для него. Если мы с Мартином были с головой погружены в работу, то он мог только ждать. Ждать, словно птица, которая уже расправила крылья, ждать, словно собака, которая уже натянула поводок. Ему необходимо было куда-то выплеснуть свое нетерпение, и он с ожесточением работал в кузнице, выковывая меч, который начал еще до моего отъезда на семинар. Когда он не был в кузнице, он изнурял себя физическими упражнениями, проводя спарринги с невидимыми соперниками или повторяя свои причудливые, словно экзотический танец, движения. В перерывах, когда его навещали мы, Иолай сидел на траве, задумчиво глядя в искусственное небо.
Я знала, о чем он думает, и если бы я могла как-то успокоить его израненную душу, то обязательно сделала бы это. Его печаль родилась из потери, настолько огромной, что он не мог больше считать себя единым целым. Я не могла этого понять, но мне было больно, что я ни чем не могу ему помочь.
Мою душу терзали сомнения. Его партнер жив? Если это так, то почему он бросил его? Почему отказался от него?
Его видения наставили нас на путь, по которому мы теперь следовали, и они же вселили в него уверенность, с которой трудно было поспорить. Его Богиня сказала, что его друг жив, и он поверил ей. Его душа стала излечиваться, а моя разрушаться, потому что я боялась, что его постигнет разочарование.
Мои слова заронили сомнения в его сердце, и теперь на его лице читалось опасение, которое он боялся высказать вслух.
«Почему он должен помнить тебя после всех этих лет?»
Три недели пролетели как один день. Приближался момент, когда я должна представить отчет Правлению, и мое сердце наполнялось паникой. Я чувствовала, что приближаюсь к «точке возврата», к самому сердцу лабиринта. У меня был последний шанс повернуть обратно, отказаться от всего. Я могла снова сталь лояльным членом общества и смириться с решением Правления. Я могла улететь в Перу и вычеркнуть из памяти весь прошлый год. Я могла убить свою душу.
Гнев… праведный, священный, неистовый гнев, который могут испытывать только матери и возлюбленные, заставил меня сделать свой выбор. Я была нужна тем, кого я любила, я готова была рискнуть всем ради их безопасности.
Была еще одна причина, которая толкала меня вперед по выбранному мною рискованному пути. Я хотела жить. Жить полной жизнью, даже если это будет всего несколько дней, часов, минут. Жить, а не медленно умирать.
Всю последнюю ночь я бродила по университету, по его бесконечным, знакомым залам, словно желая сохранить их навечно в своей памяти. Было так странно бродить между стендов и знать, что больше я не увижу их. Экспозиции собирались многими учеными со всего света. Но в тот момент мне казалось, что я собирала их все собственными руками. Я брела по историческому залу от стенда, посвященного моменту создания, мимо царства динозавров, мимо рассвета человеческой цивилизации, мимо индустриальных революций, мимо величайших открытий и остановилась у стенда, представляющего настоящее время. Один шаг до будущего. И нет пути назад. Тогда я приняла окончательное решение.
На следующее утро мы с Мартином, как обычно, спустились в купол. Я приказала одному Стражу оставаться на своем месте до тех пор, пока не прибудут техники, чтобы начать процесс консервации. Когда мы уйдем, никто не должен входит в купол без соответствующего допуска. Он подчинился приказу без обсуждения. Потом, в соответствии с планом, я приказала второму стражу следовать за нами в купол на тот случай, если объект не захочет покориться решению Правления.
Иолай ждал нас по ту сторону дверей. Страж так никогда и не узнал, кто напал на него. Мы рассказал Иолаю об устройстве защитного костюма и о том, что перепрограммирование исключает чувство боли, поэтому он только лучезарно улыбнулся своему охраннику. И пока тот пытался сообразить, что происходит, Мартин выстрелил из парализатора в узкую щель между шлемом и воротом.
Страж упал без единого звука.
Потом мы работали быстро и молча. Я отключила механизм управления дверями от центрального пульта, а Иолай и Мартин отнесли потерявшего сознания стража в дом и раздели. Когда я догнала их, то увидела полуголого человека, лежащего на кровати, и древнегреческого героя, осторожно натягивающего на себя ультрасовременный защитный костюм - стилсьют. Это потребовало гораздо больше времени, чем мы предполагали. Мартин смеялся, видя, как Иолай злится на упрямый материал. Я только покачала головой и помогла нашему герою натянуть на плечи блестящую ткань, которая тут же прильнула к его телу, словно вторая кожа. Я выбрала того Стража, что был поменьше, хотя это не имело никакого значения. Все костюмы изготовлялись стандартного размера. Это было настоящим открытием в технологии изготовления тканей. Мягкая, гибкая, имеющая возможность растягиваться почти до бесконечности ткань не нуждалась в обработке. Оберните ее вокруг чего-нибудь теплого, и она примет нужную форму, обтекая его подобно тончайшему шелку. Стукните по ней, и она сразу станет прочной, словно сталь.
Стилсьют - стандартная часть вооружения Стражей и Исполнителей, которые часто встают между своими подопечными и убийцами. Это лучше, чем броня. Эта ткань спасла уже много жизней.
Натянув на себя стилсьют, Иолай остался доволен.
- Круто, - решил он, крутясь вокруг свой оси, словно желая рассмотреть себя со всех сторон и насладится блестящим материалом. - А они бывают фиолетовыми?
Я боюсь, что посмотрела на него слишком сурово. Сейчас не время для шуток. Но Мартин весело рассмеялся.
- Ты можешь изменить цвет чуть позже, - сказал он, кидая Иолаю ремень с большим количеством карманов и сапоги. - Я там кое-что раздобыл для тебя.
Это кое-что заставило мои брови удивленно поползти вверх. Нефритовый амулет должен был быть выставлен в демонстрационном зале, так же как и бронзовый нож - гордость нашей коллекции, который мы забрали у него в первую очередь.
- Знаю, знаю, - ответил Мартин на мой изумленный взгляд, - но им потребуется много времени, чтобы понять, что у них остались копии. А у него есть право получить обратно свою собственность.
Иолай был ошеломлен таким неожиданным подарком. Он отказался носить копию амулета, которую мы сделали для него, а нож, несмотря на всю тщательность, нам так и не удалось скопировать. К тому моменту я уже знала, что амулет достался ему от отца, которого он почти не знал, а нож они выковали вместе с другом, которого он никогда не забудет.
- Спасибо, - его голос предательски дрогнул, а глаза подозрительно заблестели.
Он несколько раз моргнул, а потом потер нос тыльной частью кисти. Обычно, его эмоции можно было легко прочесть, они всегда были написаны на его открытом лице, но эти чувства были частью сложной, чувствительной души, которая была запрятана глубоко вплоть до этого момента.
- Давай, - я взяла амулет из его рук и надела его ему на шею. - Ты же не хочешь его потерять.
- Нет, - торопливо согласился он, убирая его под стилсьют и наглухо закрывая ворот.
Ткань костюма поглотила амулет так, что от него осталась лишь небольшая рельефная выпуклость в центре его груди. Иолай передал мне нож, а когда он натянул сапоги, я вернула его обратно, и он убрал за голенище. Он усмехнулся и погладил мягкую поверхность сапога. Хорошо, наверное, чувствовать, что все на своих местах.
Он застегнул на талии ремень и протянул руку за курткой, но я остановила его. У меня тоже был для него подарок. Может не такой сентиментальный, как у Мартина, но зато гораздо более практичный. Иолай немного смутился, когда я достала пару наручей и обернула ими его запястья. Подобные аксессуары не были модны, но я перебрала много вариантов и поняла, что выхода нет.
- Если ты хочешь стать гражданином нынешнего столетия, - улыбнулась я удивленному взгляду Мартина, который угадал предназначение моего подарка. - Ты должен быть экипирован как все. Это - указала я на левую руку. – Твой персональный интерком. Активизируется твоим голосом или при помощи отпечатка большого пальца. А этот, - притронулась я к правой руке, - твой личный медицинский датчик, настроенный на твой генетический код. Не бойся повредить их, они разработаны военными и по прочности не уступят костюму.
Иолай уставился на собственные руки, поворачивая их, чтобы получше разглядеть новую деталь одежды. Наручи были скопированы с его собственных и украшены серебряными пластинами с вставленными в них камнями. Нефритами – в тон его амулету, и сапфирами - под цвет его глаз.
- Они… - тихо сказал он наконец, - они похожи на те, что Гефест подарил Герку на его восемнадцатилетние.
- Только могу поспорить, что в тех не было ни микрочипов, ни голокристаллов, - усмехнулся Мартин.
- Не обязательно, - рассмеялся в ответ Иолай. - от Гефеста можно ожидать чего угодно. - Он повернулся и крепко обнял меня. - Спасибо, - прошептал он мне в ухо. - За все.
Час спустя я в сопровождении Стража навсегда покинула университет. Если бы кто-нибудь присмотрелся повнимательнее, то легко заметил бы несоответствие в экипировке моего Стража с общепринятой, но обычно Стражей не рассматривали так внимательно. За правым плечом у него висел выкованный вручную меч, у пояса - два парализатора (хотя должен был быть один) и не было никаких признаков х-кома. Мы с Мартином долго говорили о том, можем ли мы использовать его, но Мартин  сказал, что если мы активизируем его, то это привлечет внимание Исполнителей и, в конце концов, мы оставили его владельцу. Меня это мало волновало, потому что, как я уже говорила, мало кто рассматривает Стражей вблизи.
Мартин опережал нас на четверть часа. Мы не могли рисковать, выбираясь из университета вместе. У нас в запасе было около шести-семи часов, и за это время мы должны были оказаться как можно дальше от Вашингтона, прежде чем кто-нибудь зайдет проверить, почему не поступают данные из купола.
Было очень тяжело прощаться с Мартином. Было очень тяжело выходить из своего офиса, оставляя за спиной всю свою работу и карьеру. Моим последним подарком университету стал вирус. В тот момент, когда транспорт будет нести нас мимо Капитолия, этот вирус начнет планомерно уничтожать все документы, все записи, стенограммы и отчеты. К тому моменту, как мы достигнем транспортного терминала, все следы наших исследований будут уничтожены. Останется только тот официальный отчет, который я передала Правлению и который не представлял ни малейшего интереса для торговли генетическим материалом.
Правда, я подозревала, что кое-какой материал был уже продан и, может быть, где-нибудь на границах внешних миров из него постараются вырастить Высшую Ницшеанскую расу. И если они там захотят получить целую расу героев, то результат может быть не совсем таким, какой они ожидают…
День был пасмурным, и с запада шла большая грозовая туча. Все хотели провести эти выходные вне города, поэтому суборбитальный челнок был забит.
Но мое положение было достаточно высоким, чтобы гарантировать мне два места в бизнес классе. Был риск столкнуться с кем-то из знакомых, но это был единственный способ покинуть город без задержек. Я выбрала этот маршрут и не могла отказаться от него, не вызывая подозрений.
Как только мы окажемся за пределами Вашингтона, мы начнем запутывать следы.
Суборбитальный челнок сделал две остановки - первую в Остине и вторую в Нью-Рио-де-Жанейро. Каждый перелет занял всего полчаса и вскоре мы, вместе с огромной толпой прибывших на карнавал, высадились в Южном полушарии. У нас были совсем иные цели. Горстка кредиток позволила нам снять комнатку в маленьком отеле рядом с посадочным терминалом, а через час я заказала билеты на внутренний рейс до Сантьяго.
Ради такого случая я переоделась. Мое платье не выдавало во мне высокопоставленного чиновника, но соответствовало высокому рангу сотрудницы одной из влиятельных отраслей промышленности. Это должно было произвести определенное впечатление, особенно когда рядом со мной находился закованный в блестящий стилсьют Страж. Но я уже начала отвыкать от своей прежней жизни, и чужое внимание волновало меня.
Помимо внимания были еще причины для волнения. Рейс на Чили отложили из-за плохой погоды, и я поняла, что в ужасе разглядываю зал, ожидая, что сейчас сюда ворвется отряд Исполнителей. Я едва не выпрыгнула из собственной кожи, когда ласковая рука прикоснулась в моей руке. Но это был Иолай, который беспокоился, что моя нервозность может привлечь ненужное внимание. Я нашла кресло, забилась в него, считая минуты, разглядывая пассажиров и размышляя над тем, как мой спутник справляется со всем этим. Терминал Нью-Рио-де-Жанейро должен был казаться ему ужасно странным. Хотя выгнутые стекла, стальные балки и причудливые линии были, вероятно, наименьшим потрясением из всех, которым я подвергла его за сегодняшний день.
Конечно, я рассказывала ему о самолетах и звездолетах. Я помню, что когда впервые показала ему голоизображение летательного аппарата, он ухмыльнулся и пробормотал что-то вроде «и тут он был прав». Несмотря на все просьбы, он отказался объяснить свою улыбку, хотя она не сходила с его лица в течение нескольких дней. Знать и летать - разные вещи. Шлем, который он носил, не давал мне разглядеть выражение его лица. Должно быть, ему было ужасно сложно продолжать играть роль невозмутимого Стража, когда вокруг было столько интересного.
Я попыталась рассмотреть терминал его глазами, замечая все детали, которые до той поры казались мне обыденными. Вагончики с багажом, плывущие над землей, увлекаемые магма-потоком, трехмерные карты дорог, висящие посреди зала и меняющиеся всякий раз, когда кто-то делал запрос. Роботы-слуги, разносящие пончики и горячий кофе. Мой мир был заполнен чудесами и волшебством, на которые я просто не обращала внимания.
Прошел еще час, прежде чем челнок вылетел в Сантьяго. Полет занял сорок минут. После приземления я нашла человека, которого рекомендовал Мартину его старый друг. За чип в одну тысячу кредиток нас доставили на маленький частный аэродром где-то на севере города и предоставили два места на незарегистрированном грузовом самолете. Через два часа, сойдя с трапа, я попала прямо в горячие объятья Мартина.
Это была самая глупая вещь, которую я когда-либо делала…
Антарктический ветер пронизывает до костей, возвращая меня в настоящее. Я дрожу и натягиваю поглубже свой капюшон, жалея, что не купила в Нью-Рио-де-Жанейро теплое пальто. Там оно стоило бы мне всего несколько кредиток, а тут обойдется в несколько сотен, и никто не знает, скольких владельцев оно сменили до меня. Тепло очень ценится в «плохих землях».
Глобальное потепление, возможно, уменьшило область вечной мерзлоты, но сам Южный континент все еще находится в объятьях льдов. Сейчас почти полночь, по местному времени. Летнее солнцестояние. Земля покрыта снегом, и там, где сотни бродящих туда-сюда ног не превратили его в грязно-серое месиво, он еще сверкает белизной под  тусклым светом незаходящего солнца.
Дороги, ведущие он взлетных полос к трущобам, кажутся пустынными, хотя из жилых кварталов доносятся шум и музыка. Человек, одетый в странную смесь из древнего военного камуфляжа и обрывков цветного одеяла, проходит мимо. Потом останавливается и  настороженно рассматривает меня. Я рассматриваю его в ответ. Он делает ко мне один шаг, но неожиданно замирает, видимо заметив моего сопровождающего.
- Мэм, - вежливо говорит он, кивает головой и поспешно уходит, бросая на меня через плечо встревоженные взгляды.
Мой сопровождающий мягко смеется, и я готова была поклясться, что внутри шлема вспыхивает свет. Я начинаю думать, что никогда уже не смогу согреться.
- Ну, давай же, Мартин, - шиплю я сквозь выбивающие дробь зубы. – Разве для этого нужно так много времени?
Я знаю, что я слишком нетерпелива, я знаю, что Мартин не может найти то, что он ищет, просто постучавшись в первую попавшуюся дверь, но я ужасно боюсь.
В университете к этому моменту уже должны были обнаружить пропажу. И для того чтобы понять, что за этим стою я, не нужно будет собирать Правление.
Исполнителям понадобится некоторое время, чтобы обнаружить нас, и если мы быстро не уберемся с этой планеты, нас поймают.
И все будет напрасно.
Я бросила  свою должность, карьеру, работу, положение в обществе, ради чего?
Ради двух человек, одного из которых я знала меньше года! У меня было все: деньги, признание, членство в Правлении…
- Дита!? Слава Богам!
Тихое восклицание за моей спиной едва не заставило мое сердце уйти в пятки.
В любой другой момент я нашла бы это обращение к силам Любви забавным, но сейчас я меньше всего нуждалась в том, чтобы он начал разговаривать со своей несуществующей богиней посреди улицы.
- Иолай… - начала я, но он нетерпеливо махнул рукой и склонил голову набок, прислушиваясь к словам, которые слышал только он.
- Да? Угу! Да? Отлично! Дита, ты просто прелесть! Я знал, что ты меня любишь. Да, я сделал. На самом деле! Да…
Я беспокойно оглядывалась по сторонам, надеясь, что являюсь единственной свидетельницей этой односторонней беседы. Странно, если высокопоставленная леди мерзнет на улице в захудалом городишке на краю света, но если ее запрограммированный и бесстрастный Страж ведет оживленные беседы с воздухом - это уже подозрительно.
- Иолай! - раздраженно шиплю я.
Он разворачивается ко мне, и я очень жалею, что его лицо скрыто непрозрачным щитком. Готова поспорить, что он усмехается, и это ничуть не улучшает мое настроение.
- У нас есть корабль! - громко объявляет он.
Я открываю рот, чтобы поспорить. Но внезапно вспоминаю объяснения Мартина по
поводу его парапсихологических способностей. Это вполне возможно, и если это так, то может нам и повезет.
- С чего ты взял? - спрашиваю я вместо того, чтобы сразу возразить.
Он махает рукой на ближайшую дверь.
- Он там. Капитан нашего судна. Дита говорит, что он ждет уже три дня и не будет ждать дольше.
Я разворачиваюсь к указанной двери, несмотря на всю абсурдность его слов.
Старая развалюха, наполовину ушедшая в землю. Металлическая дверь, хранящая следы старой яркой раскраски. Из-за нее раздается что-то вроде музыки. Я замечаю сделанную от руки надпись «Заведение Гарри». Я понятия не имею, кто такой Гарри, но я могу себе представить, что делается там, внутри. И я не хочу этого видеть.
- Там?
Он кивает. Я громко вздыхаю.
- Иолай…
- Эллен, - прерывает он меня, - просто поверь мне, хорошо? Если Дита говорит, что там ждет Свободный торговец, значит, он там ждет. Она никогда не  обманывала меня… ну не в таких важных вещах…
Что ж, может он прав. Мы сожгли за собой все мосты, и у нас нет выхода.
Мартин где-то пытается найти какого-то старого друга, который мог бы помочь нам, я замерзла почти до смерти, Исполнители висят у нас на хвосте, так что, может, мне и впрямь довериться ему?
- Пожалуйста, Эллен, - голос Иолай мягко раздается чрез шлем, и я не могу сопротивляться.
Мое сердце тает всякий раз, когда он так говорит со мной. Если мы просто посмотрим, это не повредит. Кроме того, внутри должно быть гораздо теплее чем снаружи.
- Хорошо, - соглашаюсь я, стараясь найти хоть какие-то положительные стороны в его сумасбродном предложении. - Но ты останешься здесь и дождешься Мартина, иначе он нас потеряет.
Он смотрит на свою Богиню и согласно кивает.
- Только не задерживайся, - тихо говорит он. - Здесь ужасно холодно.
От любого другого я восприняла эти слова как нытье. Но в его устах они звучали забавно. После двух с половиной тысяч лет в леднике это южное лето должно было  показаться раем.
- Ты даже не заметишь моего отсутствия, - я внезапно понимаю, что пытаюсь шутить.
Металлическая дверь была ледяной, но воздух за ней манил теплом. За первой дверью обнаружилась вторая, а за ней занавеска, которую я откинула в сторону. Я оказалась наверху короткой лестницы, ведущей в полутемную комнату, которая и была «Заведением Гарри». Я читала о таких заведениях в старинных романах о Диком Западе - низкая  стойка бара и столики, разбросанные по всей комнате. Было довольно много народа. Кто-то ел и пил, кто-то играл в карты. За стойкой стоял молодой бармен, а пожилая женщина принимала заказы. Вокруг одного стола толпились люди - видимо, там играли в рулетку. Контраст между пустой и холодной улицей и этим теплым местом, наполненным дружелюбной суматохой, был поразительным. Здесь не было шумно, везде слышался смех, и я видела дружественные улыбки. Странно было видеть все это там, где я предполагала встретить отчаянные души, рыщущие по Галактике и не ладящие с законом.
Правда, в настоящее время я была такой же авантюристкой, как и они все.
- Я могу помочь вам, мэм? - молодой официант остановился в нескольких шагах от меня.
Его слова привлекли ко мне внимание многих посетителей. В Нью-Рио-де-Жанейро моя одежда хорошо скрывала меня, но здесь я выделялась, словно темное пятно на белом снегу. Мне говорили, что официальные лица, которые работают в Антарктике, время от времени заходят в местные заведения, но это было явно не из таких.
- Надеюсь, что так, - торопливо проговорила я, смущенная таким пристальным вниманием. Я просто задам свой вопрос и уйду. Это будет просто и безопасно. - Мне сказали… мне сказали, что я могу найти здесь одного из капитанов Свободных торговцев.
- Может быть, - холодно ответил молодой человек. - Что у вас за дело?
Я снимаю перчатку и показываю ему десятку, которую он быстро выхватывает из моих пальцев.
- Мне нужно поговорить с ним.
Все мое поведение противоречит моему воспитанию и принятым нормам поведения, но Иолай сказал, что капитан тут. Слухи не имеют пола и распространяются независимо от должности и положения.
Глаза официанта широко раскрылись.
- Хорошо, - тихо сказал он. - Капитан Хакер говорил, что кого-то ждет…
Я не могу поверить в свою удачу. Я опускаю руку в карман куртки и достаю еще одну кредитку. За двадцать долларов. Если я смогу покинуть эту планету, то местная валюта мне больше не понадобится. Пальцы молодого человека незаметно пробегают по моим.
- Он вон там, за угловым столиком, - он наклоняется ко мне. – Не ошибетесь. Большой парень с мрачным взглядом. Его звездолет называется «Арго», зарегистрирован в Новом Коринфе, в системе «Олимп». Он везет груз лекарств.
Он говорит еще что-то, но я не слушаю. Мой мозг лихорадочно перебирает знакомые названия. Арго? Новый Коринф? Я иду к столику, не обращая внимания ни на что вокруг. Здесь есть капитан Свободных торговцев. Он говорит, что прибыл из системы «Олимп». Мои знания и уверенность в истории собственного мира трещат по всем швам.
«Если бы кто-нибудь в этом мире мог видеть Богов, как он…»
Каким же даром обладает Иолай? Откуда он узнал, что здесь мы найдем то, что нам нужно? Как он узнал, что этот капитан будет здесь? Кого он ждет?
Я подхожу к крайнему столику, за которым сидит один человек.
Он смотрится здесь так же неуместно, как и я. Его одежда выдержана в ярких тонах, куртка и штаны из хорошо выделанной кожи темно-коричневого цвета украшены красной и золотой вышивкой. Под курткой рубашка, сшитая из мягкой желтой замши. Безусловно, одежда изготовлена не на Земле.
- Капитан Хакер?
Его синие ледяные глаза упираются в меня. Лицо суровое, с правильными, скульптурными линиями. Он представляет собой тот тип человека, которому лучше не становиться поперек дороги и которого вы никогда не узнаете по-настоящему, потому что свое сердце он прячет слишком глубоко. Такие люди всегда холодны и расчетливы.
Он смотрит на меня, и я дрожу под этим взглядом.
- Кто спрашивает?
Мы привлекаем внимание, а это не хорошо, поэтому я выдвигаю стул, сажусь напротив и откидываю с лица капюшон.
- Меня зовут Эллен Маккрей, - начинаю я, но он внезапно поднимается на ноги, упирается руками в край стола и наклоняется ко мне.
- Мама?
Я на минуту смущаюсь, а потом жестом прошу его сесть обратно, потому что слишком много народу начинают прислушиваться к нашему разговору.
- Пожалуйста, я хочу только поговорить с вами.
Медленно и неохотно он опускается обратно, не сводя с меня подозрительного взгляда.
- Простите, госпожа Маккрейн, вы сказали? - я киваю. - Вы просто напомнили мне кое-кого, кого я не видел уже много лет.
Я вежливо улыбаюсь.
- Кажется, это входит у меня в привычку.
Мои слова немного ослабляют напряжение между нами, по крайней мере, он улыбается в ответ. Но улыбаются только губы, глаза остаются непроницаемыми.
- Я буду откровенна с вами, капитан. У меня большие проблемы, и я должна покинуть эту планету в течение часа или двух. Если вас это интересует, то я готова заплатить.
Он задумался.
- Я мог бы. Я как раз жду… Это вы?
Я? Я больше не знаю, что думать. Иолай не мог сообщить ему о нас так, чтобы об это не узнали я или Мартин. Но ему пообещали судно, и вот капитан сидит тут и ждет.
Я глубоко вздыхаю и произношу слова, в которые совершенно не верю.
- Меня послала Дита, - чувствую себя полной дурой!
- Отлично! - внезапно отвечает он. - Мой челнок пристыкован к причалу на дальней стороне. «Арго» ожидает на орбите. Как только я расплачусь, можем отчаливать.
Так просто! Я чувствую, как с моих плеч сваливается огромная тяжесть. Мы еще не избежали опасности, но уже на полпути. Я пристально смотрю на него. Такие люди держат свое слово.
- Спасибо, - говорю я.
- Не благодарите меня, - фыркает он. - Я еще могу передумать. Летите только вы? - он поднимается на ноги и широким жестом швыряет на стол горсть чипов, не денежных, нет, чипов с данными. Это слишком щедрая плата, учитывая, что он не притронулся к еде, а кружку опустошил всего лишь наполовину.
- Я, мой коллега и наш Страж, - сказала я, идя вслед за ним к лестнице. Он резко останавливается и хватает меня за руку.
- Я не вожу Стражей, - твердо заявляет он.
Его пальцы крепко, но нежно держат меня за руку, и я чувствую силу, которая скрывается внутри него.
- Вам придется это сделать, - у меня мелькает мысль. Мысль такая абсурдная, что я не могу облечь ее в форму.
Если Иолай прав…
Выражение лица Хакера становится скептическим, но он отпускает меня и выходит за дверь.
Пока меня не было, вернулся Мартин. Он ждал меня, подпрыгивая и пританцовывая от холода и волнения. Иолай стоит, скрестив руки на груди и ссутулившись - явный признак того, что только что тут кипел жаркий спор. Я быстро натягиваю свой капюшон и плотнее закутываюсь в плащ.
- Эллен! - Мартин обнимает меня, исключая всякую потребность в словах.
Он волновался за меня и сердился на Иолая, но сейчас все его внимание сосредоточилось на высокой фигуре позади меня.
- Кто это?
Я поворачиваюсь, чтобы представить нашего капитана, и вижу, что Хакер смотрит на нас с нескрываемым возмущением.
- О, НЕТ! - громко говорит он, отступая на шаг. - Нет, так не пойдет! Нет, нет, нет, нет!!! Дита! Дитаааа!!! - Он разворачивается и ревет в высокое небо. Его руки сжимаются в кулаки и глаза яростно блестят. Весь его вид очень пугает. Я шарахаюсь назад  в руки Мартина. Я хочу заговорить, но вдруг мое внимание привлекает ярко-розовая вспышка.
- Остынь, братишка, - объявляет звонкий голос, доносящийся из неоткуда. - Зачем так орать?
Я широко открываю рот. Женщина… Это невероятно, но это так! Одетая в легкие розово-серебряные ткани, которые больше открывают, чем скрывают, и совершенно не соответствуют местному климату. Ее золотистые волосы уложены в затейливый каскад завитков и локонов. И ее украшения блестят сами по себе, а не под лучами мрачного полуночного солнца.
Казалось, что Хакер совершенно не удивлен ее появлением. Он поворачивается к ней, и его лицо искажен гневом.
- Это не смешно, Дита! Сначала мать, теперь Ясон. Во что ты играешь? Ты обещала, что это прекратится!
Она надувает красивые губки.
- Да ладно тебе, я просто хотела тебя подбодрить, - мягко уговаривает она. - Ты был сам не свой эти дни. Остынь немножко, братик, а то у нас появится второй Арес. Тебе что, не понравился мой подарок на праздник Солнцестояния?
- Если ты не прекратишь свои шуточки, - рычит он.
- Ой, как страшно! - смеется она. - И кстати, ты выиграл.
- Нет, - вдруг тихо отвечает он. - Я проиграл… Давным-давно.
Странная женщина смотрит на него с неожиданной симпатией.
- Перестань, - ласково говорит она. - Просто разверни свой подарок. Я не могу этого дождаться! - она поворачивается к нам. - Спорим, ты тоже не можешь, Кудряшка!
Хакер белеет. Он поворачивает голову, следя за ее взглядом, и вздрагивает, словно от удара.
- Нет… - он качает головой, его губы шевелятся, говоря еще что-то, но не слышно ни звука.
Я не могу дышать. Я просто боюсь вдохнуть, чтобы не сломать воцарившуюся гробовую тишину. Я знаю, кто она, и я знаю, кто он. И мне кажется, что время остановилось…
Мой затянутый в броню Страж делает шаг вперед, и его руки лихорадочно возятся с креплениями шлема. Он срывает замки, снимает  его и дает своим золотым волосам свободно упасть на плечи. Синие глаза смотрят на капитана, и мне сложно понять их выражение: радость, ожидание, нетерпение, беспокойство и что-то еще, чему нет названия.
- Привет, Герк, - говорит он и смущенно улыбается.
Тишина… именно так с большой буквы. Тишина… И кажется, что она воцарилась навечно. Капитан Хакер, нет, Геракл, стоит, словно примерзший к земле, уставившись на человека перед собой, как будто боясь поверить собственным глазам. Он видел его в последний раз много столетий назад и при таких обстоятельствах, которые не оставляли никакой надежды увидеть его снова.
Даже я, которая присутствовала при его воскрешении, так до конца и не могу поверить в это чудо. Иолай пристально рассматривает своего друга, оценивая, насколько тот изменился, прикидывая его и свою собственную реакцию. Я знаю, чего он боится, но в глазах, которые сейчас прикованы к нему, выражение, которое я бы не назвала изумлением. Ошеломлением, да.
- Иолай… - едва слышный шепот, наконец, срывается с губ и звучит словно молитва.
Геракл делает шаг вперед, его руки ложатся на плечи Иолая и пальцы впиваются в ткань стилсьюта.
- Иолай?!
- Ой! - мой герой кривится от боли. - Герк! Я - смертный, ты - полубог. Ты что, забыл?
Я вижу, как губы Геракла беззвучно повторяют вопрос. «Забыл?»
Его прищуренные в полном замешательстве глаза вдруг широко раскрываются, и радостное удивление расцветает на его лице.
- Ты настоящий! - произносит он дрожащим голосом. - и ты… ты… ты… ты…
- Я, я, - осторожно подтверждает Иолай, вглядываясь в знакомые синие глаза. - Местные ребята вырубили меня изо льда примерно год назад. И знаешь что, мне понадобилось гораздо больше времени для того, чтобы встретиться с тобой, чем я предполагал.
- О , Боги… - бормочет Геракл, - Боги… Боги…
Он подходит ближе и прижимает Иолая к себе так крепко, что у того перехватывает дыхание. Я чувствую, что руки Мартина на моих плечах непроизвольно напрягаются, и я ищу его руку, желая почувствовать ее тепло, не в силах отвести взгляда от разыгрывающейся на моих глазах сцены.
Иолай пытается обнять Геракла, шлем выпадает из его рук и со стуком падает на мерзлую землю, но никто не обращает на это внимание. Закутанная в розовый пеньюар Богиня вздевает к небу точеные руки.
- ДА! - ее улыбка растягивается от уха до уха. - Она прицеливается, она бьет и… гооооолл!!! Толпа неистовствует!!! Намотай себе это на ус, Лошадиная морда! - ее глаза светятся триумфом. -  Знаешь,  папа разрешил тебе заниматься всем этим только потому, что мы уже разобрали все лучшие занятия. Ты  думал, что проиграл! Но нет! Только не когда ты со мной! Я обожаю, когда все заканчивается хорошо! Ну ладно, я ухожу. Это место больше похоже на свалку. Увидимся на Олимпе, - они приветливо машет рукой мне и Мартину… и исчезает.
Исчезает совсем, оставив после себя только облачко розово-серебристых искр.
Я моргаю и таращусь на пустое место в полном замешательстве. Я не могу поверить в то, что только что произошло, но все-таки я верю в это, и мое сердце наполняется смущением и эйфорией. Боги существуют! Я чувствую сильное головокружение. Все эти длинные месяцы мы смеялись над нашим героем, когда он рассказывал нам о своей жизни, мы сочинили огромное количество разных теорий и предположений о ранее неизвестном греческом культе, в котором использовались маски и теневые представления, породившие мифы… Какая же я была дура! Иолай знал это и не смеялся надо мной!
- Я… Я повсюду искал тебя, - чуть не плача говорит Геракл, не выпуская Иолая из своих объятий, и глаза этого сильного человека наполнены слезами. – Я думал, думал, что тебя проглотил дракон. Я прыгнул ему на спину… мы летели, летели, летели… и когда я понял, что ошибся, мы были уже далеко. Я искал, искал, где только мог, но не нашел ни одного твоего следа. Я обшарил все царство Аида, Елисейские поля, Лету, даже Тартар. Никто не видел тебя. Я отправился в Валгаллу, я штурмовал ворота Геенны, я шел тропой шаманов в Царство Духов… Я даже прочесал все Царство Морфея. Тебя не было и там.
Он говорит об убежищах для мертвых душ, о волшебных, мифических, тайных местах… Реальных местах… Реальных, как ледяной ветер, который выгоняет последнее тепло из моего окоченевшего тела.
- Думаю, что тогда я почти потерял рассудок. Я снова принялся крушить все вокруг. Уничтожал памятники, Храмы, священные рощи - все - в надежде получить хоть какой-то ответ. Но даже Боги были бессильны помочь мне. В конце концов, Зевс отвел меня к Мойрам. Они сказали, что нить твоей жизни исчезла, но Гобелен цел. Они ничего не могли поделать с этим и поэтому просто ждали, когда нить снова объявится.
Я улыбаюсь. История причудлива и богата сюрпризами. В то время как Иолай лежал в объятьях ледяного плена, человечество было занято тем, что создавало науку, которая была бы способна вернуть его к жизни. И теперь оказывается, что вся эта история - всего лишь картинка, вытканная кем-то на Гобелене? Может и так. А может быть, Мойры не просто смотрели? Может, именно они вели Мартина к его самому великому открытию?
У меня нет ответа на эти вопросы. И я не уверена, что хочу, чтобы они были.
- Прошло много времени, да? - голос Иолая звучит так, словно он старается сдержать собственные слезы.
Мои глаза тоже наливаются слезами, и я торопливо стираю их рукой. Мартин заботливо подсовывает мне носовой платок.
- Я… я потерял надежду, - тихо шепчет Геракл и зарывается лицом во взъерошенные завитки своего друга. - Я ждал так долго… и, в конце концов, я уступил. Я думаю, что часть меня умерла тогда. Сможешь ли ты меня простить?
- Простить? - Иолай вырывается из крепких объятий и удивленно смотрит на друга. - Герк, я думал, что когда навсегда останусь в царстве Аида, у тебя будет полное право забыть про меня. Я удивлен, что ты помнишь.
- Иолай, - мягко говорит сын Зевса. - Если человек теряет одну руку, разве он сможет забыть, что когда-то у него было две?
- Нет, - почему-то робко отвечает наш герой. - Думаю, что нет, - он поднимает голову и внезапно в его глазах загорается задор. - А ты и вправду потерял надежду?
Длинная пауза. Они не отрываясь смотрят друг на друга, и хотя стоит тишина, их сердца говорят, говорят и говорят… В конечном итоге Геракл слабо улыбается.
- Нет, - выдыхает он. - Думаю, что нет.
В ответ раздается тихий смех, который начинает бурлить в Иолае, словно пузыри в бутылке шампанского. Сильнее, сильнее… и вот он неудержимо вырывается наружу. На сей раз Иолай первый заключает друга в объятья. Геракл отвечает ему тем же, и в этом жесте заключена вся его любовь и привязанность.
«Спасибо!» - шепчет он, подняв глаза в небо, словно благодаря высшие силы за этот момент.
Теперь я уже плачу открыто. Я поворачиваюсь и утыкаюсь лицом в грудь Мартина, не в силах сдержать слезы радости и облегчения. Смех Иолая заразителен. Мартин не может сопротивляться ему, поэтому он расплывается в улыбке и обнимает меня. Жест, совершенно не позволительный в приличном обществе, но мне все равно. Меня это не волнует. Я видела богиню Любви. Я видела два израненных, чудом исцеленных сердца, и это стоило целой жизни.
- Госпожа Маккрей?
- Эллен, - я выпрямляюсь, стараясь взять себя в руки и сохранить хоть немного достоинства.
Геракл стоит, положив руку на плечо Иолая, словно боясь, что тот исчезнет.
Суровость и холод пропали из его глаз, и теперь в них столько доброты и сердечности, что у меня пропадают последние сомнения.
- Эллен, - повторяет он. - Вы сказали, что у вас неприятности. Какие именно?
Я глубоко вздыхаю. Пора признать мою вину, если это можно назвать виной.
- Я воровка, капитан Хакер.
- Называйте меня Гераклом, - его совершенно не удивило мое признание. – И я должен сообщить вам, что среди моих друзей встречаются воры.
Иолай фыркает от смеха. Он наклоняется, поднимает шлем и вешает его на руку, не торопясь его надевать.
- Некоторые вещи никогда не меняются, правда, Герк?
- Ммм!
- Она украла меня.
Взгляд, который появляется на лице Геракла, бесценен.
- Она что?
- Украла меня. Эй, я между прочим, уникальная и ценная университетская собственность. Подлинная часть истории.
- Ты хочешь сказать, настоящий антиквариат? Или тебя нужно называть «окаменелость»?
Иолай поднимает голову, в его глазах горит гнев.
- И это потому, что я на два года старше тебя?!
- Мальчики… - невольно вскрикиваю я и дрожу теперь не только от холода.
Слово вырывается само собой так легко, словно было привычным для меня. Словно я всегда так прерывала их дружеские перепалки. И что самое плохое, это то, как они отреагировали - замолчали и виновато опустили головы.
- Иолай прав, мы его украли. По крайней мере, так это будет представлено Исполнителям. Университет считает, что он их собственность. Геракл, мы с Мартином поступили так потому, что считали это несправедливым.
- Абсолютно, - вставляет Мартин. - Если нас поймают, то мне не на что надеяться. Если повезет, то меня ждет изгнание. Если нет - из меня сделают Стража. С Эллен дело обстоит по-другому. Будет показательный суд и… - он замолкает.
Я знаю, чем рискую, но он не хочет произносить это вслух.
- … смерть, - произношу я.
Его рука на моей талии напрягается.
- Только через мой труп, - твердо клянется он.
- И мой, - спокойно добавляет Иолай.
Геракл переводит взгляд с друга на нас с Мартином, и его глаза улыбаются.
- Трогательное единодушие, - говорит он. - Думаю, что теперь, когда мы во всем разобрались, мы можем идти.
- Никто никуда не пойдет, Хакер!
Мы поворачиваемся и видим, что у нас появилась компания. Десять или двенадцать фигур перекрывают все дорожки, окружив нас. В холодном свете мрачного зимнего солнца они выглядят устрашающе. Мужчины и женщины в тяжелых плащах, вооруженные разнообразными предметами, от металлических обрезков труб до деревянных дубинок, утыканных гвоздями. Один Исполнитель вытаскивает тихо жужжащий парализатор. Предводитель этой компании – темноглазая женщина, которую при иных обстоятельствах можно было бы назвать привлекательной, если
бы не уродливый шрам через все лицо.
Геракл прищуривается.
- Не сейчас, Анлайн. У меня нет на это времени.
- Найди время, - отрывисто приказывает женщина. - Отдай мне женщину, мужчину и эту собственность университета, и я позволю тебе спокойно улететь при условии, что ты избавишься от вредной привычки соваться сюда.
Мартин осторожно убрал руку с моей талии и положил ее на рукоять катаны. Я почувствовала, как мое сердце бьется где-то (у меня) в горле и кровь стынет в жилах. Здесь «плохие земли». Здесь нет ни Исполнителей, ни патрулей. А даже если бы и были, то я не могла обратиться к ним за помощью. У этих людей серьезные намерения. И они ждут, что капитан ответит им.
Возможно Хакер, капитан, Свободный торговец, которого я встретила в «заведении Гарри», так и поступил бы. Но Геракл больше не был тем человеком. И он не вступает в переговоры с бандитами.
- У меня нет вредных привычек, - мягко говорит он. - Я родился на Земле, и не тебе указывать мне, куда я могу, а куда не могу летать. И я тебе ничего не должен. Подумай об этом.
Анлайн смеется. Скрипучий, неприятный смех.
- Подумай. У нас численный перевес. Четверо, нет, пятеро против одного. Леди я в расчет не беру, того парня, тоже. А этот парень, одетый как Страж вообще ни на что не годится. Слишком он мелкий.
Я вижу, как Иолай прищурился.
- Как она меня назвала? - спрашивает он, делая шаг вперед.
Геракл ловит его за руку.
- Оставь, Иолай. Они не стоят твоих усилий.
- Ты так думаешь? Герк, у меня не было хорошей разминки уже пару тысяч лет.
- Так долго?
- Ага.
Геракл внимательно смотрит на партнера, потом переводит взгляд на предводительницу бандитов и снова на партнера. Его беспокойно нахмуренное лицо внезапно разглаживается, и он усмехается.
- Что ж. Твой выбор.
«Нет!» - кричит все внутри меня, и инстинктивно я хватаю Мартина за руку. Я не позволю ему драться. Но я не могу ничего сделать, чтобы удержать Иолая. Вырвавшись из рук своего напарника, он делает шаг вперед и хлопает себя по колену шлемом.
- Вы не возражаете, мадам? - задорно спрашивает он у Анлайн. – Только соблюдайте очередь.
- Нет проблем, - фыркнула она. - Диггер, Гронк, заткните рот этому щенку!
Двое громил выступают вперед, и она отходит в сторону, освобождая им место.
- И потом разденьте его! Если это настоящий стилсьют…
- Леди, - говорит Иолай, растягивая слова. -  У меня все настоящее. И, кроме того, я несколько старше, чем выгляжу.
Я жду, что Геракл встанет рядом с ним, но он лишь скрещивает руки на груди и улыбается.
- Разве ты ему не поможешь? -  тихо шиплю я, с тревогой прикидывая размер двух головорезов. Его улыбка становится шире.
- Только когда он попадет в неприятности.
Это не неприятность? Я моргаю при этих словах и почти пропускаю начало действия. Иолай двигается настолько быстро, что его противники не замечают его движения. Он перебрасывает шлем из одной руки в другую с такой скоростью, что движение сливается в одно. И вот один противник получает удар по голове, а другой по коленям. Падают оба. Один не шевелится, но второй пытается встать. Иолай взлетает в воздух и снова сваливает его одновременным ударом шлема, кулака и локтя.
Через секунду он стоит перед Анлайн, которая уставилась на него с нескрываемым недоверием. Иолай даже не вспотел, и усмешка не пропала с его лица.
- Убедилась? - весело спрашивает он.
Она бледнеет от ярости.
- Пятьдесят чипов за голову этого парня! - восклицает она, и все ее банда радостно воет.
Мартин обнажает катану, Геракл опускает руки, а Иолай с восхищенным криком устремляется в драку. Ему не нужно оружие. Его руки и ноги сами по себе можно назвать оружием.
Женщина направляет на него парализатор, он ловко уворачивается и заряд пролетает мимо, попадает в одного из ее бандитов, и тот с тихим хрюканьем падает на землю. Она прицеливается снова, но Иолая больше нет на этом месте. Он ударил очередного бандита шлемом в живот, и когда тот согнулся от боли, использовал его спину, как трамплин, и оказался далеко от Анлайн.
Мой рот приоткрыт и кажется, что колотящееся сердце сейчас выскочит через него. Я не боюсь, нет, страх куда-то пропал, но его место заняла тревога. Все происходит слишком быстро. Один промах, одна ошибка и все.
Иолай - черное блестящее пятно в середине драки, его движения, словно танец, полны изящества и непринужденности. Его выкрики продолжаются эхом от возгласов боли и проклятий. Я решаю волноваться тогда, когда начнет волноваться Геракл. Но пока он стоит, одобрительно кивая, усмехаясь, и вдруг вздрагивает.
Я вижу причину. Один особенно сильный удар валит Иолая на землю. Но он быстро вскакивает на ноги, трясет головой, чтобы прочистить ее, и тут на него обрушивается обрезок трубы. Удар принимает на себя стилсьют. Труба вибрирует и вслед за ней вибрирует рука, которая ее сжимает.
Иолай на секунду останавливается, пораженный, и удивленно смотрит на собственное тело. Потом он вспоминает, что закован в самую совершенную броню, довольно улыбается и снова бросается в драку. Один человек падает очень близко от нас. Геракл подхватывает его одной рукой и просто отшвыривает подальше. Одно движение, но бандит долго летит над низкими крышами покосившихся домов. Шум… удар… и он с трудом выползает на четвереньках из-за угла «Заведения Гарри», где близко знакомится сначала с рукояткой катаны Мартина, а потом и с холодной землей. Больше он не поднимается.
Новый возглас, новый прыжок, новый нырок, новое вращение и Иолай остается единственным, кто стоит на ногах. Земля вокруг него усыпана стонущими телами, которые стараются незаметно расползтись подальше. Анлайн старается подняться на четвереньки, цепляясь за стену и шатаясь. Иолай позволяет ей спокойно уползти, улыбаясь вслед.
Геракл громко аплодирует.
- Вижу, что ты не растерял свои навыки, - одобрительно говорит он. – Но когда ты пропустил тот удар, ты должен был отшатнуться, развернуться и…
- … нырнуть, - заканчивает Иолай, немного нахмурившись. - Да, я знаю, - он пожимает плечами. - И все же тот парень получил свое.
- Точно. Думаю, что он даже звезды увидел, - усмехается Геракл. - Кстати, мы тоже скоро их увидим. Ты ведь больше не намерен тренироваться?
- Нет, нет, - Иолай с любовью смотрит на своего партнера. - Двенадцать – это мой предел перед завтраком. У тебя на корабле подают завтрак?
- Для тебя, все что угодно. Столько, сколько ты сможешь съесть. Точнее, сколько я могу съесть. Думаю, что мне придется пересмотреть размер камбуза, учитывая твой аппетит.
Я улыбаюсь этим шуткам и поворачиваюсь к Мартину, который вкладывает катану в ножны. На его лице слегка ошеломленное выражение.
- Он поддавался, - бормочет он вполголоса, - во время наших спаррингов. Я старался, а он… он поддавался.
Его гордость уязвлена. Что ж, думаю, что даже самые лучшие люди ошибаются. Но если они могут в этом признаваться, значит, мне не на что жаловаться. Я вздыхаю, качаю головой, подбираю юбку и медленно иду к взлетной полосе. Я замерзла, устала и мечтаю оказаться далеко отсюда. Осталась только одна вещь, которую я забыла выяснить.
- Геракл, - говорю я, когда мы подходим к краю поля, и он указывает на грузовой челнок «Арго», спрятанный между пустых ящиков и прочего хлама. - Куда точно мы летим?
Он улыбается, и его рука снова ложится на плечо Иолая. Мартин усмехается, предвкушая, как будет обсуждать свои теории с двумя настоящими греческими героями. А я вдруг почувствовала себя так, словно мы вчетвером давно знаем друг друга. Словно когда-то давно мы все скорбели о потерявшемся Иолае, и Мойры вернули его нам. А он вернул нас друг другу.
Я не отказалась от своей жизни. Наоборот, я нашла ее. И нить моей жизни накрепко переплетена с нитями этих трех человек. Самая глупая вещь, которую я когда-либо делала? Нет. Это самая разумная вещь.
- Домой! - отвечает Геракл на мой вопрос.
И мне нравится, как это звучит…