Упущенное время
A season too late

Автор: Melinda & Deb Gesner
Перев.M.W
Это плод совсеместных усилий. Изначальная идея принадлежит Деб, а Мелинда развила сюжет.


Иолай допил последний глоток вина и удовлетворенно вытер губы тыльной стороной ладони. Молоденькая служанка с аппетитной, в меру обнаженной грудью, наполнила его кубок еще до того, как охотник опустил его на стол. Он улыбнулся ей своей знаменитой солнечной улыбкой, которая сводила с ума женщин по всей Греции и разбила ни одно девичье сердце. Служанка вздохнула, не в силах оторвать взгляда от такого обаятельного клиента.
Жизнь – хорошая штука.
А идея вернуться в Фивы на праздник урожая – была самой лучшей идеей из всех, что приходили в голову Геракла за последнее время.
Хотя Иолай ни за что не признался бы в этом своему лучшему другу, он чувствовал себя очень усталым. Идея провести какое-то время среди друзей, пополнить запасы своей «неисчерпаемой» энергии и просто развлечься, казалась ему очень привлекательной.
Улыбнувшись своим мыслям, Иолай выпил за своего напарника.
Не умея ничего скрывать от свого друга, он прекрасно понимал, что Геракл заметил его усталость. Полубог предложил сделать передышку и навестить Алкмену и Ясона так спокойно, словно эта мысль пришла в голову именно ему, тем самым избавив друга от необходимости унижаться, признаваясь в собственной слабости.
Сейчас Геракл находился на другом конце деревни, помогал жителям рыть новый колодец. На этот раз Иолай с ним не пошел. Степень собственной усталость удивляла охотника, поэтому он откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Блаженно закрыв глаза, Иолай не заметил, как заснул.
Проснулся он от острого ощущения, что за ним наблюдают. Осторожно приоткрыв один глаз, он увидел над собой взволнованное лицо Геракла.
- Герк? – Иолай потянулся и зевнул. – Сколько времени?
- Я не хотел тебя будить, - признался друг. – Ты так сладко спал.
- Ладно, я проснулся. В чем дело?
- Только что из Фригии прибыл посыльный. На них напал какой-то военачальник. В деталях я еще не разобрался, бедный парень с ног валился от истощения.
Иолай с сожалением оторвался от удобного стула.
- Туда идти два дня. Пора топать.
Большая рука легла на его плечо, он обернулся и увидел внимательные глаза Геракла, в которых читалось беспокойство.
- Ты уверен, что готов к этому? Может быть тебе лучше остаться и отдохнуть?
- Со мной все в порядке, Герк. Ты хуже старой клуши.
- Иолай, я серьезно. Если ты…
- Герк! Хватит! – вспышка гнева удивила даже самого Иолая. – Если ты не хочешь идти со мной, так и скажи. Если дело не в этом, то пошли!
На лице Геракла отразилась такая гамма эмоций, что Иолай немедленно раскаялся.
- Боги, Герк, прости. Я просто немного устал, вот и срываюсь. Но со мной правда все в порядке.
- Что ж, если ты говоришь, я верю, - сын Зевса игриво пихнул друга в сторону выхода. – Чего ты ждешь?
- Я? Это ты еле ползешь.
Геракл только улыбнулся в ответ.

Спустя два дня они стояли на холме и смотрели на кучу пепла, оставшуюся от цветущей некогда деревни. Обгоревшие остовы домов, закопченные камни и горы обугленных костей – вот и все, что осталось.
- Опоздали, - едва слышно выдохнул Иолай.
И его тихий голос колоколом прозвучал в мертвой тишине.
Геракл ничего не ответил, лишь плотнее стиснул зубы и начал спускаться вниз. Иолай последовал за другом, и в его голове роились тысячи невеселых мыслей. Зачем? Зачем мы это делаем? Мы убиваем одного военачальника, а на его место приходят два новых. Мы пытаемся остановить войну, но повсюду женщины рыдают над свежими могилами, а дети растут без отцов. Так для чего столько усилий?
Иолай устало потер лицо и приказал себе выкинуть из головы мрачные мысли. Он просто вымотан, поэтому все кажется таким безысходным. Бросив на Геракла быстрый взгляд, он подумал о том, одолевают ли друга такие же думы?
Остановившись в центре бывшей деревенской площади, охотник опустился на колени и внимательно осмотрел землю. На перемешанном с кровью пепле осталось очень много следов.
- Герк, я легко отслежу их. Что будем делать?
Геракл стоял, как каменное изваяние, и не отрываясь смотрел на уничтоженную деревню. Ветер играл его длинными каштановыми волосами, окутывая дымом его неподвижную фигуру.
- Герк?
- А? – сын Зевса словно очнулся. – Сначала мы проверим, остался ли кто-нибудь в живых.
Иолай кивнул, хотя, честно говоря, не надеялся на удачу.
Вряд ли кто-то смог пережить такое!
Через час, обыскав руины, друзья нашли только обгоревшие трупы.
Иолай снова опустился на колени возле маленького обезображенного тела. Невозможно было определить мальчик это или девочка. Тяжелая рука Геракла легла на его плечо.
Иолай поднял на друга красные от дыма и слез глаза.
«Похоже, я становлюсь слишком стар для этого», - подумал он.
- Я нашел следы, ведущие из деревни, - спокойно сказал сын Зевса.
Бросив последний взгляд на обгоревший детский труп, Иолай тяжело поднялся на ноги.
Осмотрев обнаруженные партнером следы, он с надеждой взглянул на партнера.
- Около дюжины человек… шли пешком… Возможно, они остались в живых.
Друзья молча шли по следам, надеясь, что в конце пути их не ждет еще одна гора трупов.
Отодвинув низко висящую ветку, Геракл остановился.
- Здесь есть пещера…
В этот момент раздался громкий треск.
- Герк!?
На лбу друга появилась глубокая царапина, нанесенная вылетевшим из кустов камнем. Иолай быстро встал перед полубогом, положив руку на рукоять меча. Второй камень просвистел у него перед самым носом.
- Уходите или мы закидаем вас камнями!
Увернувшись от нового снаряда, Иолай примирительно поднял руки вверх.
- Эй! Легче! Мы здесь, чтобы помочь вам! – вглядевшись в темный зев пещеры, он сумел различить силуэты нескольких человек. – Меня зовут Иолай, а это – Геракл.
Сын Зевса вытер кровь со лба и встал рядом с партнером.
- Ваш посыльный, Проклиус, передал вашу просьбу о помощи… к сожалению, мы опоздали.
В течение нескольких минут не было никакого движения, Иолай уже начал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, но тут из пещеры вышел мужчина средних лет. Кожаный передник и ожоги на руках выдавали в нем кузнеца. Его глаза были красными от слез, но на плече он нес большую дубину.
- Сенеклес, - позвал он через плечо. – Ты видел Геракла в Афинах в прошлом году. Это он?
Щуплый темноволосый парнишка протолкался вперед и внимательно осмотрел двух стоящих перед ним мужчин.
- Да! Слава Богам! Это он!
Из пещеры раздались радостные крики и все оставшиеся в живых обступили друзей. Пятнадцать человек, девять взрослых и шестеро детей. К счастью ни один из них серьезно не пострадал.
Тем временем кузнец отвел Иолая в сторону.
- Меня зовут Граниус. Скажи, там кто-нибудь остался? Хоть кто-нибудь?
- Нет, прости, но все погибли.
Граниус закрыл глаза, словно от сильной боли.
- Ты можешь рассказать, что случилось?
- Воины. Очень много воинов. Больше сотни. Почему, Тартар, они напали на нас? У нас даже красть было нечего.
- Я не знаю, но мы выясним. Обещаю. Ты можешь еще что-нибудь рассказать?
- Да. Их предводитель… Когда он снял шлем… Это былребенок, Иолай. Ему едва ли семнадцать!
Иолай на мгновение прикрыл глаза. Использовать детей на войне – низко даже для Ареса!
Он понял, что Граниус еще что-то говорит, и с трудом заставил себя сосредоточиться.
- … красивый мальчик. Длинные, русые, вьющиеся волосы… синие глаза… родинка на щеке.
- Что?
- Маленькая, как шрам от стрелы, вот здесь, - кузнец тронул свою щеку чуть ниже правого глаза.
Иолай почувствовал, как по его спине покатился холодный пот, руки задрожали так, что ему пришлось сжать их в кулаки.
- Ты уверен? - внезапно севшим голосом прохрипел он.
- Конечно. Я стоял рядом с ним, как сейчас ты с Гераклом.
С трудом выдавив из себя улыбку, Иолай кивнул.
- Спасибо, Граниус. Ты очень нам помог…
Иолай отвернулся, отошел в сторону, тяжело опустился на большой камень у дороги и обхватил голову руками.
Нет. Боги! Пожалуйста! Только не это! Пусть это будет не он!

Мрачная процессия под предводительством Геракла медленно шла через горы. Сын Зевса шагал впереди, то и дело оглядываясь на друга, который замыкал колону. Охотника явно что-то беспокоило, но Геракл знал, что пока тот не захочет сам, расспрашивать его бесполезно.
Он вздохнул и заслонил глаза от солнца рукой.
- Тетриус всего в половине лиги пути, - сказал он Граниусу. – Тамошний судья – мой друг, тебя и твоих людей там примут.
- Спасибо, Геракл. И не вини себя, друг мой. Вы пришли, как только смогли.
- Я знаю, - сын Зевса печально кивнул. – Мне жаль, что мы ничем не смогли помочь.
- Вы помогли. Вы дали нам надежду. Мы останемся с вашими друзьями до весны, а потом вернемся и восстановим деревню. А вы с Иолаем?
- Мы вернемся сейчас. До заката есть еще несколько часов, хотя Иолай прекрасно может выследить их и в темноте. Мы найдем людей, уничтоживших вашу деревню, и их будут судить.
- Но не сегодня. Вы оба долго были в пути, пойдем с нами, переночуете в Тетриусе, а утром начнете поиски. Кроме того, - Граниус понизил голос, - я не думаю, что твой друг в состоянии что-то сейчас делать. Кажется я сказал что-то, что очень его расстроило.
Геракл обернулся и снова взглянул на взъерошенную светловолосую голову охотника.
- Может быть ты и прав, - признался он. – Иди вперед, а я скажу Иолаю, что мы переночуем в деревне.
Пройдя мимо всех утомленных путешественников, и найдя ободряющее слово для каждого, он добрался до друга, который, казалось настолько был погружен в свои невеселые мысли, что не заметил полубога, пока тот ни тронул его за плечо.
- Что? Мы пришли?
- Еще нет. Иолай, я думаю, что нам лучше переночевать в деревне.
Иолай нахмурился и взглянул на солнце, определяя время.
- У нас есть в запасе несколько часов. Я думал, ты торопишься.
- Я передумал, - небрежно ответил друг. – Кроме того, похоже что сейчас ты не в состоянии сосредоточиться. Хочешь мне что-нибудь сказать?
Иолай пожал плечами.
- Я просто все еще думаю обо всех погибших… о детях… - отчасти это был правдой. – Герк, со мной все в порядке. Если хочешь, давай начнем сейчас.
- Завтра. Я не хочу рисковать и терять след.
С этими словами он отправился обратно в начало колоны, ободряя утомленных людей.
Всех, кроме одного.

Весь вечер Иолай был непривычно тих и молчалив.
Жители Тетриуса радушно встретили выживших, предоставив им кров и пищу. Убедившись, что все сделано как надо, Геракл и Иолай устроились на ночь в сарае судьи на мягком сене, завернувшись в теплые одеяла.
Геракл лежал с открытыми глазами, зная, что не смотря на неподвижность, Иолай еще не спит. Ну почему он такой упрямый? Как я могу помочь ему, если он отказывается рассказать в чем дело?
Иолай отчаянно мечтал уснуть, чтобы избавиться от навязчивых мыслей, но сон не шел. Думы охотника постоянно возвращались в прошлое, к красивой женщине, которая хотела избавиться от одиночества в объятьях юного путешественника. Он вспоминал запах ее волос, упругость ее кожи, мягких шорох ее туники, когда она соскальзывала с ее великолепной фигуры на пол спальни.
Он вспоминал собственные мысли о том, что мог бы полюбить ее, если бы его сердце не было разбито на тысячу кусков, а его душа не была выжжена, словно мертвая пустыня.
Иолай закрыл глаза и подумал о том, что скажет Геракл.
Он не поймет… он возненавидит его…
А еще он будет обижен, что Иолай так долго скрывал от него свое позорное прошлое.
Но как он мог, глядя в честное и открытое лицо своего партнера, признаться в том, что он ужасный человек… нет, не человек! Чудовище!
Иолаю было плохо даже от одной мысли обо всем этом.
Отвернувшись от приятеля, он свернулся клубком и зажмурился. Я не стану рассказывать. Никто не должен этого знать! Прохлада амулета жгла его грудь раскаленным железом, он едва сдерживался, чтобы ни сорвать его со своей шеи и не отшвырнуть в сторону.
Завтра! Завтра он выследит этих мародеров и сам все увидит! Увидит этого мальчика-воина. Где-то в глубине его души зияла давняя незаживающая рана, и теперь она нагноилась, заражая его душу и наполняя черным ядом его кровь.

В полночь Иолай внезапно сел, пытаясь понять, что же разбудило его. Бросив быстрый взгляд на Геракла, охотник увидел, что тот лежит с открытыми глазами и прислушивается. Спустя несколько секунд друзья услышали крики, которые их и разбудили. Кричали стоящие на страже люди. Друзья вскочили на ноги и вылетели на улицу. Добежав до башни, на которой стояла бочка с водой, они услышали топот, к деревне приближались всадники. Иолай проворно вскарабкался наверх и вгляделся в ночь.
- Герк! у нас проблемы!
- Сколько? – спокойно спросил полубог.
- 40-50 человек, все верхом.
- Но почему? – испуганно спросил у Иолая, стоявший на башне человек. – Что им нужно? Чего они от нас хотят?
Иолай спрашивал себя о том же и не находил ответа. Не тратя времени на спуск, он просто спрыгнул на землю и побежал следом за Гераклом, который уже будил местных жителей и объяснял им что нужно делать, чтобы защитить свои дома.
- Если кто-нибудь из вас умеет сражаться, берите оружие и возвращайтесь сюда. Остальные готовьте ведра, вам придется тушить пожар. Иолай, скольких ты сможешь расстрелять сверху?
- Скоро узнаем.
Мрачный Иолай, вооруженный луком, прихватив колчан полный стрел, снова поднялся на башню.
Отсюда армия захватчиков была хорошо видна, но она была еще вне досягаемости стрел.
Оглянувшись, Иолай увидел, как Геракл распределяет вооруженных людей по периметру деревни. Остальные с ведрами и ковшами сгрудились у бочки с водой.
Иолай вытащил первую стрелу, положил ее на лук и натянул тетиву. Напряженные пальцы почти коснулись щеки. Глубокий вдох… выдох…
Сердце колотилось в такт приближавшемуся топоту копыт. Еще чуть ближе… Внимательные синие глаза высматривали первую цель. Нужно успеть сделать как можно больше выстрелов, прежде чем армия подойдет слишком близко и стрельба станет неэффективный.
Сначала убить предводителя. Это не так сложно. Иолай уже разглядел колесницу, на которой находил одинокий воин, чье лицо было скрыто шлемом. Иолай сделал вдох, прицелился и…
А что если это ОН?
Вдох… выдох…
Всадники приблизились на расстояние выстрела.
Иолай сглотнул, перевел лук чуть левее и выстрелил. Всадник вскрикнул в агонии и упал на землю, запутавшись в стремени.
Быстро, как Аполлон, Иолай наложил новую стрелу и снова выстрелил.
Наложить… вдохнуть… выстрелить… выдохнуть…
Еще трое умерли, прежде чем успели понять откуда пришла смерть.
Иолай услышал крик и увидел, как всадники натягивают свои луки. Он быстро бросился ничком на платформу, стрелы просвистели прямо над его головой, воткнувшись в бочку. Привстав на колено, он снова начал стрелять.
Наложить… вдох…выстрел… выдох…
Лишившись всадников, обезумевшие лошади носились по полю, мешая остальным. И хотя девять выстрелов Иолая лишили ее девяти солдат, армия упрямо двигалась к деревне. Теперь она была слишком близко.
Отшвырнув лук, Иолай быстро скатился с башни и обнажив меч, бросился в схватку.
Быстро расправившись с первым противником, он обернулся и поискал глазами своего друга. На Геракла насела целая толпа, но он успешно раскидал нападавших в стороны.
Упокоившись на этот счет, Иолай тут же нашел себе нового врага. Рядом с ним Граниус довольно успешно отмахивался от солдат большой и тяжелой лопатой.
Воткнув своему противнику меч в грудь, Иолай пинком отшвырнул подальше бесчувственное тело. Пока все шло неплохо.
Внезапно за спиной Иолая раздался жуткий, булькающий звук. Иолай обернулся, прямо на него неслась боевая колесница. Стоящий на ней воин, опустив меч, словно огромной косой, подрубал защитников деревни, которые с криками боли валились на землю, истекая кровью. Иолай почувствовал, как противный холодок побежал по спине вдоль позвоночника. У него не было времени даже подумать. Он просто швырнул свое тело навстречу колеснице, сшибая возницу. Оба воина покатились по земле.
Подмяв его под себя, Иолай отключился от всего происходящего вокруг. Звук боя теперь слышался как-то приглушенно, словно сражение шло где-то далеко отсюда. Медленно, будто во сне, он протянул руку и сорвал со своего противника шлем.
На него в упор глянули пышущие ненавистью синие глаза на юном лице. Иолай задохнулся. Маленькая родинка, похожая на шрам от стрелы, была там, где он видел ее когда-то давно…
Рука молодого воина неожиданно взметнулась вверх, и только охотничьи инстинкты Иолая позволили ему отклонить удар. Вместо того, чтобы вонзиться в его сердце, нож лишь скользнул по ребрам, оставив глубокую рану.
Иолай вскрикнул от жгучей боли и попытался прижать руку воина к земле. Внезапно что-то желтое мелькнуло перед его глазами. Большая рука схватила юношу за панцирь и легко оторвала от земли.
Зажав рукой рану из которой ручьем текла горячая кровь, Иолай попытался встать на ноги.
То что, он увидел, заставило забыть о собственной боли.
- НЕТ! Геракл, нет!
Одного удара кулака разгневанного полубога хватило бы чтобы отправить парня на ТУ сторону. Иолай повис на руке друга, удерживая его от последнего движения.
- Нет, прошу тебя не надо!
- Ты рехнулся?! – Геракл не мог понять, что происходит с его напарником. – Он же пытался убить тебя! Он ответственен за резню во Фригии! Почему ты защищаешь его!?
Геракл попытался вырваться, но Иолай лишь крепче сжал его бицепс окровавленными пальцами.
- Не убивай его, Герк! Прошу!
- Но, ради Тартара, почему??? Иолай, отпусти меня, или я…
- ОН - МОЙ СЫН!
И Геракл и его пленник в немом изумлении уставились на охотника. Иолай чувствовал, что силы оставляют его. Он так устал… рана так сильно болит…
- Он - мой сын, - повторил он уже чуть слышным шепотом.
Его руки бессильно упали, пот выступил на лбу, мир стал тонуть в сером тумане. Он уже не видел, как Геракл отпустил молодого воина, который, бросив колесницу, сбежал вместе с остатками своей армии. Он уже не чувствовал, как сильные руки друга подхватили его, не дав стукнуться о пропитанную кровью землю.

Когда Иолай пришел в себя, первое, что он услышал, были чьи-то тихие голоса. Мягкий солнечный свет больно резанул по глазам, и он невольно застонал. Охотник попытался сесть, рана в боку отозвалась резкой, жгучей болью. Иолай огляделся, он в маленькой, уютной комнате, чистый, перевязанный… один.
Голоса, которые теперь он узнал и которые принадлежали Гераклу и Граниусу, остановились возле самой двери. Иолай сбросил ноги с кровати и замер, ожидая пока пройдет головокружение.
- Вернись в постель!
Геракл стоял в дверном проеме со скрещенными на груди руками, и тон его голоса не допускал никаких возражений. Иолай вздохнул и послушно скользнул обратно под одеяло.
Присев на край кровати, Геракл быстро прикоснулся рукой ко лбу приятеля и, не обнаружив признаков лихорадки, удовлетворенно кивнул.
- Ты как?
- Хорошо. Только небольшая слабость. Что с деревней?
- Все нормально. Несколько не очень тяжых ранений, но в целом, мы прекрасно справились.
- Отлично.
В комнате повисла звенящая тишина. Не в силах больше переносить ее, Геракл задал вопрос, который мучил его все время, пока Иолай был без сознания.
- Ты собираешься мне что-нибудь рассказывать?
- О чем? – голос Иолай прозвучал виновато даже против его воли.
- Иолай…
Отвернувшись от друга, Иолай закрыл глаза. Ну почему он здесь? Он хотел бы оказаться далеко отсюда, где угодно, только бы подальше. Много лет он боялся этого момента, и очень наделся, что он никогда не наступит.
Не в силах взглянуть в глаза друга, он тихо спросил.
- Ты помнишь то лето, когда погиб мой отец?
- Конечно. Ты ушел из Академии. Тебя не было почти год.
- За несколько недель до смерти, он приезжал ко мне. Вы с Ясоном в этот момент были в Коринфе…

- Ты все еще не вырос!
Иолай смотрел на отца с плохо скрываемой враждебностью.
- Да и ты не сильно помолодел, - огрызнулся он.
- Ты возвращаешься домой, мальчик, - отрывисто приказал Скоурус, проигнорировав дерзкие слова. – Через несколько дней я отправляюсь на войну, и я обещал твоей матери, что приведу тебя домой.
Иолай упрямо покачал головой.
- Теперь это мой дом. Хирон учит меня, как быть воином.
- Хирон – грязный кентавр, а этот так называемый дом – сборище воров и преступников. Мой сын не будет здесь находиться, - Скоурус схватил юношу за руку. – Садись на лошадь, мальчик. Почему-то твоя мать хочет, чтобы ты вернулся.
Иолай попытался вырваться, но у него не хватило сил.
- Отпусти меня, Тартар тебя побери! Я остаюсь здесь!
Привлеченные шумом, во двор вышли несколько кадетов.
- Не устраивай сцен, - прошипел Скоурус, раздраженный таким неподчинением. - Во имя Арес! Или ты сядешь на лошадь, или я…
- Что ты? Ударишь меня? Давай, большой человек! Покажи свой лучший удар!
- Не провоцируй меня, мальчик.
Скоурус потащил сына к большому вороному коню, привязанному у коновязи.
Иолай знал, что одноклассники наблюдают за ним. Они видят, как отец кричит на него, как тащит за собой, как обращается, словно с малолетним ребенком.
Слезы стыда начали жечь глаза.
- Я ненавижу тебя, - пробормотал он, выкручиваясь из цепких пальцев отца.
Генерал резко остановился и взглянул на сына.
- Почему ты решил, что сможешь стать хорошим воином? Ты все еще слабак и плакса! – с отвращением выдавил он.
- А ты трус! – гневные слова, которые он давно хранил в своей душе, выплеснулись сами собой. – Только паршивый трус может избивать свою жену и детей, чтобы доказать всем, что он не слабак!
В следующее мгновение огромный кулак Скоуруса ударил его по лицу, разбивая губы.
Иолай отлетел в сторону, захлебываясь собственной кровью.
- Лучше стало? – с вызовом выкрикнул он, выплевывая выбитый зуб.
Скоурус снова занес руку, Иолай напрягся в ожидании нового удара, но тут раздался звучный голос Хирона.
- Хватит!!! – огромное тело кентавра встало между отцом и сыном. - Я не позволю тебе бить моих учеников!
Лицо Скоуроса моментально налилось кровью.
- Я его отец!!!
- Мне плевать, кто ты! Убирайся!
Кентавр протянул руку, помогая Иолаю подняться на ноги.
- Да! Убирайся! – выкрикнул юноша. – Проваливай на свою войну. Может быть нам повезет и тебя кто-нибудь проткнет мечом!
Скоурус открыл было рот, но промолчал, повернулся, отвязал лошадь, сел в седло и, не попрощавшись, уехал.
- Иолай…, - тихо сказал Хирон.
- Я ненавижу его! - пробормотал мальчик, не глядя на удаляющегося отца. – Мне жаль, что он не мертв.


- И я больше его не видел, - невыразительно закончил Иолая, все еще избегая смотреть на друга.
Геракл знал окончание этой истории. Он был рядом с другом, когда в Академии появился уставший седой воин, чтобы сообщить Иолаю известие, которое он давно ждал.

Иолай навсегда запомнил звук его шагов, когда воин пересекал внутренний двор Академии. Он положил руку на плечо юноши и говорил какие-то слова утешения, а потом вложил что-то холодное ему в ладонь и ушел.
Иолай тупо смотрел на амулет и думал, что наконец-то сбылась его мечта. Прикосновение руки Геракла вывело его из задумчивости. Не говоря ни слова юноша развернулся и бросился в барак.
Геракл нашел его в спальне, торопливо запихивающего в мешок свои вещи.
- Ты что, уходишь? – удивленно спросил он. – Иолай? Кто это был?
- Друг моего отца, - коротко ответил юноша. – Мне надо идти.
- К отцу? – Геракл нахмурился. – Он ранен?
- Он мертв. Убит в сражении.
- О, прости… Мне жаль.
- А мне нет! – синие глаза друга нехорошо сверкнули. – Он был ужасным отцом, и мне без него будет лучше!
Забросив мешок на плечо он направился к выходу.
- Иолай, ты куда?
- Куда-нибудь, - Иолай ловко оседлал лошадь и сел в седло. – Мне надо сменить обстановку.
- Но куда ты направляешься? Когда ты вернешься?
- Не знаю. Может быть никогда!
Иолай толкнул лошадь пятками, и та сорвалась в галоп, оставляя позади ошеломленного полубога.

Иолай моргнул и быстро взглянул на друга.
- Тебя не было так долго, что я и в самом деле поверил, что ты никогда не вернешься. Ты, наконец-то собираешься рассказать, где провел все те месяцы?
- Тогда я сам не знал, куда идти, - пальцы Иолая теребили одеяло. – Я проехал много лиг, прежде чем задумался о том, куда собственно направляюсь. Все время я думал о том, что именно я виноват в смерти Скоуруса. Я мечтал о ней. И самое ужасное было в том, что я не раскаивался в своем желании. Я ненавидел его! Ненавидел за все, что он сделал со мной, с матерью… Я был зол на него. И зол на себя за то, что так и не добился его любви и уважения.
- Это мне знакомо, - мягко ответил Геракл.
- Всего этого оказалось слишком много для меня. Я думал, что у меня лопнет голова, или я сойду с ума. Поэтому я просто ехал вперед. Я гнал лошадь во весь опор и, в конце концов, она не выдержала и рухнула. Мне повезло, что я не сломал ногу. Но мне потребовалось несколько часов, чтобы дохромать до ближайшей деревни.
Голос Иолая был хриплый и чуть слышный, поэтому Геракл встал, налил в кружку воды и протянул ее другу.
Иолай пил, мысленно благодаря друга за предоставленную отсрочку.
- Когда я добрался до деревни, то истратил все свои деньги на горячий ужин и комнату в гостинице. Ночью я сидел в харчевне, пил и вдруг услышал разговор местных жителей. Обычное дело, монстр, поедающий жителей. Они шли в Храм Афины, чтобы просить о помощи. В то время я не был склонен к благотворительности, особенно когда тебя не было рядом, но, сам не знаю почему, я вызвался убить чудовище, - Иолай покачал головой, вспоминая безрассудную юность. – Должен тебе сказать, они сильно сомневались в моих способностях. Но согласились. И утром я отправился в путь, не зная, зачем я это делаю, только зная, что я должен это сделать. Я всегда действовал лучше, чем думал.
- Ты сто раз доказывал обратное.
- Правда?
Друзья улыбнулись друг другу, но улыбка Иолая быстро пропала, когда он снова погрузился в печальные воспоминания.
- Так или иначе, я отправился в деревню и разыскал монстра. И в тот момент меня совершенно не заботило, что будет со мной дальше.

Вытерев мокрые ладони о штаны, он плотнее обхватил рукоять меча и шагнул в зияющее отверстие пещеры. Длинные тени, отбрасываемые факелом, плясали по темным стенам.
- Монстрик, цыпа-цыпа-цыпа-цыпа…
Ему хотелось смеяться. Замечательное чувство безразличия овладело им, прогнав страх, и позволяя действовать без оглядки.
- Иди сюда, и я разрешу тебе меня съесть.
На сей раз смех сорвался с его губ, и он вынужден был напомнить себе, зачем он здесь. И если раньше это чудовище ограничивалось овцами, то недавно оно расширило диету, включив в нее людей. Этого должно было хватить, чтобы относиться к нему серьезно.
Его нога задела что-то на земле, наклонившись, он увидел большой пучок грязных перьев.
- Что..?
Отвратительный звук, похожий на скрежет несмазанной телеги, эхом прокатился по пещере. Иолай сглотнул, опустил факел на землю и обеими руками вцепился в рукоять меча.
Цок-цок-цок. Звук был похож на цоканье копыт Хирона по деревянному полу гимнастического зала. Нет, не копыт… когтей!
Новый жуткий вопль, и ужасный гнилостный запах. Иолай с трудом сдерживал тошноту. Но пока он ничего не видел…
Внезапно прямо перед ним выросла огромная тень, закутанная в перья и острые, как кинжалы. Когти вонзились юноше в грудь. Заорав от боли, он что было силы толкнул меч в тень перед собой. Тень отпрянула. Тяжело дыша, Иолай напряженно всматривался в темноту, чувствуя, как отчаянно колотится его сердце, и как горячая кровь ползет по его груди.
Что, Тартар побери, это за штука? Спустя какое-то время ему удалось взять себя в руки, медленно он сделал шаг вперед, в темноту.
Цок-цок-цок…
На этот раз он был готов. Размахнувшись, он ударил мечом, чувствуя, как лезвие с тошнотворным чавканьем погружается в живую плоть. Существо билось и кричало, пока он вытаскивал меч и снова вгонял его в огромное тело. Одно бьющееся крыло задело юношу, хрустнула сломанная ключица, и крик боли человека присоединился к крикам животного.
Меч выпал из внезапно ослабевшей руки, но и монстр перестал сопротивляться и орать. Иолай тяжело сполз по стене на землю, каждое движение причиняло ужасную боль. Стараясь как можно меньше двигать рукой, он пополз вперед, полка не наткнулся на факел. Пришлось повозиться с кремнем, но вскоре ему удалось разжечь огонь и встать. Шатаясь от боли и слабости, он впервые взглянул на существо, которое убил.
Огромная птичья голова с устрашающим клювом и глазами без век, венчала массивное, покрытое перьями тело. Когти, которые едва не убили его, торчали из лап, похожих на кошачьи. А еще у существа был длинный тонкий хвост, заканчивающийся меховой косточкой и пара огромных кожистых крыльев.

- Грифон? – удивился Геракл.
- Я никогда их не видел, - кивнул Иолай. – Он был размером с кентавра, но я слышал, что бывают и намного больше.
- Намного, - подтвердил сын Зевса. – Я видел одного во Фракии. Он украл лошадь и легко унес ее.
- Когда-то я слышал, что Боги любят дураков, - устало улыбнулся Иолай. – Определенно в тот день за мной кто-то присматривал.
Он замолчал. Остальное было слишком трудно, чтобы рассказывать о нем вот так, просто. Он только надеялся, что их дружба достаточно крепка, чтобы пережить такое.
- Я подумывал о том, чтобы отрубить ему голову и прихватить ее с собой, - наконец снова заговорил Иолай, устраиваясь в постели поудобнее. – Но, во-первых, я был очень слаб, а во-вторых, она воняла, как старые сапоги Ясона.
Увидев улыбку Геракла, Иолай спросил себя, будет ли она последней, которую он увидит на лице своего напарника.
- Я бросил его в пещере и пошел обратно в деревню. Это была очень долгая прогулка. У меня не было ничего, чем можно было бы перевязать плечо и раны от когтей горели, словно на них плеснули жидким огнем. Началась лихорадка. Спустя какое-то время у меня совершенно не осталось сил, поэтому я свернул с тропы, добрался до рощи и улегся там под деревьями, ожидая, когда ко мне вернуться силы. Как только я коснулся земли, то сразу отключился.

- Нет…, - пойманный в лихорадочном бреду, Иолай попытался оттолкнуть прикоснувшиеся к нему руки, вообразив, что это руки Скоуруса. Он отбивался, выкручивался, а потом свалил отца на землю. И что было силы вонзил в его грудь свой меч. Снова и снова. Отец выкрикивал проклятья, а потом у него внезапно выросли огромные крылья. Они окутали Иолая, мешая ему дышать. Он задыхался, он не мог двигаться… он знал, что это его наказание за убийство отца.
- НЕТ!
Что было силы Иолай рванулся из душных перьев… и открыл глаза.
Он лежал, запутавшись в кустах ежевики, листья которых цеплялись за его мокрое тело. Плечо горело и пульсировало, в животе образовался противный ком. Застонав, он перевернулся на здоровый бок и его вырвало. Когда спазмы прошли, он отполз в сторону и, свернувшись в комок, тихо заплакал, жалея, что грифон не убил его.
- Эй! Есть там кто?
Иолай поднял тяжелую голову и обернулся на источник голоса. К нему приближалась расплывчатая фигура, и он инстинктивно пошарил рядом с собой, разыскивая меч.
- Боги!
Он чуть не подпрыгнул, когда голос прозвучал рядом с его ухом. Как быстро она перемещается! Мягкая прохладная рука коснулась его пылающего лба, а потом раскрыла жилет.
- Что, во имя Олимпа, с тобой случилось?
Иолай попытался объяснить, но язык распух и отказывался повиноваться. Он что-то невнятно пробормотал в ответ и замолчал.
- Не бери в голову, - оживленно произнесла она. – Это подождет. Прямо сейчас тебя надо перенести в дом, прочистить и перевязать раны и наложить лубки на плечо. Если я помогу, ты сможешь идти сам?
Опираясь на ее плечо, он с трудом поднялся на ноги.
- Мой дом недалеко отсюда, - сказала она, морщась под тяжестью его тела. – Только держись, а там я позабочусь о тебе.
Иолай позволил ей тащить себя, сожалея о том, что не может отблагодарить ее или хотя бы четко увидеть ее лицо.
Может быть зрение и язык отказали ему, но нос по-прежнему работал прекрасно. Как только они переступили порог небольшого дома, он тут же уловил аромат свежеиспеченного хлеба и еще один запах, который он чувствовал только в доме Алкмены… запах розовых лепестков.
Его спасительница провела его через кухню в маленькую спальню, где он без сил рухнул на застеленную стегаными одеялами кровать.
Он чувствовал, как ее ловкие руки расстегивают его ремень, стягивают сапоги и штаны. Когда прохладная мокрая ткань коснулась его пылающей кожи, он почувствовал себя так, словно умер и попал на Елисейские поля. Сразу вернулся голос.
- Я собираюсь чистить твои раны, они ужасно воспалены и инфицированы. Когда ты получил их?
- Сегодня, - прохрипел он, – утром.
- Невероятно. Я никогда не видела, чтобы раны воспалялись так быстро.
Она приподняла его голову и дала напиться.
- Тебе придется остаться здесь на некоторое время. Мой работник скоро придет, я порошу его перевязать твое плечо, пока ты будешь спать.
Иолай почувствовал, как по телу разливается тепло, заплетающимся языком он пробормотал какие-то слова и погрузился в сон.

Проснувшись, он сначала не мог понять где он, и даже попытался соскочить с кровати, но резкая боль опрокинула его обратно на подушки. Правая рука была туго перебинтована и привязана к груди, и большой фиолетовый синяк красовался на ключице.
- Давно пора проснуться, - прозвучал веселый женский голос.
Иолай повернул голову и улыбнулся. В дверях стояла женщина. И хотя она была лет на 10-12 старше его, юноша не смог ни признать, что она была красива.
Темно-рыжие перехваченные шнурком волосы, волнами спадали ей на плечи, на загорелом лице россыпь светлых веснушек. Синие глаза лукаво вспыхнули, когда она увидела, что он проснулся.
- В моей постели уже несколько дней спит человек, чьего имени я не знаю. Люди начинают говорить невесть что.
- Меня зовут Иолай, - сказал он и снова сделал попытку приподняться.
На этот раз ему удалось сесть. Женщина подошла и поправила подушки, чтобы ему было удобно.
- Спасибо тебе. За все.
- Пожалуйста, Иолай. Меня зовут Пенелопа, и я умираю от желания узнать, что же с тобой произошло.
Он рассказал про свою схватку с грифоном, лишь немного приукрасив детали. Она слушала, широко раскрыв глаза и удивленно ахая, а потом сказала.
- Судя по всему, тебе очень повезло, что ты остался в живых.
- Да, повезло.
Пенелопа с любопытством разглядывала его, продолжая говорить.
- Ты голоден? За четыре дня ты выпил несколько кубков травяного чая и пару глотков бульона.
- Четыре дня?
Живот Иолая ответил вместо нее. Пенелопа рассмеялась и ласково погладила его по руке.
- Я принесу поесть.
Иолай перехватил ее руку, и заглянул в синие ласковые глаза.
- Спасибо.
Ее глаза жадно бегали по его телу. Потом, словно спохватившись, она отвернулась, вырвала у него руку и стремительно вышла из комнаты.
Иолай смотрел ей вслед и думал, показалось ли ему, или действительно в ее глазах было желание.

- Пенелопа была вдовой, ее мужа убили несколько лет назад во время войны, - продолжал рассказывать Иолай. – Спустя несколько дней я настолько окреп, что смог предложить ей свою помощь в хозяйственных работах. Жизнь постепенно вошла в привычное русло. Рано утром она начинала печь хлеб, а я кормил цыплят, собирал яйца в курятнике и делал работу, которую мог осилить. Ее рабочий по имени Прокрестес приходил несколько раз в неделю и выполнял работу, требующую большой физической силы. После завтрака мы работали в саду, а вечером она перевязывала мои раны и массировала мое плечо. Мы сидели у огня, она шила, а я рассказывал всякие истории. А потом я желал ей спокойной ночи и отправлялся спать в сарай.
Голос Иолая затих, а глаза затуманились, когда он полностью погрузился в воспоминания.
- Однажды ночью я проснулся от ужасного грохота. Началась гроза и вскоре ледяной дождь хлынул на меня через дыру в крыше. Я попытался отыскать сухое место, но вскоре промок до нитки. Мне не хотелось будить Пенелопу, но я замерз и был вынужден пойти в дом. Я натолкнулся на нее в дверях. Она торопилась разбудить меня.

- Боги! Иолай! Ты весь мокрый! Входи и раздевайся! – Пенелопа толкнула его к очагу, на ходу стаскивая с него безрукавку. – Я принесу одеяло.
Клацая зубами от холода, Иолай стянул сапоги и поставил их поближе к огню. Вода капала с его волос, и капли тихо шипели, попадая на раскаленные докрасна головни. Он присел на корточки, чтобы подбросить дров, но тут появилась Пенелопа и укутала его плечи одеялом. Он выпрямился и улыбнулся, а она, набросив на его голову пушистое полотенце, ожесточенно вытирала мокрые волосы, пока он не остановил ее.
- Они и без того кудрявые, – мягко поддразнил он, забирая полотенце из ее рук и вытирая грудь.
Ее глаза скользили по его мускулистому телу. Перехватив ее взгляд, Иолай увидел, как горят ее глаза, как высоко вздымается грудь, как раздуваются ноздри. Она подвинулась поближе, кончики ее пальцев пробежали по его обнаженной коже, и ему показалось, что гроза с улицы переместилась в дом. Словно молния пронзила тело юноши. Одеяло упало с его плеч, он потянулся губами к ее губам, прижимая к себе ее гибкую фигуру.
Хотя Иолай уже встречался с девочками, это было намного меньше раз, чем предполагали его друзья. Но сейчас все было по-другому. Никакие поцелуи по кустам и сеновалам не могли сравниться с тем, что происходило сейчас. Он не ожидал такого напора со стороны женщины, и не был подготовлен. Горячность Пенелопы его ошеломила, накрыла с головой, смывая все остальные чувства, кроме физического влечения.
Потом он так и не мог вспомнить, кто кого привел в спальню и повалил на мягкую кровать.
А тогда он знал только то, что должен прикоснуться к ней, гладить ее кожу, касаться ее губами, наслаждаться ее телом.
И потом, когда разум понемногу вернулся к нему, он продолжал гладить ее по длинным рыжим волосам, пока она ни заснула в его объятьях.
Он лежал с открытыми глазами и чувствовал, как в нем растет стыд и сомнение.
Почему она плакала в конце? Может быть он сделал что-то не то? Хотя именно она начала эту игру.
Я вообще не должен был делать этого! Теперь она захочет, чтобы я остался. А я не могу…
Он признавался самому себе, что испытывает к Пенелопе не просто страсть, скорее это была нежная влюбленность.
Но после смерти Скоуруса в нем словно что-то сломалось. Он потерял мир внутри себя. Он не сможет нигде найти успокоения… даже здесь.
Пенелопа никогда не полюбит его. Отец видел в нем некудышного человека, который годиться только на то, чтобы бесславно умереть в первом же бою, если повезет.
Если он останется, рано или поздно, Пенелопа увидит правду. Иолай представил себе ее красивое лицо, искаженное гримасой отвращения. И уже засыпая, он поклялся себе, что уедет на рассвете. Это лучшее, что он может сделать.

- Но я не уехал, - Иолай вздохнул. – Я остался с ней на все лето, пока заживали мои раны. Каждую ночь мы делили ложе, и каждую ночь я обещал себе, что уеду утром.
Геракл задумчиво молчал.
- И почему ты уехал? – наконец спросил он.
Глаза Иолай потемнели.
- Когда наступила осень, Пенелопа начала говорить о своем муже. Я узнал от Прокрестеса, что его убили именно в это время, и с тех пор осень – ее самое не любимое время года. Я хотел бы помочь ей, но понимал, что не стоило добавлять ей еще и мою боль. Однажды ночь… мы занимались любовью… и она назвала меня именем мужа. Это и стало тем поводом, которого я так отчаянно искал.
Иолай помолчал, а потом взглянул на Геракла.
- Мы хорошо расстались. Она благодарила меня за несколько месяцев счастья. Говорила, что я напомнил ей, что значит жить. Я поцеловал ее и ушел.
Иолай глубоко вздохнул, собираясь с силами.
- Почти год я блуждал по Греции, пытаясь заглушить свои проблемы приключениями и женщинами. Но куда бы я ни пошел, тень Скоуруса витала надо мной.
Однажды я очухался в опиумном притоне, и меня окружали типы, готовые убить любого за один динар. Тогда я впервые спросил себя, собираюсь ли я домой? Что на самом деле заставляет меня вести себя, как самоубийца?
И я сказал себе, что СКОУРУС МЕРТВ! И что он был НЕ прав!!!! И это НЕ моя вина! Он был убит, потому что был солдатом, а с солдатами это случается… рано или поздно.
Я понял, что ни при каких условиях не заслужил бы его одобрения! Даже если бы сложил к его ногам головы семерых убитых мною Циклопов.
Я подумал о тебе, Герк, о друзьях, которых оставил в Академии. Я подумал о том шансе, который выпадает раз в жизни, и который я могу упустить.
Я не знал, ждете ли вы меня.
Я не знал, остались ли у меня еще друзья.
Но я решил, что пора возвращаться.
Геракл нахмурился, слишком много переживаний слышал он в этих словах, слишком много боли видел он в синих глазах друга.
- Я так хотел помочь тебе, - тихо сказал он. – Мы так за тебя волновались. Ясон, Лилит, я… мы ничего о тебе не знали. Может быть ты попал в тюрьму или вообще, умер. Мы хотели быть рядом.
Иолай невольно улыбнулся.
- Теперь я знаю это. Но тогда… я и представить себе не мог, что кто-то будет беспокоиться обо мне. Скоурус проделал хорошую работу.
Как только я решил, что оправляюсь домой, то сразу подумал о Пенелопе. Между нами осталось столько недосказанного, что я чувствовал себя так, словно использовал ее. Хотя, конечно, это она использовала меня, но от этого было не легче.
Иолай откинулся на подушки и уставился в потолок, избегая смотреть на Геракла. Осталось признаться в самом тяжелом.
- Дом совсем не изменился, хотя дыры в крыше были заделаны, а во дворе высилась поленница дров. Я решил, что здесь не обошлось без Прокрестуса. Когда она открыла дверь, я не смог удержаться от улыбки. Она все еще была прекрасна, Герк. Но на ее лице было выражение крайнего удивления.

- Иолай? – Пенелопа застыла на пороге. - Что ты здесь делаешь?
Улыбка медленно сползла с лица юноши.
- Я шел домой и… я хотел снова увидеть тебя. Пени, прости, что я ушел вот так… Мне не следовало…
Раздавшийся громкий детский плач заставил его замереть на полуслове. Пенелопа распахнула дверь.
- Думаю, что тебе лучше войти.
С отчаянно колотящимся сердцем и подгибающимися коленями, Иолай переступил порог дома. Пени исчезла в спальне и через какое-то время появилась, неся на руках сонного младенца.
Не мигая и даже не дыша, Иолай смотрел на удивительные синие глаза крохи, на его светло-русые волосики и маленькую родинку на правой щеке.
Сделав глубокий, шумный вдох, он поднял на женщину глаза.
- Его зовут Актеон, - мягко ответила она на невысказанный вопрос и протянула ему младенца.
Осторожно взяв брыкающийся сверток, Иолай неловко прижал его к груди
- Актеон… мой сын…
Мальчик выкручивался с необыкновенной силой. Боясь уронить его, Иолай сжал руки, и тот заплакал.
- Что не так? – юноша почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
- Все в порядке, - Пени протянула руки и он с огромным облегчением передал ей сына. – Правда, мое солнышко?
Успокоив малыша, она унесла его обратно в спальню. Иолай тяжело упал на стул.
- Все хорошо, - проговорила Пени, появляясь на пороге. – Ни ты, ни я этого не планировали. И я не стану просить тебя остаться.
- Но Пени… Я - отец. Я должен нести за него ответственность. Я … мы… поженимся, - Иолай встал и распрямил плечи. – Я остаюсь.
- Видел бы ты себя сейчас, - пробормотала Пенелопа. – У тебя такое лицо, словно ты идешь на смерть. Нет, Иолай. Я не хочу, чтобы ты оставался. У нас были несколько месяцев счастья и от них остались приятные воспоминания.
- И ребенок!
- Этого не достаточно, чтобы навсегда связать свои жизни! Я не хочу, чтобы испортил себе жизнь из-за одного необдуманного поступка.
- Это не правильно! Так не должно быть! Ему нужен отец!
- У него будет отец. Мы с Прокрестусом любим друг друга. Скоро у нас свадьба.
Иолай потерял дар речи.
- Свадьба? Ты и Прокрестус?
Он взглянул на дверь спальни и представил себе тихого, молчаливого работника, растящего его сына. Где-то внутри его головы мужской голос зашептал знакомые слова…
Он горько усмехнулся и поднялся на ноги.
- Что ж, думаю, он станет лучшим отцом, чем я. Я в жизни не совершил ни одного правильного поступка. Думаю, что это будет первый.
Руки Пенелопы обхватили его за плечи.
- Иолай, ты просто замечательный человек. И любой ребенок был бы счастлив иметь такого отца, но ты сам еще ребенок. Перед тобой лежит целый мир, тебя ждут множество приключений. Это не твоя жизнь, Иолай. Это не твоя судьба, - Пенелопа нежно поцеловала его в щеку. – Ты сделал мне замечательный, драгоценный подарок. И я всегда буду благодарна тебе. А когда Актеон подрастет… когда вы оба будите готовы… я расскажу ему, кто его отец.
- Я не знаю… Пени, я не могу…, - Иолай не находил слов. – Так не должно быть!
Ее пальцы погладили его щеку.
- Иди домой, Иолай…

- Что я и сделал, - закончил Иолай. – Я в последний раз взглянул на Актеона и ушел. После
Этого я стал носить амулет Скоуруса, потому что понял, кем я был для него.
Геракл ошеломленно молчал.
- Я хотел сбежать, - чуть слышно продолжил Иолай. - Чтобы я там ни говорил, я был напуган до полусмерти. Пени понимала это и отпустила меня, а я… я воспользовался этим.
На этот раз тишина продлилась намного дольше. Иолай, наконец, нашел в себе силы взглянуть на друга, ожидая его реакцию.
И она не заставила себя ждать.
Геракл вскочил с кровати и забегал по комнате.
- Как ты мог?! Боги!!! Иолай!!! Он же твой сын! Ты бросил собственного ребенка!
- Тогда мне было столько же лет, сколько сейчас Актеону. Я был молод и я совершил ошибку.
- Но почему ты не вернулся? Ты же знал, что он есть, ты мог вернуться в любую минуту!
- И что? Вот так прийти и сказать: "Привет, сынок. Я твой папочка, который бросил тебя много лет назад"? Ты думаешь, ему бы стало легче? Или мне?
- Но он - ТВОЙ СЫН! - Геракл невольно сорвался на крик. - Ребенок - самая драгоценная вещь в мире и ты бросил его!
- Я знаю…
Все произошло именно так, как он себе представлял. Геракл все воспринял слишком близко к сердцу, но можно ли обвинять его за это? Иолай понимал, что его поступку нет ни оправдания, ни прощения.
Геракл остановился.
- Я сейчас не хочу разговаривать, - ледяным тоном проговорил он, глядя мимо друга. - Отдыхай.
Развернувшись, он вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Иолай закрыл глаза и упал на подушки, стараясь взять себя в руки. Наконец, проиграв борьбу с самим собой, он вздохнул, выбрался из кровати и принялся одеваться. После всего, что произошло, он не мог здесь оставаться. Кроме того, у него было неотложное дело.
Подхватив меч, он бесшумно выскользнул из дома и отправился к Храму Войны, где его ждала встреча с Аресом.

Выскочив из комнаты, Геракл помчался на конюшню, и только там он остановился и задумался. Рассеянно поглаживая плюшевые морды тянущихся к нему лошадей, он добрел до дальней стены, где тяжело плюхнулся на огромную кипу сена. Закрыв лицо руками, он попытался привести в порядок мысли. Нет. Это не может быть правдой! Здесь должно быть еще что-то, чего Иолай так и не рассказал. Его друг, его лучший друг, был благородным человеком. Он никогда не поступил бы так, тем более, когда дело касается ребенка.
Глухо застонав, Геракл откинулся на стену и закрыл глаза. Перед его глазами стояло лицо Иолая… такое несчастное… печальное… Друг покорно принял весь гнев полубога, даже не попытавшись оправдаться.
- Нет, - тихо пробормотал сын Зевса. - Он сказал мне правду. Иолай, Иолай, как ты мог?
- Геракл? - Граниус прищурился, вглядываясь в полумрак конюшни. - Что, Тартар побери, ты здесь делаешь?
- Искал место, чтобы подумать.
Кузнец бросил новые подковы на скамью и опустился рядом с полубогом.
- Ты похож на человека с огромными проблемами. Я могу помочь?
- Нет. Это касается Иолая, а я не думаю, что он будет рад, если я расскажу еще кому-нибудь.
- А. Я видел, что что-то обеспокоило его, когда я рассказал ему о молодом военачальнике. Если это ваша проблема, то клянусь, она останется в этих стенах.
- Не знаю… - Геракл с отчаянием посмотрел на Граниуса. - Может быть… может… Иолай не такой человек, каким я всегда его считал.
И вдруг, совершенно неожиданно для себя, он рассказал кузнецу все, что узнал за пару последних часов.
- Я не понимаю, Граниус, - вскочив на ноги, он снова забегал по кругу. - Его собственный отец отказался от него! Он прекрасно мог представить себе, что будет чувствовать Актеон!
Граниус молча смотрел на взволнованного Геракла.
- Хочешь знать мое мнение?
- Да.
- Я думаю, что ты слишком суров к нему.
- Что?
- Он был слишком молод, напуган и ему было больно. Он не знал, что значит быть отцом. Подумай сам, какую жизнь он смог бы предложить этому ребенку. Из того, что ты мне рассказал, я понял, что он не видел никакого будущего даже для себя. Будь я на его месте, то сделал бы тоже самое.
- А я нет!
- Ты уверен? Легко судить его теперь, с большим опытом и прожитыми годами за плечами. Ты оцениваешь его поступки с точки зрения настоящего, не прошлого. Как бы ты поступил ТОГДА? - Граниус поднялся. - И кроме того… ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Подумай об этом.
Оставшись один, Геракл снова задумался. Слова кузнеца пробудили в нем новые мысли. На сердце было тяжело, печаль возродилась в его душе. Причина не Актеон, понял он наконец. Причиной были его собственные дети. Он думал о них. Именно поэтому он так разозлился на Иолая. Охотник отказался от того, за что он сам отдал бы все, что имел.
Геракл вспомнил выражение лица друга. Он ждал такой реакции, знал, что я не приму его, откажусь, перечеркну все годы дружбы. Это я и сделал.
Теперь злость сына Зевса была направлена против него самого. Ругая себя, он бросился обратно в комнату Иолая. Он поддержит друга! Даст ему понять, что сочувствует ему, что…
- Иолай? - Геракл толкнул дверь и заглянул в комнату.
Увидев пустую кровать, он нахмурился. Куда, Тартар, Иолай мог уйти? Выйдя в коридор, полубог едва ни столкнулся с Сенеклисом, у которого только что закончилось дежурство.
- Привет. Ты не видел Иолая?
- Видел, - ответил парень. - Он ушел несколько часов назад.
Геракл невольно вздрогнул. Это его неоправданный гнев прогнал раненного друга.
- Куда он пошел?
Синеклес открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался громкий крик часового.
- Они возвращаются!
Геракл вздохнул, хотя он помог жителям деревни укрепить стены, пока Иолай лежал без сознания, они все равно были слишком уязвимы для нового нападения.

Иолай лежал на земле, смотрел в черное небо и слушал, как потрескивают дрова в костре, да перекликиваются совы. Тяжелые облака спрятали за собой звезды и луна едва проглядывала сквозь них, словно сама Артемида побледнела от гнева, узнав о его прегрешениях.
- Мне жаль, что тебя здесь нет, Пенелопа, - тихо шептал Иолай. - Мне жаль, что ты не можешь посоветовать мне, как поступить.
Он закрыл глаза. Что же пошло не так? Как наш сын попал в лапы Ареса?
Рука Иолая подсознательно закрывала ноющую рану. Завтра… Завтра он буде говорить с Богом войны и предложит ему сделку… Он выторговывает жизнь своего сына, как хозяйки выторговывают у лавочников медные горшки.
И когда первые лучи рассветного солнца выползли из-за горизонта. Иолай все еще лежал без сна, обдумывая свои дальнейшие действия.

Геракл пристально всматривался в такое чужое и в тоже время знакомое лицо молодого человека.
- Почему ты нападешь на деревни? - сурово спросил он.
- Провались ты в Тартар! - привязанный к стулу мальчишка презрительно плюнул под ноги полубогу.
Геракл вздохнул. Это был не первый вопрос, который он задал своему пленнику. Но с момента пленения мальчишка вел себя с вызывающей наглостью, отказываясь говорить, и лишь цедя сквозь зубы ругательства.
- Актеон, я не знаю, что тебе сказали, но, поверь мне, тут нет ничего ценного. В этих деревнях живут обычные фермеры, у них нечего брать. Поэтому я спрашиваю еще раз, зачем вы нападаете на них?
- Потому что так захотел Лорд Арес.
- Ну конечно… Арес. Я должен был догадаться. А какой интерес у Ареса во Фригии?
- Бог Войны не отчитывается передо мной. Он просто отдает приказы, болван!
Геракл схватил Актеона за шиворот и легко поднял вверх вместе со стулом.
- Я хочу, - нарочито спокойно произнес он, - что бы ты в точности пересказал мне приказ Ареса.
- А если нет?
- Тогда, - Геракл опустил юношу обратно на пол и указал на раскрытую дверь, где стояли Граниус и остальные, оставшиеся в живых послед резни во Фригии, - я уйду, и позволю им задать тебе тот же вопрос.
Этот парень был так же упрям, как и его отец. Геракл видел, как на его лице отразилась внутренняя борьба.
- Если я предам своего Господина, я покойник, - в голосе Актеона не было страха, только смирение.
- Я не позволю ничему с тобой случиться. Ни с тобой, ни с твоим отцом.
- Моим отцом? - Актеон презрительно фыркнул. - У меня нет отца! Если ты имеешь в виду этого никчемного белобрысого коротышку, то он полное ничтожество, как и говорил Лорд Арес! И к тому же очень предсказуемый!
- Что? - руки Геракла невольно сжались в кулаки. - Повтори, что ты сказал!
Актеон быстро отвел глаза, но Геракл весьма ощутимо ткнул его кулаком в грудь, защищенную броней.
- Ну!
- Лорд Арес приказал мне напасть на эти деревни, потому что он знал, что вы болтаетесь где-то неподалеку. Я спросил, хочет ли он, чтобы я захватил или убил тебя, но он сказал, что ему нужен Иолай. И что тот придет к нему сам. Вот уж не понимаю, зачем он Аресу! Кстати…, - Актеон с любопытством огляделся, - а где он?
- Ушел. И я знаю куда.

Иолай набрал в грудь побольше воздуха и перешагнул порог Храма Войны. Его опасения сбылись полностью, это место было таким же неприятным, как он и ожидал. Тусклые факелы давали мало света, темные стены завешаны оружием и гобеленами, изображающими какие-то кровавые сражения. В конце зала стоял черный каменный трон.
Иолай прошел прямо к алтарю. На жертвеннике лежали вперемешку фрукты и оружие, стояли кувшины вина. Сам жертвенный камень был покрыт толстым слоем запекшейся крови. Иолай почувствовал, как подкатила тошнота, которую усиливала мысль о том, что ему предстоит сделать.
Арес нет… пока нет…
Иолай стиснул зубы и бросил на алтарь свой меч.
- Так-так, и что тут у нас?
Обернувшись, охотник увидел Ареса, вальяжно развалившегося на собственном троне.
- Иолай, - Бог встал и лениво потянулся, словно разминая затекшие мышцы. - Что привело тебя в мой скромный Храм?
- Скромный? - Иолай невольно фыркнул. - Шутишь? И ты прекрасно знаешь, почему я здесь.
- Ооо, ты ранен, - с преувеличенным беспокойством продолжил Бог. - Проблемы с налетчиками?
- Арес! - вспыльчивый характер Иолая дал о себе знать. - Ты знаешь, зачем я здесь! Ты сам послал мне приглашение! Что тебе от меня надо?
- Да-да, я такой сентиментальный. У меня очень доброе сердце. Я просто хотел воссоединить семью. Жаль, что все пошло немножко не так.
Иолай глухо зарычал и ударом ноги опрокинул подставку для копий, которые с грохотом упали на каменный пол.
- Мне плевать, что ты Бог! Я хочу знать, как мой сын попал в твои грязные лапы! Где его мать? Если ты хоть пальцем ее тронул, я…
- Ты что? - одним прыжком Арес оказался почти нос к носу с охотником. - Ты что, решил, что ты здесь командуешь, маленький человек? - голос Ареса был опасно спокоен. - Твой сын поклялся мне в верности. И он будет служить мне, пока я не захочу освободить его, или пока он не умрет.
Иолай знал, что Бог прав. Сейчас сила на его стороне, он дергает за ниточки.
- Скажи, что тебе надо.
- Не так уж и много, - Арес улыбнулся. - Только… ты.

Дернув за веревку, которая связывала руки Актеона, Геракл остановился, и поднял глаза к небу, определяя положение солнца. Иолай опередил их на несколько часов! Один сын Зевса легко нагнал бы приятеля, но связанный пленник очень замедлял движение. Геракл прихватил его с собой, потому что был уверен, что его судьба как-то связана с тем, что произойдет в Храме, когда они туда доберутся. И тогда он сделал то, чего поклялся никогда не делать. Воззвал к одному из своих бессмертных родственников. Вернее, родственнице.
- Афродита! - в полном отчаянии закричал Геракл.
Ничего.
- Афродита! Пожалуйста! Мне нужна твоя помощь!!!
Облако розовых искр возвестило о появлении Богини Любви.
- Ничего себе! - улыбнулась она, оценив выражение лица брата. - Тебе должно быть было очень трудно решиться, - переведя взгляд на Актеона, сморщила носик и добавила. - С каких это пор ты пользуешься рабами?
Геракл был не в том настроении, чтобы состязаться в остроумии.
- Иолай попал в беду. Мне нужно попасть в Храм Войны.
Афродита нахмурилась, забыв о том, что морщины портят ее красивое личико.
- Нет проблем, Герки. Но кто этот младенец?
- Длинная история, - Геракл дернул за веревку, подтаскивая Акеона поближе. - Пожалуйста, Афродита, у меня нет времени на объяснения.
- Ладно, - она пожала точеными плечами. - Затяните пояса! Служба доставки Диты начинает свою работу.

Иолай картинно закатил глаза и с выражение полного отвращения на лице отвернулся от Бога войны.
- Знаешь, это становиться банальным. Использовать Иолая, чтобы добраться до Геракла.
- Мне не нужен Геракл, - Арес скрестил руки на груди. - Мне нужен военачальник. У Актеона огромный потенциал, но нет никакого опыта. Понятно?
- Ты все еще не ответил на мой вопрос. Почему я?
- У тебя много талантов. Думаю, что на Олимпе нет Бога, которых не считал бы тебя своим последователем. Вор для Гермеса, охотник для Артемиды, кузнец для Гефеста, и думаю, что все мы знаем, с каким усердием ты трудишься для Афродиты, - Арес шагнул к алтарю и поднял брошенный Иолаем меч. - Но пришло время признать правду, кем бы тебя ни считали, прежде всего, ты - воин. Ты принадлежишь мне всю свою жизнь. Так зачем нам продолжать играть в эту игру?
Иолай молчал, стоя спиной к Богу и кусая губы. Арес усмехнулся и бросил меч обратно на алтарный камень.
- Сколько лет ты болтаешься возле моего братца, исправляя так называемую несправедливость и борясь с так называемым злом? - медленно, словно размышляя, проговорил он. - И что ты получил в результате? Ни дома, ни семьи, ни даже имени! Только потрепанный меч, сотня шрамов, да, если повезет, упоминание в свитках, как прислуга великого Геракла.
- Дерьмо, Арес! - Иолай резко развернулся и потянулся за мечом, но Бог опередил его, схватившись за оружие. - Ты хочешь, чтобы я поклялся тебе в верности, потому что это самый верный способ причинить боль Гераклу. И если кто тут и играет в игры, так это ты.
Выражение лица Ареса стало сочувствующим.
- Бедный мальчик. Ты так привык жить в тени Геракла, что растворился в ней. Совершенно потерял самостоятельность. Послушай меня, Иолай. Я признаю, что мне было бы приятно причинить боль Гераклу. Но ты сам… ТЫ САМ можешь стать самым лучшим моим военачальником. Я хочу тебя из-за тебя. И все!
Иолай снова фыркнул.
- Ну да, конечно.
Бог войны внезапно посерьезнел.
- Я выбрал тебя, только благодаря твоим личным качествам и навыкам, клянусь Стиксом!
Нерушимая клятва Богов! Даже Арес не мог преступить ее! Иолай не знал, что подумать. Когда прошла оторопь, он задал единственный вопрос, который пришел ему в голову.
- А если я откажусь?
- Тогда мне придется обойтись твоим сыном, - ответил Арес, снова опуская меч на алтарь.
Сын. У него все еще есть мой сын.
- А если я соглашусь? Что станет с Актеоном?
- Я освобожу его от его клятвы. Хочет он этого или нет, он волен уйти.
Медленно, очень медленно Иолай протянул руку, и его пальцы обхватили знакомую до мелочей рукоять меча.
Он закрыл глаза и увидел глаза своего лучшего друга, которого он разочаровал, и чье доверие он предал. Он видел сына, от которого он отказался. Он так виноват перед ними обоими. И теперь, он совершит новое предательство, чтобы спасти хотя бы одного.
Взглянув на свой меч, Иолай с силой швырнул его на алтарь Бога Войны, и принес клятву верности. Он продал свою душу Аресу.

Перенеся их в Храм, Афродита исчезла, сославшись на неотложные дела. Геракл бросился в главный зал, таща за собой спотыкающегося Актеона. Распахнув тяжелые двери, он увидел Иолая, стоящего на одном колене перед Богом.
- Нет! - одним прыжком он оказался перед охотником, закрывая его от брата. - Я не позволю тебе травмировать его, Арес. Я забираю его, и мы уходим.
Откинувшись на спинку трона, Бог самодовольно усмехнулся.
- Вперед, - пригласил он. - Бери его… если он пойдет.
Геракл развернулся к охотнику, который уже поднялся на ноги и теперь стоял, опустив глаза в пол.
- Иолай? - тихо спросил он. - Что происходит?
- Я принес клятву верности Аресу, - мягко и спокойно объяснил друг, поднимая полный сожаления взгляд на партнера… нет бывшего партнера. - Мне жаль. У меня не было выбора.
Пока Геракл переваривал эту новость, Актеон вышел вперед, насколько позволяла ему веревка, и упал на колени перед Аресом.
- Господин, я сделал все, что ты приказал. Иолай теперь твой.
- Мой. Из него получится отличный командующий моей армией.
- Командующий? Но… но я должен был стать твоим командующим! Зачем тебе он?
- Прости, малыш. Ты был всего лишь червяком, на которого клюнула большая рыба. Если бы у тебя было чуть больше опыта, ты бы это понял. Вот твой отец сразу сообразил, что к чему.
- Ты…, - глаза Актеона вспыхнули гневом. - Ты использовал меня! Я вообще был тебе не нужен!
- Не принимай это близко к сердцу, - с холодной улыбкой посоветовал Арес. - Пройдет еще несколько лет, прежде чем ты сможешь стать таким же воином, как твой отец. А пока я предпочитаю опыт и умение юности и энтузиазму. Боюсь, что твои услуги больше мне не понадобятся.
Казалось, что Актеон потерял дар речи.
- Иолай! - снова заговорил Геракл. - Ты же знаешь, что Аресу нельзя доверять. Все, что он тут наговорил, все ложь.
- Нет. Он пообещал, что отпустит Актеона, чтобы он мог прожить нормальную жизнь. Он поклялся Стиксом, Геракл, - подчиняясь внезапному порыву, Иолай положил руку на плечо друга. - Я не видел иного выхода. Поэтому прошу тебя, забери Актеона и уходи. Расскажи ему все, что я рассказал тебе. Стань ему другом. Ты нужен ему. Ты нужен мне. Прошу тебя, пожалуйста, позаботься о моем сыне.
- Иолай…, - Геракл чувствовал себя абсолютно беспомощным.
- Пожалуйста, Герк.
Какое-то время друзья молча смотрели друг на друга, а потом Геракл кивнул.
- Хорошо, я уйду. Но я вернусь. И знай, я никогда не разочаруюсь в тебе.
- Знаю, - Иолай печально улыбнулся, а потом снял свой амулет и вытащил из-за пояса нож. - Подержи их у себя. Ладно?
Арес шумно всхлипнул, кашлянул и подошел к друзьям.
- Теперь, когда мы покончили со всеми слезными прощаниями, можем мы вернуться к делам?
- Каким?
- Простая формальность, - из воздуха Арес достал большой золотой кубок. - Если ты поведешь мою армию, ты должен принести присягу и выпить церемониальное вино.
- Прекрасно. Как скажешь.
Взяв кубок из рук Бога, Иолай на мгновение задумался, а потом протянул его обратно.
- Я могу поговорить с сыном? Немного?
Арес вздохнул.
- А почему бы и нет. У нас впереди еще целый день.
Опустившись на колени возле Актеона, Иолай принялся развязывать веревки, ограничивающую его руки. Молодой человек дернулся, но охотник успокаивающе тронул его за плечо.
- Я знаю, что тебе трудно все это понять. Я знаю, что у тебя нет повода доверять мне, но я прошу, уходи вместе с Гераклом. Уходи и не оглядывайся.
Глаза Актеона бешено сверкнули.
- Что ты о себе возомнил! Я тебя даже не знаю!
- Да, и это моя ошибка. Но сейчас у нет времени на разговоры, - Иолай вздохнул. – Скажи мне только, где твоя мать?
- Мать? – юноша нахмурился. – Она умерла, когда мне было 12 лет.
Иолай на мгновение прикрыл глаза.
- А Прокрестус?
- Работник?
Иолай уставился на молодого человека в полном недоумении.
- Разве он не женился на твоей матери?
- Нет. Он чинил нам крышу и поправлял забор, а потом ушел на войну и был убит в битве при Геллеспонте. С чего ты взял, что они с мамой были женаты?
Она солгала мне! Солгала, чтобы я ушел!
- Не имеет значение, - слова давались Иолаю с трудом.
Он снял с сына веревку и помог ему подняться на ноги.
- Геракл расскажет тебе все, что знает. Прости, Актеон, что я не смогу это сделать сам, но…
Дыхание перехватило, и Иолай резко отвернулся. Молодой человек схватил его за руку.
- Иолай?
Охотник обернулся, на лице юноши отражалась вся гамма чувств от ненависти до смущения.
- Все нормально, - мягко проговорил Иолай, касаясь кончиком пальца родинки на щеке сына. – Я понимаю… Ты можешь не верить мне, но я люблю тебя.
Боясь не совладать с собой, он отвернулся и шагнул к Аресу.
- Наконец-то, - нетерпеливо пробормотал Бог. – Пропустим клятву, я верю твоему слову. Просто выпей вино и давай топать отсюда.
Иолай взял из руки Ареса наполненный кубок и бросил последний взгляд на лицо бывшего друга.
- Прости…
Он закрыл глаза, чтобы не видеть выражение абсолютной растерянности на лице полубога, он сделал большой глоток и сразу понял, что тут что-то не так. Это не просто вино. За терпким вкусом виноградного напитка угадывался еще какой-то вкус… неприятный, но очень знакомый.
Боги! Кровь! Кровь Ареса!
Иолай почувствовал, как загорелись его вены, когда кровь Бога смешалась с его собственной. Это было невероятно! Захватывающе! Почти эротично!
Может быть именно поэтому люди мечтают служить Аресу? Как Зена смогла сопротивляться этому чувству?
Кровь Бога стучала у него в висках, заполняла собой его тело и разум, прогоняя боль и сомнения, принося с собой жгучее желание жить, наслаждаясь жизнью.
Иолай задохнулся, и, закашлявшись, отшвырнул опустевший кубок в сторону. Упав на колени, он хватал воздух ртом.
- Иолай!?
Голос Геракла звучал, словно издалека.
С трудом подняв голову, охотник взглянул на друга, но тут перед глазами все поплыло и мир стал черно-красным.
- ИОЛАЙ!
Геракл бросился к другу, но того заслонил собой Арес. Бог взмахнул рукой и исчез вместе с Иолаем. На мгновение в Храме воцарилась тишина, а потом Актеон расхохотался.
- И это герой?! Я тоже пил, но я не плакал!
- Он плакал, потому что он хороший человек! – рявкнул Геракл, во внезапном порыве отталкивая молодого человека далеко в угол зала.
Но в этот момент в его голове прозвучала последняя просьба друга: «Позаботься о моем сыне», и он приказал себя успокоиться.
Подойдя к Актеону, он рванул его за шиворот, поднимая на ноги и тихо подтолкнул к выходу.
Уже на пороге полубог обернулся и взглянув на черный каменный трон Бога войны, хрипло прошептал.
- Я вернусь за тобой, Иолай! Клянусь.

Спустя две недели.

Добравшись до вершины холма, Геракл остановился, чтобы перевести дыхание и взглянул на пыхтящего рядом Актеона. В тысячный раз он сказал себе, что парень не виноват в том, что Иолай сейчас принадлежит Аресу. Это Бог, как обычно, использовал мальчишку, чтобы добиться своего. Но с каждым разом повторять эти слова становилось все труднее, особенно когда он видел, как сверкают гневом и презрением глаза парня, когда при нем упоминают об отце.
Геракл взглянул на кузницу, принадлежащую другу. Он решил остановиться здесь на несколько дней пред тем, как отправиться к Ификлу в Коринф. Может быть, если Актеон узнает про Иолая побольше, он изменит свое мнение?
- Что это за место?
- Кузница Иолая.
- Ааа. Должен был догадаться. Похожа на него.
Руки Геракла непроизвольно сжались в кулаки. Он глубоко вздохнул. Это - сын Иолая. Ты не можешь ударить его. Иолай никогда тебе не простит.
- Это ты так думаешь, - сквозь зубы выдавил Геракл в ответ. – Пошли.
Всю дорогу Актеон вел себя тихо, хотя следовал за Гераклом с большой неохотой. С первых же мгновений он понял, что полубог воспринял просьбу друга слишком буквально. После первой неудачной попытке сбежать, он просто перекинул молодого человека через плечо и так тащил его несколько миль. Актеон решил, что это слишком унизительно и теперь старался сдерживаться если не в высказываниях, то хотя бы в поступках.
Геракл говорил себе, что не должен быть так суров с мальчишкой. Он мог представить себе, какую боль и злость тот испытывает. Эти чувства были знакомы ему, то же самое испытывал сам Иолай по отношению к своему отцу.
- Я думал, что мы идем в Коринф.
- Мы зайдем к моей матери, - Геракл на всякий случай еще раз повторил себе, что этот парень – сын Иолая, и он не виноват в том, что произошло, и вымученно улыбнулся. – Я давно не был дома, мы проведем здесь пару дней.
- Мне это не нужно!
- А я и не говорил, что это нужно тебе. Актеон, почему ты так себя ведешь?
- А тебе-то что!? Ах, да, мой папочка велел тебе заботиться обо мне.
- Правильно. Мой лучший друг попросил меня присмотреть за его сыном.
Какое-то время они стояли, мерея друг друга гневными взглядами, а потом Геракл резко развернулся и зашагал вниз с холма.
- Пошли. Я не хочу пропускать обед.

- Геракл! – Алкмена встретила их на дорожке к дому и бросилась в объятья сына. – Как я по тебе соскучилась. Как давно я тебя не видела.
Актеон с презрительной усмешкой наблюдал за таким бурным проявлением чувств.
- Очень давно, - Геракл обнял и поцеловал мать, а потом пожал руку высокому, темноволосому мужчине. – Привет, Ясон.
Когда обмен приветствиями был завершен, Геракл повернулся к молодому человеку.
- Актеон, это моя мать, Алкмена и ее муж, Ясон. Мама, а это Актеон…
- … сын ублюдка Иолая из Фив, - бросил тот.
Только реакция Ясона, перехватившего руку пасынка, спасла Актеона от удара.
- Это не лучший способ представляться, молодой человек, - холодно ответила Алкмена, разглядывая юношу. – Не думаю, что твоя мать одобрила бы его. Но… добро пожаловать.
Геракл открыл было рот, но тут раздался совершенно на его взгляд неуместный смех Ясона. Трое людей с удивлением уставились на бывшего аргонавта.
- Простите, - пробормотал он, утирая слезы. – Просто этот парень напомнил мне юного Иолая. Он был точно таким же, когда злился. Актеон, пойдем со мной, думаю, что Алкмене и Гераклу есть о чем поговорить.
Идя к дому, молодой человек не смог справиться со своим любопытством.
- Ты – Ясон? Ясон – Аргонавт? Золотое руно?
- Среди прочего, - усмехнулся бывший капитан «Арго».
Геракл смотрел им вслед и качал головой.
- Жаль, что это не продлиться долго.
- Почему?
Геракл удивленно уставился на мать. Он не заметил, что произнес эти слова вслух.
- Как только Актеон поймет, что Ясон – друг Иолая, он отвернется от него.
- Но почему?
- Актеон ненавидит Иолая. Он ненавидит его настолько, что сразу ненавидит всех, кто близок ему. Мама, он - сын Иолая. И я буду заботиться о нем и любить его… хотя это очень трудно.
- Поэтому Иолая здесь нет?
- Нет…
Алкмена заметила боль в глазах сына.
- Это очень долгая история, - с вздохом пояснил он, но она решительно подтолкнула его к скамье в саду.
Усевшись у ее ног, как он сидел, когда был ребенком, Геракл положил голову к ней на колени.
- Рассказывай, - потребовала она. – Ясону перескажешь позже. Думаю, что пока они общаются, не надо им мешать.

- Я слышал истории о Золотом руне с самого детства.
- Правда? Кто бы мог подумать…
Ясон и Актеон сидели на кровати Геракла. Вернее Ясон сидел, а Актеон то и дело вскакивал и принимался бегать по комнате.
- Я представить себе не мог…
- Знаю, - Ясон махнул рукой. – Это было много лет назад.
- Интересно, если я когда-нибудь попаду в Коринф, то смогу увидеть руно?
Актеон забыл о том, что он так или иначе идет в Коринф.
- А почему бы и нет. Я напишу Ификлу.
- Ты знаешь царя Ификла? – Актеон в изумлении застыл на месте.
- Знаю? Он - сын Алкмены, единокровный брат Геракла. Когда я женился на Алкмене, то назначил его своим преемником.
- А… о… да.
Ясон изо всех сил пытался не расхохотаться.
- Прости, но ты ужасно мне напоминаешь одного старого друга.
- Ты говоришь об Иолае? Герое, который бросил своего собственного сына?
В голосе молодого человека ясно слышалось презрение.
- Я говорю об Иолае, - спокойно признал он. – И он всегда был героем. Он один из тех, кто помог мне вернуть руно. Но это вовсе не значит, что он совершенен, - Ясон встал перед Актеоном. – Я не знаю, что произошло, тем более, что это случилось очень давно. И пока я не узнаю, я не стану судить Иолая. И советую тебе сделать то же самое.
- Но я-то знаю, что случилось!
- Ты? Ты выслушал обе стороны?
- Я не собираюсь выслушивать его оправдания!
- Тогда ты не можешь судить, насколько эта история правдива. И это твой упущение, - Ясон развернулся и пошел к дверям. – Отдыхай. Насколько я знаю Геракла, он совершенно тебя вымотал. Мы позовем, когда будет готов обед.
Закрыв за собой дверь. Ясон услышал, как Актеон в раздражении пнул ножку стола.
«Иолай, друг мой, - усмехнулся он про себя. – Боюсь, что нам придется пожинать то, что ты когда-то посеял».

Обед прошел в напряженной атмосфере. Геракл старался помалкивать, предоставив Алкмене и Ясону разговаривать с Актеоном, который настолько проникся к ним, что даже предложил свою помощь в мытье посуды. Алкмена торжествующе улыбнулась и прогнала Ясона и Геракла из дома, чтобы пообщаться с молодым человеком наедине.
Усевшись на крыльце, Ясон внимательно вгляделся в лицо пасынка и друга.
- Странно видеть амулет Иолая на ком-то другом, - тихо заметил он.
- Да… Еще он оставил мне нож…тот, который мы выковали вместе…, - Геракл вздохнул, словно собираясь прыгать в омут и повернулся к другу. – Я сделал это, Ясон. Я прогнал Иолая.
- Что, во имя Аида, ты несешь? Алкмена мне кое-что рассказала, но я не понимаю…
- Я знал Иолая с самого детства. Он был моим лучшим другом! Боги, Ясон! Я сорвал на нем свой гнев, когда он признался мне. Я не посочувствовал ему, не поддержал, даже не попытался понять! Я прочитал высокоморальную лекцию и оттолкнул его! – сын Зевса почувствовал, как на глаза наворачиваются непрошенные слезы. – Я отвернулся от него! Если не я, он был бы здесь, с нами.
- Он все рано бы ушел, - спокойно ответил Ясон. – Мы говорим об Иолае, помнишь? Ты бы смог остановить его в тот момент, но ты не смог бы держать его на привязи вечно.
- Я бы смог найти иной выход.
- Вряд ли. Если бы Иолай не ушел, Арес продолжал бы использовать Актеона и все, в конце концов, случилось бы. Рано или поздно, - Ясон бросил быстрый взгляд на дверь дома. – Актеон очень зол, да?
- Ясон, - Геракл пожал плечами. – Я говорил это матери, и скажу тебе – он сын Иолая. Если бы это было не так, мне было бы плевать на него! И…я никак не могу изменить его отношение к Иолаю. Он использует каждую возможность, чтобы унизить или оскорбить его.
- Тебя не беспокоило такое же отношение Иолая к Скоурусу.
- Иолай - не Скоурус! – вспыхнул Геракл. – И ты знаешь, что он делал с Иолаем! Это не идет не в какое сравнение!
- А в глазах Актеона, это тоже самое.
- Если бы Арес не забрал Иолая, может быть, мне было бы проще общаться с парнем, - признался Геракл. – Просто я слишком волнуюсь за Иолая… я не знаю, что запланировал Арес. Я заберу Актеона в Коринф к Ификлу, пусть станет солдатом.
- А почему ты не оставишь его здесь?
Геракл покачал головой.
- Не думаю, что Арес так легко его отпустит. А в Коринфе ему будет сложнее наложить на него лапу.
- Что ж, тебе лучше знать.
- В том-то и дело, Ясон. Я ничего не знаю. Последней просьбой Иолая, было позаботиться о его сыне. Я не могу больше подводить его. Я послал сообщение Зене, чтобы она встретилась со мной в Коринфе. Меньше всего я хочу, чтобы она узнала об Иолае прежде чем я объясню, что произошло.
Ясон кивнул.
- По крайней мере на пару дней вы останетесь? Вам обоим надо немного отдохнуть…
Повернув голову, Ясон поперхнулся на полуслове, на пороге, никем незамеченный, стоял Актеон. Черты лица молодого человека были искажены гневом, ноздри раздуты, руки сжаты в кулаки.
Иолай! Опять Иолай! Всегда Иолай! Всех волнует, как этот ублюдок чувствует себя! А что чувствовала мать, когда он бросил ее с грудным ребенком на руках? Это никому не интересно! Что чувствовал он?!
Не сказав ни слова, молодой человек развернулся и бегом бросился наверх, в спальню.
Удивленная Алкмена проводила его взглядом, ее очень встревожило гневное выражение его лица. Очень. Почти столько же, сколько искаженное болью лицо сына.
В те дни Геракл спал в сарае, оставив свою комнату Актеону.

Три месяца спустя.
- Значит, это и есть Актеон, - задумчиво произнесла Зена, разглядывая молодого человека.
- Это он.
Габриэль, склонив голову, внимательно изучала юношу.
- Он похож на молодого Иолая? – вдруг спросила она.
Геракл пожал плечами.
- Не особенно. Вот только глаза…
Особенно глаза!
- Я рада, что позвал нас, - проговорила Зена. – Жаль, что нас здесь не было, когда все это случилось.
- Это бы ничего не изменило. На сей раз все козыри у Ареса.
- Об Иолае что-нибудь слышно? – сердце Габриэль болело от беспокойства.
- Ни слова. Даже не знаю, хорошо это или плохо.
Он оглянулся, к ним приближался Актеон в сопровождении солдата коринфской армии.
Габриэль показалось, что Геракл силком заставляет себя улыбаться. Она вздохнула, несправедливо делать из Актеона второго Иолая, но, видимо, Геракл не понимает, что он творит.
- Геракл, - Андрос, капитан армии Ификла, улыбнулся полубогу. – Я не знал, что ты здесь.
- Пришел недавно, - ответил сын Зевса, отвечая на рукопожатие. – Короткий визит, хотел увидеть Ификла. Как ты, Актеон?
Зена нахмурилась, когда вместо ответа молодой человек презрительно отвернулся.
- У него все в порядке, - ответил Андрос, - Я предупредил всех… ему просто нужно время… Он станет таким же, как…
- Я не хочу быть таким, как он!!! – прорычал Актеон. – Надеюсь, что меня убьют в первом же сражении! Вот! – он рванул шнурок и швырнул амулет под ноги Гераклу. – Забери его! Мне не нужно ничего, что принадлежало ему! Я не хочу, чтобы что-нибудь или что-нибудь напоминало мне о нем!!!
Ошеломленный Геракл поймал амулет, Андрос тихо выдохнул у него за спиной. Стиснув зубы и едва сдерживая себя, полубог развернулся и молча ушел. Постояв немного, Андрос решительно зашагал в другую сторону.
Как только мужчины отошли на достаточное расстояние, железные пальцы Зены сомкнулись на горле Актеона, и она припечатала его спиной к стене.
- Слушай меня, - прошипела принцесса воинов. – И слушай внимательно. Единственная причина по которой ты все еще дышишь, это потому что я не хочу драться с Гераклом или Иолаем, которые захотят отомстить мне за твою смерть. Но если ты когда-нибудь заговоришь с Гераклом в таком тоне… или скажешь хоть слово об Иолае… с тобой произойдет несчастный случай… очень опасный, смертельный несчастный случай, - она немного разжала хватку. - Кивни, если ты меня понял.
Актеон торопливо кивнул. Холодные, синие глаза Зены убедили его лучше всяких слов.
- Зена, отпусти его, - мягко попросила Габриэль. – Он всего лишь…
- Он достаточный взрослый, чтобы принимать решения. И чтобы отвечать за их последствия. Ему сейчас столько же лет, сколько было Иолаю, когда он породил этого ничего не стоящего плаксу. Актеон открыл рот, но пальцы Зены снова сомкнулись на его шее. – Ты не стоишь даже его мизинца! Но ты осуждаешь его. И не хочешь, чтобы осуждали тебя! – увидев, что парень уже посинел, Зена убрала руку. – Помни, что я тебе сказала.
Развернувшись, Зена поспешила следом за Гераклом. Хватая воздух ртом и растирая горло, Актеон опустился на землю.
- А тебе что? – просипел он, заметив, что Габриэль разглядывает его с выражением сочувствия и удивления на лице. – Тоже хочешь рассказать мне, какой Иолай замечательный? Неужели только меня волнует то, что он бросил нас с матерью?
- Не только тебя, - тихо ответила Габриэль. – Иолая тоже. Он отдал себя Аресу ради тебя.
- Я не просил этого! И я уверен, что он сделал это для того, чтобы успокоить свою совесть.
- Ты и представить себе не можешь, насколько Арес ненавидит Иолая. Ты не знаешь, сколько раз он пытался убить его! И теперь он может делать с ним все, что захочет! Единственный выход для Иолай из этой ситуации – это покончить с собой.
- И это будет большая потеря?
- Будет. И ты это знаешь. Но ты должен выбрать собственную дорогу.
- Мне не дали такой возможности! Меня притащили в Коринф вопреки моему желанию. Мой… Иолай велел Гераклу присматривать за мной, вот он и таскает меня за собой, словно на привязи.
- Ты волен уйти. Если это то, чего ты действительно хочешь. То я помогу тебе.
- Я… не бери в голову, - пробормотал Актеон, отводя глаза. – Здесь меня научат быть воином. Я всегда об этом мечтал.
- Хорошо. Может быть заодно здесь тебя научат улыбаться… хоть иногда.
Актеон с удивлением уставился на девушку.
- Думаю, что сейчас ты скажешь, что когда я улыбаюсь, то напоминаю его.
- Немного, - Габи улыбнулась. – Улыбка Иолая может осветить темную комнату, тебе далеко до него. Но у тебя его глаза.
- Ты хорошо ко мне относишься только потому, что я его сын, - выдавил Актеон.
- Но ты не дал никому из нас иной причины. Пойдем, проводи меня на рынок. Я люблю делать покупки в Коринфе.
Прежде чем Актеон смог возразить, Габи схватила его за руку и потащила за собой.
Зена отыскала Геракла у дальней стены, окружающей царский замок. Прислонившись спиной к нагретому солнцем камню, он тщательно завязывал концы порванного шнура амулета.
- Не хочешь сказать мне, почему ты позволяешь этому…, - она перевела дыхание. – Почему ты разрешаешь говорить ему то, что он говорит? Тебе это нравится?
- У него есть право на собственное мнение, - буркнул Геракл, не поднимая глаз.
Зена никогда не считала себя слишком чувствительным человеком, но даже ее задели грубые слова Актеона. Что же говорить о Геракле?
- Да, каждый имеет право на собственное мнение, но, Геракл…
- Оставь, Зена. Ни тебя, ни меня он все равно не переубедит.
- Маленький дурак! – проворчала Зена.
Геракл улыбнулся и надел амулет себе на шею.
- Кажется, я немного погорячился. Если я буду держаться подальше от него, то с ним все будет нормально. Но я обещал Иолаю присматривать за ним, и я выполню обещание.
Зена мягко взяла сына Зевса за руку.
- Мы вернем Иолая, - твердо сказала она.
Геракл бросил на нее быстрый взгляд.
- Даже не пытайся вступить в сделку с Аресом, - предупредил он. – Иолай сдерет с нас обоих шкуры, если ты на это пойдешь.
- Не бойся, - фыркнула она. – Я знаю эту игру и играю в нее лучше Ареса.
- Зена…
- Я просто размышляю…, - невинно улыбнулась она.

Найдя в своей палатке бездельничающего там Ареса, Иолай удивился.
- Что тебе надо?
Арес удивленно приподнял бровь.
- Просто наблюдаю за тобой, - объяснил он свой неожиданный визит. – Должен признать, что ты меня удивляешь. Ты управляешься с армией так, словно был рожден для этого.
- Я и был. Помнишь, мой отец был генералом.
- Был… Но я все равно под впечатлением.
- Я польщен.
Иолай подошел к столу, и плеснул себе на лицо холодную воду из миски, стараясь взять себя в руки.
- А если серьезно, зачем ты пришел?
Боги! Можно подумать, он станет докладывать мне!
- Расслабься, - ухмыльнулся Бог войны. – Я и в самом деле просто зашел в гости.
- Арес, что тебе от меня надо? Тебе мало того, что я обучаю твоих солдат?
- Мало, - Арес поднялся на ноги и подошел к Иолаю. – ты здесь хозяин. У тебя столько власти, сколько нет ни у кого.
- Кроме тебя.
- Любишь ты поддеть, - усмехнулся Бог. – Или ты надеешься разозлить меня, чтобы я отправил тебя к Аиду?
- А так можно?
Арес запрокинул голову и искренне расхохотался.
- Можно. Но я не стану этого делать. Иолай, мне так жаль, что большую часть своей жизни ты провел впустую, болтаясь с моим полубратцем. Ты почти растерял все свои инстинкты.
Лицо Иолая на мгновение исказил гнев, но он быстро взял себя в руки.
- Ты так и не сказал, зачем ты здесь.
Арес посерьезнел и отвернулся.
- Отряды отлично подготовлены, - отрывисто бросил он. – Я хочу, чтобы ты повел их на северо-восток, на соединение с другой армией. Там полно новичков. Обучи их, как ты обучил этих, - он поднял руку, чтобы остановить возможные вопросы и возражения. - Эта армия будет сражаться, Иолай. Как только тебе станет нечему их учить, как только они достигнут своего предела, они отправятся в бой, - он неожиданно усмехнулся. – Иолай! Я даю тебе слово, что эта армия не станет сражаться против Аттики или Коринфа. Я клянусь Стиксом.
- А как…
- Это все, что тебе нужно знать.
Арес щелкнул пальцами, и в его руке Иолай увидел меч в черных, кожаных, великолепно украшенных ножнах.
- Знак моего уважения, - усмехнулся Бог войны. – Твой меч, - он указал на обычный меч Иолая в потрепанных ножнах, висящий у него на бедре, - не годиться для командующего моей армией.
- Я сам его выковал!
Иолай поймал себя не том, что не может отвести взгляд от оружия в руках Ареса.
- Молодец. Уверен, что Гефест очень тобой гордился.
Прежде чем Иолай смог ответить, Бог исчез, оставив после себя вихрь красно-желтых искр.
Меч остался лежать на столе.
Не в силах сопротивляться любопытству, Иолай подошел к столу и уставился на подарок.
Казалось, что холодная сталь источала свой собственный свет, большой кроваво-красный рубин на рукояти горел, словно капля крови. Медленно протянув руку, Иолай поднял меч. Рукоять удобно легла в ладонь, словно была выкована специально для него. Он тихо рассмеялся. Конечно, он и был сделан для него. Это оружие – символ уважения Ареса.
Резко развернувшись, Иолай описал мечом полукруг, с удовлетворением услышав, как лезвие со свистом рассекает воздух. Казалось, что меч живет своей собственной жизнью.
Быстро отстегнув старый меч, Иолай отбросил его в сторону и прицепил на его место дар Бога. Надо же! Знак уважения Ареса!

Часть 2