"Он убил их любовью, - объяснил Джон. – Их любовью друг к другу"

С. Кинг "Зеленая миля"

Ему казалось, что стены камеры сжимаются вокруг него. Он находился здесь уже несколько недель и за это время успел изучить каждый дюйм, каждую трещину этой конуры.
Его притащили сюда сразу после того происшествия на арене и заперли в полном одиночестве.
Когда это случилось? Месяц назад? Может быть, и больше, он уже давно потерял счет времени.
И сейчас, проведя в изоляции почти месяц, он ни на шаг не стал ближе к Иолаю, чем в тот день когда попал сюда. Каждый день он просил, умолял, требовал разрешить ему свидание с другом, но все его просьбы были тщетны.
Иногда он сомневался, жив ли еще его друг. Поправился ли Иолай после тяжелого ранения, полученного на арене? Был ли он тоже заперт в одиночной камере или его заставили участвовать в смертельных играх? Согласился ли он участвовать в них? Много раз перед мысленным взором сына Зевса вставали гладиаторы, которых он сумел отговорить от участия в позорных сражениях… и то, что с ними стало.
День за днем, сидя в камере наедине с самим собой, он терзался мучительными воспоминаниями. Воспоминаниями о том, что случилось в тот день на арене. Страшные, разрывающие душу картины всплывали в полубога… мучая… обвиняя.

Они с Иолаем помогали Фелисите спасти сына. Иолай сумел взобраться на стену и передать на ту сторону корзину с ребенком, когда это случилось. Задержавшегося внизу Геракла ранили копьем, наконечник которого был смазан парализующим ядом. Увидев, что друг упал, Иолай не колебался ни секунды. Он вернулся на арену. Угроза смерти никогда не останавливала Иолая, не остановила она его и теперь.

Он сражался блестяще, но в конце концов был тяжело ранен стрелой.
Беспомощный Геракл, не в силах даже криком предупредить Иолая, с ужасом наблюдал, как стрела вонзилась в спину его друга, сбив его с ног. Упрямый охотник еще пытался подняться, но силы покидали его. И тогда, стиснув зубы, он пополз к сыну Зевса, но потерял сознание, не добравшись до друга всего несколько дюймов. Так он и лежал, протянув к напарнику руку и уронив на окровавленный песок белокурую голову.
- НЕЕЕЕЕЕТ!!!!!
Геракл кричал, пытаясь отогнать разрывающие сердце воспоминания.
Иолая забрали с арены, вырвав из жизни сына Зевса, и возможно, из жизни вообще.
При этой мысли Геракл вздрогнул.

В начале он не мог пошевелиться. Целителю Максиуса пришлось несколько раз приходить к нему в камеру, прежде чем действие яда начало ослабевать. Но как только Геракл восстановил силы, визиты целителя прекратились. Сын Зевса даже не успел задать вопрос, который больше всего мучил его.

Он легко мог покинуть камеру. Он мог сделать это в любой момент, но все еще оставался в заточении. Снова и снова он спрашивал себя, почему он не послушался Иолая?
Почему? Тогда Иолай был бы в безопасности.

Геракл думал о том, чтобы выбраться отсюда и разыскать друга. Лишь одно останавливало его – брошенная вскользь фраза Максиуса о том, что Иолай жив, и тоже томится в заключении. Сын Зевса понял, что если он попытается сбежать, то это несомненно станет для охотника смертным приговором. Иолай будет мертв прежде чем он успеет добраться до него.

Геракл знал, что угроза Максиуса отнюдь не была пустой. За время, проведенное в камере, он убедился в садистских наклонностях тирана и его жены. В их небольшом царстве мужчины и женщины жили, чтобы доставлять наслаждение своим хозяевам, развлекать их и их гостей. И если отказывались, или становились непригодными, умирали.

Геракл не понимал, почему он сам до сих пор жив. Он отклонил авансы Постэры. Он отказался сражаться на арене. (Вообще-то ему больше и не предлагали сражаться)! Но раз он все еще жив, значит Максиус имеет на него какие-то виды.
Один раз тиран навестил своего пленника в его камере, где произнес перед ним небольшую речь, - и громко, весело рассмеялся, увидев гневный взгляд сына Зевса. Только когда он ушел, Геракл понял, что так развеселило негодяя. Скорее всего точно таким же взглядом наградил его Иолай.

От невеселых мыслей Геракла отвлек скрип несмазанных петель. Тяжелая окованная железом дверь приоткрылась, пропуская в камеру человека с подносом в руках. Чадящий факел в руке охранника немного разогнал мрак.
- Здравствуй, сынок.
Геракл поднялся навстречу неожиданному гостю. Спрагус, местный повар, готовящий еду для заключенных. Этот невысокий, полный, седой человек был единственным, кому разрешалось общаться с узниками. Геракл и Иолай познакомились с ним в первый же день своего пребывания в тюрьме.
- Спрагус, что ты здесь делаешь?
- Хозяин решил, что с этого дня тебя можно кормить. Как ты? – он протянул Гераклу поднос.
- Прекрасно. Здесь тихо, спокойно, замечательный вид из окна, отличная еда!
Повар сдавленно хихикнул.
- Я могу что-нибудь для тебя сделать, сынок? Тебе что-нибудь нужно?
- Только одно, они ничего не рассказывают мне об Иолае! Ты слышал хоть что-нибудь? Где он? Что с ним? Он жив?
- Я не знаю. Одно могу сказать точно, в этих камерах его нет.
- Пару недель назад ко мне заходил Максиус. Он сказал, что держит Иолая в плену. Я должен знать точно, я должен знать, что с Иолаем все в порядке. Выясни это для меня, пожалуйста.
Грубый голос охранника прорезал тишину темницы.
- Что ты там возишься? Просто оставь ему жратву и выходи! С заключенными запрещено разговаривать!
- Иду, иду, - отозвался Спрагус и тихо добавил, повернувшись к Гераклу. – Я попытаюсь что-нибудь выяснить. Я знаю пару охранников, которым нравится моя стряпня. Они у меня в долгу.
- Спасибо, - Геракл невольно улыбнулся. – Я ценю это.

Спустя два дня Геракл проснулся посреди ночи, задыхаясь и обливаясь слезами. В который раз ему приснился Иолай. Охотник стоял перед другом и его глаза были полны нежности и любови. Ни говоря ни слова, он поднял руку, словно прощаясь, и исчез.
Геракл проснулся с мокрыми от слез щеками и застрявшим в горле криком. Он рывком сел на узкой лавке, служившей ему постелью, тяжело дыша и хватая воздух ртом. Виденье было таким реальным! И таким недвусмысленным! Сын Зевса почувствовал, как огромная тяжесть потери опустилась на его плечи.
Спустя какое-то время дверь в его камеру отворилась и появился Спрагус. На этот раз повар не улыбался и не болтал о всякой чепухе. Его лицо было мрачным, он сутулился и не поднимал глазаа.
- Есть новости? – этим вопросом Геракл встречал его каждый раз на протяжении вот уже нескольких дней.
Спрагус молча протянул ему поднос и отвернулся. В сердце полубога шевельнулся липкий, противный страх. Он поставил поднос на лавку и встал.
- Что? Спрагус, ты что-то узнал?
Тот продолжал смотреть в пол, боясь поднять голову.
- Прошу тебя, скажи… Что?
- Мне жаль, сынок… Он… он мертв.
Хотя мысленно Геракл приготовился к этому, известие ошеломило его. Огромные руки сына Зевса сжались в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Из прокушенной губы по подбородку потекла струйка крови.
- Когда? – с трудом прохрипел он.
- Вчера вечером.
Геракл закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы. Он знал. Он все знал. Это был не сон, Иолай приходил к нему попрощаться.
- Как?
- Сынок, он мертв. Какая теперь разница.
- Я спросил: "Как?"!
- Некоторые вещи лучше не знать.
- РАССКАЖИ МНЕ! – голос Геракла сорвался на крик.
Спрагус испуганно оглянулся на дверь, но охранники почему-то не среагировали на этот вопль.
- Спрагус, - умоляюще прошептал сын Зевса. – Пожалуйста…
Повар кивнул и глубоко вздохнув, заговорил:
- С арены Иолая принесли прямо в замок и им занялся целитель Максиуса.
- В замок? Почему? Я не понимаю.
Целитель никогда не говорил, что лечит Иолая. А сам Геракл был тогда не в состоянии спрашивать.
- Потому что Максиус обратил на него внимание.
- Обратил внимание?
- Охранники рассказали, что Иолая поместили в одну комнату с Лин Хо, и я сразу все понял.
- Лин Хо? Он тоже заключенный?
- Да. Но особенный заключенный. Личная собственность Максиуса.
Геракл непонимающе молчал. Спрагус снова вздохнул.
- Ты был в покоях Постэры, помнишь?
- Да, конечно, но…
- Ты не спрашивал себя, почему она делает это открыто, на глазах у мужа?
- Я как-то не задумывался.
- Сынок, они давно поделили между собой всех бойцов. Постэера любит крупных мужчин, таких, как ты. А Максиус небольших, хорошо сложенных, таких, как…
Геракл поднял голову, на его лице были написаны ужас и отвращение.
- … как Иолай.
Спрагус кивнул.
- Нет! Нет, Иолай не позволил бы никому до себя дотронуться!
- Позволь задать тебе один вопрос, сынок. Почему ты, самый сильный человек на земле, все еще здесь, в этой камере?
- Максиус угрожал убить Иолая, если я…
Геракл запнулся на полуслове. Теперь он понял почему Максиус не убил его. Ответ был очевиден: он нужен был для того, чтобы шантажировать Иолая. Максиус каким-то образом сумел разгадать тайну, которую охотник тщательно скрывал в своем сердце.
Закрыв глаза, Геракл прислонился лбом к каменной стене.
- Как он умер?
- Геракл…
- КАК ОН УМЕР?
- Я не знаю точно. Два дня назад трое охранников… после того, как Максиус оставил Иолая, они… прежде чем отвести его в комнату… они… - повар поднял голову и со страхом взглянул в лицо Геракла, боясь выговорить вслух те слова, которых ждал сын Зевса, и надеясь, что тот догадается сам. – Максиус поймал их. Он был разъярен! Охранников убили на месте, а Иолай… Иолай… Он стал в глазах Максиуса "порченным товаром", - Спрагус снова отвел глаза, с трудом подыскивая нужные слова и понимая, какую боль они причинят Гераклу. – Вечером он отдал Иолая солдатам.
Когда ужасный смысл этих слов достиг затуманенного горем разума полубога, глухое рычание вырвалось из его груди. Геракл без сил сполз на грязный пол камеры, обхватив колени и уронив голову. В его сердце словно вонзили тысячи кинжалов и продолжали вонзать все новые и новые.
- Что ты здесь делаешь? – в камеру заглянул один из охранников. – Что ты возишься?!
Спрагус знал, что больше ни чем не может помочь Гераклу. Он даже не был уверен, что сейчас полубог услышит его.
- Мне очень жаль, сынок, - прошептал он, положив руку на его вздрагивающее плечо, прежде чем покинуть камеру. – Очень жаль.
Но Геракл и вправду не услышал этих слов.
- ИОЛАААЙ!!!!!!! – отчаянный крик выплеснулся из глубины разбитого сердца героя. – Друг мой!!!!!! Что же я с тобой сделал!!!!! – он упал на бок, и слезы градом хлынули на каменный пол тюрьмы. – Ты столько страдал из-за меня. Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за все муки, что тебе пришлось вынести?
Он рыдал до тех пор, пока силы ни оставили его, и он погрузился в полусон-полузабытье.

Геракл не знал, сколько времени проспал, но проснувшись, он точно знал, что надо делать. Гнев и отчаяние придали ему сил, в его мозгу созрел вполне четкий план.
И для начала ему нужен был Аид.
Полубог поднялся и вышел из камеры. Никакие каменные стены и решетки не могли удержать сына Зевса, если он сам этого не хотел. А у него больше не было причин оставаться в этой камере. Они испарились вместе с последним дыханием Иолая.

Все охранники, попавшиеся ему по дороге, были отброшены в стороны и остались лежать, где упали. Живые или мертвые, Гераклу было все равно. Сейчас его мысли были заняты только одним: заставить заплатить тех, кто лишил его смысла жизни.

Завернув за угол, Геракл наткнулся на группу из четырех охранников. Признав в них телохранителей Постэры, Геракл оглушил двоих сильными ударами, а оставшихся схватил за шиворот, по одному в каждую руку, и поднял в воздух. Перепуганные воины быстро признались, что хозяйка приказала снова привести заключенного в свои покои. Не трудно было догадаться, зачем.
После короткого разговора солдаты согласились провести Геракла мимо остальных постов охраны.
Около нужной двери Геракл столкнул своих провожатых головами и выпустил из рук бесчувственные тела.

Открыв дверь и войдя в комнату, сын Зевса очутился перед невысоким, стройным, темноволосым человеком со странным миндалевидным разрезом темных глаз.
- Ты Лин Хо?
- Да, а ты – Геракл, - это было утверждение, а не вопрос.
Геракл кивнул. Спрагус не ошибся: сложением Лин Хо был похож на Иолая – оба невысокие, хорошо сложенные, симпатичные. Единственным различием между ними были светлые волосы и синие глаза Иолая.
- Мне кажется, что я давно тебя знаю. Иолай много рассказывал о тебе, - Лин Хо немного помолчал и тихо добавил: – Я сожалею о твоей потере.
- Спасибо. Мне сказали, что прошлый месяц ты провел с ним.
- Да.
- Расскажи мне.
- Хорошо. Садись.
Лин Хо рассказал, как случилось, что он попал в жадные лапы Менаса Максиуса и как познакомился с Иолаем.
- Максиус называл его "мое золотое сокровище"…
Геракл вздрогнул от гнева и отвращения. Это чудовище издевалось над Иолаем, использую его дружбу с Гераклом, чтобы держать охотника в узде. И сам Геракл виноват не меньше! Он отмахнулся от предупреждения друга, и вот теперь, вытерпев жесточайшие побои и беспредельное унижение, Иолай умер.
Гера столько раз пыталась убить Иолая, а убил его лучший друг, своими собственными руками. Если бы ситуация не была столь трагичной, ее можно было бы назвать забавной. И он знал, что никогда не сможет простить себя за это.
К тому времени, когда Лин Хо закончил свой рассказ, щеки Геракла были мокры. Интересно, слезы когда-нибудь иссякнут?
Полными сострадания глазами Лин Хо смотрел на потерянного человека пред ним.
- Он очень тебя любил. Знаешь, когда он возвращался сюда… он рассказывал о тебе и ваших приключениях. Казалось, так ему легче переносить боль и… стыд.
- Иолай всегда был великолепным рассказчиком, - Геракл слабо улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. – Его смерть… Ты знаешь, что случилось?
Лин Хо кивнул.
- Целитель Максиуса Дариус – хороший человек и хороший целитель. Он по мере своих сил помогает всем заключенным, - он поднял голову и посмотрел куда-то вдаль. – Иногда мне казалось, что он жалеет, что не дал Иолаю умереть от стрелы… Он… он старался изо всех сил… когда солдаты принесли Иолаю сюда… Но травмы были слишком тяжелыми. Твоего друга напоили вином с одурманивающими травами, чтобы сделать его покорным. Когда Дариус получил возможность заняться им, Иолай был без сознания. Дариус знал, что смерть уже рядом, но сделал все возможное, чтобы Иолай больше не страдал.
Геракл отвернулся и закусил губу. Лин Хо с трудом сдерживал рыдания, его голос дрожал.
- Иолай попросил меня передать тебе кое-что, если с ним что-нибудь случится.
- Он, - Геракл поднял голову. – Он знал, что умрет?
- Раньше я так не думал, но после столкновения с солдатами… Думаю, да, знал.
Лин Хо подошел к окну и уставился на полоску бледного неба.
- После того случая с тремя охранниками, он уснул. Я не стал его будить. Потом он почти не спал и не ел. А то, что съедал, не мог удержать в желудке. Вчера утром он позвал меня… Ему было так больно… Он попросил меня передать тебе его слова. "Ты не виноват в том, что случилось. Тебе обязательно надо бежать отсюда. Бежать, не оглядываясь". А еще он просил передать, что "будет очень тосковать без тебя, он гордится вашей дружбой и тем, что вы сражались спина к спине. И он обязательно будет ждать тебя на берегу Стикса, и надеяться, что ваша встреча произойдет не скоро"
Лин Хо повернулся к Гераклу.
- Спасибо, - тихо прошептал тот.
- Ты должен знать, Геракл, он делал это потому, что Максиус обещал сохранить тебе жизнь.
Сын Зевса молча кивнул.
- … я видел, как он умирает каждый день. Я понимал, что он чувствует. Я хотел оградить его от боли… я даже собирался сообщить ему, будто слышал о том, что ты мертв. Я знал, как много ты значишь для него и понимал, что он попытается отомстить за твою смерть и неминуемо погибнет. Но смерть освободила бы его, избавила от страданий. Мне не представился такой шанс. Прости…
- Ты не должен извиняться. Спасибо, что позаботился о нем вместо меня.
В наступившей тишине громко прозвучали шаги охранников в коридоре.
- Они идут за мной. Тебе надо спрятаться, - торопливо проговорил Лин Хо.
- Нет! Я не мог спасти Иолая, но ты больше не пойдешь к этому ублюдку, - Геракл поднялся. – Он заплатит за все свои злодеяния.
- Нет, - Лин Хо быстро встал между ним и дверью. – Ты останешься здесь. Сейчас ты не в состоянии драться со всеми охранниками сразу. Я ценю то, что ты готов ради меня сделать, но это может подождать. Я вернусь и вместе мы все решим, - Лин Хо улыбнулся впервые с начала разговора. – Теперь я понимаю, почему Иолай так тебя любил. Ты хороший человек, Геракл. А теперь спрячься!
Геракл послушно подошел к зарешеченному окну и встал за тяжелой бархатной шторой. Когда за Лин Хо закрылась дверь, сын Зевса вышел и тяжело опустился на кровать Иолая. Он был так утомлен, так измучен… Он хотел, чтобы все это наконец-то закончилось. Но перед этим он хотел еще хотя бы раз увидеть Иолая… и попросить у него прощения.
- АИД!
Пора воплотить в реальность его план. Он разберется с Максиусом, его женой и всеми их прихвостнями, а потом присоединится к Иолаю. Не зачем будет беспокоиться о том, как жить дальше. Он вообще не заслуживает того, чтобы жить.
Но сначала надо поговорить с Иолаем, вымолить у него прощения и сказать, что тому не придется долго ждать встречи.
- Аид! АИД!!! Аид, где ты? Мне нужно поговорить с тобой!

Внезапно все вокруг Геракла изменилась. Он больше не был в роскошно убранной комнате, вокруг полубога раскинулись бескрайние поля асфоделий. По синему небу плыли легкие белоснежные облачка, резко контрастируя с той тьмой, в которой он пребывал весь последний месяц.
Впереди сверкала прозрачная гладь озера.
На берегу, на большом плоском камне, сидел светловолосый человек в черных кожаных штанах и потрепанной фиолетовой безрукавке. Он не шевелился, уставившись на воду, погруженный в собственные мысли, и ветерок играл его золотистыми волосами. У Геракла перехватило горло: ему показалось, что за всю свою жизнь он не видел ничего более красивого.
Несколько минут полубог стоял молча, наблюдая за другом, и не решаясь к нему подойти. Его попеременно захлестывали то боль, то радость.
Внезапно белокурая голова резко повернулась, словно Иолай почувствовал, что за ним наблюдают. Синие глаза охотника вспыхнули искренней радостью. Он спрыгнул с камня и, широко улыбаясь, бросился к Гераклу.
- ГЕРК!
Иолай распахнул руки, намериваясь заключить друга в объятья, но Геракл шарахнулся в сторону.
- Не прикасайся ко мне, Иолай!
Охотник замер, словно наткнувшись на невидимую стену. Радость на его лице сменилась искренним недоумением, потом смущением, после щеки охотника залил густой румянец, и, наконец, он побелел, как полотно. Уронив руки и отведя глаза, Иолай отступил на шаг и тихо пробормотал.
- Прости… Я… я забыл… Я был так рад тебя видеть, что… я не подумал, что ты не захочешь, чтобы я к тебе прикасался… Я просто… Извини…
Геракл с трудом проглотил застрявший в горле ком и, обняв Иолая за плечи, привлек к себе.
- Боги… когда я перестану причинять тебе боль? Ты здесь ни при чем, это все я… я… Я не достоин твоей дружбы и твоей любви.
- О чем ты?
- Ты должен ненавидеть меня за то, что я позволил этому случиться.
- Герк, я никогда не смогу ненавидеть тебя.
Геракл повернул голову Иолая к себе и, заглянув в его глаза, не увидел там ни злобы, ни ненависти. Только любовь и бесконечную нежность.
- Я не заслуживаю такой преданности. Я не заслуживаю чтобы ради меня ты пережил ТАКОЕ. У меня просто нет слов, чтобы объяснить все, что я чувствую, Иолай. Ты…
Он замолчал и просто крепче прижал друга к своей груди. Иолай положил голову на его широкое плечо и замер, наслаждаясь этими ощущениями.
Они стояли так довольно долго, не решаясь разомкнуть объятья, но в конце концов оторвались друг от друга и, впервые за долгое время, улыбнулись.
Усевшись рядом на камне, друзья какое-то время молча смотрели на воду.
- Иолай, - наконец заговорил Геракл. – Я попросил Аида разрешить мне поговорить с тобой прежде чем я сделаю то, что собираюсь. Я должен заставить их заплатить за тот Тартар, через который ты прошел, а потом присоединюсь к тебе. Но я должен был…
- Стоп! Геракл, я слышал твои вопли. Я знаю, что ты во всем винишь себя. Но Я тебя не виню. И я не хочу, чтобы ты жертвовал собой из-за дурацких домыслов.
- Иолай…
- Нет, Герк! Ты вернешься туда, разберешься с Максиусом и будешь продолжать жить. На свете есть еще много людей, которые нуждаются в тебе. Ты не можешь все бросить.
- Сейчас для меня самое важное - заставить Максиуса
заплатить за свои злодеяния. Но я виновен не меньше его. Я подвел тебя.
- Когда это ты меня подвел?
- Я притащил тебя туда вопреки твоему желанию. И я пропустил мимо ушей твои предупреждения.
- Ты считаешь, что твоя полубожественная кровь оберегает тебя от обычных человеческих ошибок?
- Моя ошибка стоила жизни моему лучшему другу. Ты думаешь, что я смогу жить, зная, через что ты прошел из-за меня?
Иолай ласково взглянул на приятеля.
- Герк, не буду врать, каждое утро я просыпался с единственным желанием – умереть. Но каждый мой день в этом аду дарил день жизни тебе. Я жил, надеясь, что в конце концов ты придумаешь, как вырваться оттуда. И я… я без колебания прошел бы через это снова, если бы понадобилось.
Сын Зевса положил руку на плечо охотника.
- Максиус сказал мне, что ты жив и брошен в другую темницу. Он сказал: если я сбегу, то ты умрешь раньше, чем я до тебя доберусь. И я поверил. Если бы я только знал, что он готовит для тебя, он не вышел бы в тот день из моей камеры. И я клянусь, он заплатит мне за все своей жизнью.
- Мне все равно, он меня больше не волнует. Меня волнуешь ты.
- Иолай, ты всегда был моей путеводной звездой. Благодаря тебе я справлялся проблемами и с любым горем. Без тебя меня нет. Моя душа пуста, мое сердце мертво.
- Без тебя даже Елисейские поля будут для меня бездной Тартара. Но я хочу, чтобы поклялся, что будешь продолжать жить.
- Нет! Я не дам такой клятвы!
- Герк, пожалуйста…
- НЕТ!

Двое Богов наблюдали за этой сценой через небольшое окно в пространстве. Один – до пят закутанный в черный плащ, другой – в богатых, расшитых золотом одеждах.
- Я верну его Гераклу, если ты прикажешь, - сказал Аид.
- Нет.
- Хочешь сделать это сам?
- Нет. Парень мертв. Так все и останется, - Зевс отвернулся от окна. – Геракл должен понять, что не все в жизни можно изменить по его прихоти. И что я не всесилен.
- Но он не просил тебя о помощи!
- Зато тебя просил! – парировал Верховный Бог.
- Он просил свидания с Иолаем. Я видел, как давит на него груз вины, и чувствовал - он заслужил этот последний шанс. Кроме того, Иолай просил о том же. Он догадался, что задумал Геракл и хотел остановить его. Я решил, что Иолай единственный, кого послушается твой сын.
- Поэтому Иолай все еще здесь, а не на Елисейских полях?
- И поэтому тоже. Я подумал, возможно, ты захочешь послать его обратно.
- Нет.
- Разве ты не видишь - твой сын планирует прогулку в один конец, после того, как разберется с Максиусом!
- Это просто слова. Он так никогда не поступит.
- Ты уверен?
- Он знает свое предназначение.
- А ты, Зевс, не слишком хорошо знаешь своего сына.
Аид понимал, что ступает на очень скользкий путь, но был уверен, что Зевс действительно не до конца понимает насколько все серьезно.
- И что это означает? – Верховный Бог сурово сдвинул брови.
- Ты знаешь, что значит для него Иолай.
- Знаю. Я сам познакомил их.
- Помню. Гераклу сейчас очень тяжело. Если бы Иолай умер в сражении, или из-за несчастного случая, это было бы печально, но выносимо. Но умереть ВОТ ТАК... Геракл не переживет этого, неужели ты не понимаешь?
- Он справится… со временем.
- Нет, не думаю. Только Иолай мог удержать его от опрометчивого поступка, но смотри, и он терпит неудачу. Даже Геракл не в силах вынести такой груз вины и горя.
Зевс снова уставился в окно, наблюдая за "своими мальчиками".
- Я не имею права…
- У меня есть предложение…
- Говори.
- Верни их в то время, когда произошло столкновение Иолая с тремя охранниками. Пусть Лин Хо выполнит свою задумку. Пусть скажет Иолаю, что Геракл мертв. Если все случится так, как я думаю, результат будет совсем иным.
- И что это даст Гераклу?
- Если Иолай выживет, Геракл поймет, чем решения могут обернуться для его лучшего друга. И впредь будет думать. А если Иолай погибнет, пытаясь отомстить за смерть напарника, по крайней мере, он умрет сражаясь. Это будет тяжело для Геракла, но он смирится с такой потерей.
Аид замолчал, глядя как жарко спорят "в окне" два друга.
Зевс тоже молчал, понимая, что его брат прав. Ему тяжело было принять решение. Многие Боги будут недовольны его вмешательством, но он все-таки Верховный Бог! А какой смысл быть Верховным Богом и не иметь возможности немного изменить правила!
Размышления Зевса прервал громовой голос Геракла.
- Аид! Я готов вернуться.
- Герк! Пожалуйста! – Иолай схватил друга за руку. – Не надо! Не делай этого!
- Мы скоро увидимся, Иолай, - Геракл печально улыбнулся. – АИД!
- Да будет так! – тихо, но твердо сказал Зевс и взмахнул рукой.
Все заволокло облаками и время стремительно покатилось назад.

Глубокая яма ощетинилась десятками металлических игл. Копья упирались ему в спину. Мечи рвали его кожу, и фиолетовый жилет насквозь пропитался кровью. Пусть… лучше кровь, чем слезы. Он не позволит им течь. Разве что, когда будет оплакивать погибшего друга…
Внезапно к горлу прижалось лезвие кинжала, заставляя его поднять голову.
В глаза ударило слепящее солнце…