Лит
Ветви хлестко били по обнаженной груди охотника. Громкое хлопанье совиных крыльев указывало направление в ночном лесу. "Вечно мне не сидится" - тоскливо размышлял на ходу Иолай, спотыкаясь об очередной корень "обязательно нужно доказать, кто здесь самый великий охотник.
И броситься за этой проклятой птицей в самую гущу леса. Нет бы,
сидеть с Герком у костра, кушать сочную крольчатину, а над головой - звездное небо."
В это самое время, Геракл, хмуро жевавший надоевшее до слез, до дрожи, кроличье мясо, поежился под очередным порывом ледяного ветра.
Сиявшие над головой звезды издевательски переливались - по всем
признакам еще до конца ночи следовало ожидать грозу.
"Зачем мне все это?" задавался вопросом понурый полубог "Ночные посиделки на сквозняке, ледяные подстилки из пожухших листьев, вечные переживания за Иолая. И ведь звал, звал меня Гефест навестить его сегодня в храме, забыться, покуролесить, попировать".
"И дернул же меня Дахак закатить это пиршество! И позвать на него Пана криворогого с его якобы чувством юмора!" - шипя неразборчивые ругательства, маленькая сова прибавила ходу.

 
Тигра
Иолай, Геракл, Габи и Зена шли по ночному лесу.
Вдруг впереди, в черноте дупла, засветились чьи-то глаза.
- "Уж не сова ли?" - подумал Геракл.
- "Сам ты сова!" - обиженно подумал Дахак.
- Там, наверное, дикообразик, он замерзнет, надо его спасти! - заверещала Габи и полезла в дупло.
Спустя некоторое время она вернулась из дупла странно притихшей.
- Сколько раз я говорила тебе не лазать по незнакомым дуплам! - заорала Зена
и могучей рукой метнула шакрам.
В дупле послышались тихий писк, шуршание, потом все стихло.
Иолай, насвистывая, прошел мимо дупла - поглощенный мыслями о Ниобе (Лидии,
Дирсии, девственной весталке Лее, Небьюле - лишнее вычеркнуть, недостающее
вписать), он не обращал внимания на выходки своих друзей.
Дахак, с самого начала нацелившийся именно на Иолая, скрежеща зубами, дал ему пройти мимо.
После броска зениного шакрама Дахаку вместо сердца воина позарез требовалась
другая часть тела, именно воина, а не воительницы, но он был уверен - эту часть он не сможет отобрать у Иолая даже с помощью всех темных сил.
Забившись глубоко в дупло, Дахак тихо скулил, и на его стоны отзывались злорадным уханьем окрестные совы.
Правда, после визита в дупло Габи у него появилась Надежда...

M.W
- Можно спросить?
- Валяй.
- Если бы мои сестры играли честно, кого бы ты выбрал?
- Хм… - Иолай перекатился на бок и прищурился на огонь. – Ну… Дита, конечно, прелесть… Хотя, должен признаться, Герк, у тебя симпатичные сестренки. Я хотел бы познакомиться с ними поближе. У Артемиды потрясающие формы. И Афина, когда забывает, что она занудная всезнайка, очень симпатичная.
- Так кто из них?
- А выбирать обязательно?
- Обязательно.
- Ну тогда… А… Афр… Ой! - упавшая с ветки шишка пребольно щелкнула Иолая по макушке. Иолай взглянул вверх - …Афина.
- Ты уверен?
- Да!

Ksani

- Иолай, ты можешь объяснить мне, зачем тебе понадобилась эта несчастная птица?
- Отпусти ее сейчас же!
- Нет, нет, нет. Я хочу посмотреть, правда ли у нее голова поворачивается лицом к спине?
- У нее не лицо, Иолай. В конце концов, это же птица.
- Ладно. Тогда мордой к спине и видит все, что делается сзади.
- Иолай, это не животное. У нее не морда. Это птица.
- Отлично. Хорошо. Тогда что у нее вот здесь, спереди?
- Глаза. Большие, надо сказать. Очень.
- Ага. Да, ты прав, Геракл. Молодец! А еще?
- Клюв.
- Прекрасно. А еще?
- Перья, Иолай. И что?
- И как все это вместе называется? Если это не лицо, потому что она не человек, и не морда, если она не животное. А раз она птица, то что здесь у нее спереди? А?
Геракл остановился. Посмотрел с сомнением на сову, которую Иолай уже небрежно запихнул под руку. Потом взялся за кончик носа и задумался.
Сова дергала когтистыми лапами и издавала противные звуки. Но Иолай увлекся, и про сову уже забыл.
- Голова! – выкрутился Геракл.
- Эй, это нечестно. Голова у нее везде, где… ну… где ей и полагается быть. А там где клюв и глаза, там-то у нее что?
- Не знаю, признался Геракл. – Давай спросим у Афины.
- Брось, Геракл. Спорим, она тоже не знает!
- Иолай!
- Она не знает!
- Хорошо, но если она знает, ты целую неделю будешь платить за еду и ночлег! Мне дорого обходятся твои погромы!
- На себя посмотри!.. Ладно, а если Афина не знает?
- Тогда пусть она обеспечивает нас в Афинах жильем и кормежкой целую неделю.
- Здорово! Так пошли искать Афину?
- Только сперва отпусти птицу, ты ее задушишь.
- А? Верно. Ладно.
Взъерошенная, выпучившая и без того огромные глаза, птица с воплем выцарапалась из рук Иолая, и грузно полетела прочь, тяжело хлопая изрядно помятыми крыльями.
- Шиш вам! – злобно думала сова, лавируя между деревьев. – Это же надо, один раз решила полетать, размяться! Теперь я знаю, почему их так Арес не любит!
Сова так задумалась, что когда она увидела перед собой дерево, то все что она успела:
- Эк…- лязгнуть клювом, воткнувшимся в мягкую кору.
- А фиг вы меня найдете! А фиг вам халява в Афинах. И не важно, что там у меня – морда или лицо! Или голова? Лицо? Морда? Или лицо? Или все-таки морда? Может, папа знает?... И чего они прицепились?
Когда сова рухнула в траву под деревом, она задумчиво почесала лапой клюв и печально спросила саму себя.
- Нет, а правда? Что? Что, а? – и понуро поковыляла прочь…