«Ничего подобного», - города вспыхивают в ответ разноцветными лампочками витрин магазинов, окнами отелей и уличными фонарями.

Насытившись за день экскурсиями и прогулками, туристы лениво потянулись в гостеприимные объятия маленьких кафе и ресторанчиков, которых всегда в избытке в курортных городах. Получив дозу впечатлений от созерцания останков старины, люди стремились к цивилизации, уюту и теплу, к прохладительным напиткам и трудолюбивым кондиционерам и вентиляторам.

Вечер начал вступать в свои права, обнимая всех и вся мягкими прохладными руками морского ветерка.

Развалины древних храмов и замков, уставшие от потока любопытных людей, облегченно вздохнув, погрузились в сны и воспоминания о былом величии и гордой красоте.

И на фоне розоватого закатного неба на большом валуне сидит одинокая фигура юноши. Юноша не похож на запоздалого туриста, любителя древности. Да туристы и не заходят сюда. Небольшая поляна с возвышающимися на ней каменными плитами похожа на маленькое кладбище…

Юноша продолжает задумчиво сидеть, уперев локти в колени и положив подбородок на сжатые кулаки. Его не беспокоит подступающий вечер, тишина и одиночество. Его глаза устремлены куда-то вдаль… Дальше линии горизонта… И легкая тень грусти раз за разом ложится на молодые черты.

Озорной ветерок играет с вьющимися волосами, гладит нежную, гладкую кожу лица, пытается заглянуть в глаза и в испуге замирает, осторожно пятясь назад и пытаясь укрыться под плащом южного вечера. Странные у юноши глаза. Старые… В его возрасте не должно быть таких… Не всякий старец, проживший столетие, имеет такие… Старые глаза на юном лице… Страшное, пугающее сочетание…

Вечер…

Тишина…

Одиночество?

- Хайре, друзья, - тихий голос обращается в никуда.

Деревья недоуменно шелестят кронами: - К кому ты обращаешься? Тут же никого, кроме нас и звезд, нет.

Но юноша не обращает внимания на любопытный шепот зеленых великанов. Его взгляд устремлен на несколько надгробных камней… Старых… наверное, таких же старых, как и его глаза. Нет, не настолько…

- Я вернулся, как и обещал год назад, - юноша все смотрит на камни, и кажется, что рядом с каждым из них появляется прозрачная человеческая фигура. Мужчины и женщины… Шесть мужчин и две женщины…

Каждый год, в день летнего солнцестояния, юноша приходит сюда, на старые, никому, кроме него, не известные могилы. Просто сидит и вспоминает…

«… Никогда не забуду тот год. Страшный год, который унес вас всех, одного за другим. Вы даже не знали, что я видел все это, переживал каждую смерть вместе с вами… О, Тартар, как страшно и несправедливо – быть бессмертным и бессильным…Быть не в силах остановить неизбежное… Как будто Мойры вдруг сговорились с какими-то темными и страшными силами, переписав судьбу каждого из вас. Или начали аккуратно и неумолимо часто перерезать линии ваших жизней…

Первой ушла ты, Зена… Никогда не забуду, как кричал тогда Арес, как пытался вернуть тебя… Ты знаешь, прошли века, и люди насочиняли о вас много чего… Бред… Будто бы ты убила богов, будто бы Арес много лет хранил ваши с Габриель тела в ледяной пещере…Люди много чего выдумали, но правды они не знают. Они даже не верят, что вы жили… Вера…

Люди перестали верить в вас… в нас… у них теперь другие боги… А мы, олимпийцы, ушли в легенды. Нас, лишенных теперь сил, бессильных и бессмертных богов вспоминают только в сказках…

И началось это, мне кажется, именно в тот злополучный год. Видеть, как смерть уносит вас и быть не в силах помочь…

Я помню, как Габриель привезла из Китая твое тело… Она сильная девушка, она выдержала это. На твоем погребении она даже не плакала. Проклятье, боль потери высушила ее слезы. Я помню, как в бессильном отчаянии сжимались кулаки Геракла и Иолая. Помню потерянный взгляд Автолика. Он смотрел и не верил… Не хотел верить, что сильнейшей женщины-воительницы, королевы воинов больше нет среди живых…И невольно катились слезы по щекам нескладного молодого воина в дурацком шлеме… Знаешь, я часто втихаря подсмеивался над Джоксером, но в тот день мне было не до смеха…

Никто из них не знал, как в своем храме Арес кричал в отчаянии, позволяя в крике выплеснуться своей боли и любви. Он крушил все вокруг себя, как будто это могло помочь ему вернуть тебя. Клянусь, впервые в жизни я испугался за него. Испугался за его рассудок. Смешно… Бояться за рассудок Бога… Смешно, Зена… До слез… так что кричать хочется…

Скажи, Зена, ты верила? Верила, что он тебя любит? Я - нет. Раньше не верил. До того дня не верил. А потом поверил, но было уже поздно. Тебя больше не было…

Я заглянул тогда к Мнемозине, я попросил ее показать мне, что же случилось в Китае. Она показала мне. Я увидел все глазами Габриель, почувствовал ее боль, ее отчаяние и гнев…»

Юноша встает и подходит к одному из могильных плит. На передней ее части намертво приварен металлический круг… Шакрам… Юноша задумчиво провел по нему ладонью

Прошло столько веков, а поверхность металла не тронула ржавчина и она нисколько не потускнела. Юноша грустно улыбнулся, вспоминая, как Арес вымещал на этой плите свою боль, как огонь, вырвавшийся из его пальцев, навсегда приварил металл к камню…

«… а через два месяца здесь снова собрались те же люди… Только Габриель не было. Вернее, она была. Почти. Это ее теперь хоронили. Странно… королева амазонок погибла более чем нелепо…

Габи, помнишь, как это случилось? Прорвало плотину на реке, и грязные потоки воды понеслись на маленькую деревушку. Твои собственные душевные раны еще не зажили, а ты уже снова помогала нуждающимся в помощи. Помнишь? Взобравшись на дерево, ты пыталась вытащить из реки незадачливого мальчишку, невесть как попавшего в бурный поток. Тебе это удалось, ты выловила его, подтянула и подтолкнула ползти впереди себя. Кто же знал, что ветка не сможет выдержать тяжесть двух тел. Она обломилась в тот момент, когда мальчишка перебрался уже на ствол и осторожно сползал вниз…

Через два дня рыбаки выловили твое тело недалеко от несчастной деревушки. У Джоксера даже не хватило сил на крик. Он просто упал на колени и все пытался заставить тебя дышать. Он никак не хотел признать, что уже поздно… Нелепая случайность… Тогда они все еще так думали. Но в глазах Иолая уже вспыхивал и гас отчаянный огонек. Охотник почему-то не верил в случайности и совпадения… Геракл тогда просто молча, одни ударом вбил в рыхлую землю твоей свежей могилы надгробный камень… Как ни странно, незримый для смертных, Арес тоже был там. О чем он думал тогда я не знаю. И я не знаю, о чем думал Автолик, нервно крутя в пальцах маленькую отмычку.

… и уже никто не узнает, о чем он думал. Потому что следующим был он. Снова… ровно через два месяца…»

Юноша осторожно кладет к подножью еще одной могильной плиты моток тонкой веревки с «кошкой» на конце. Помедлив какой-то миг, он опускается на корточки перед плитой.

"Твоя смерть была еще более нелепой, король воров…Какой-то громила просто всадил тебе в спину кинжал в таверне. Просто так… Он даже не знал тебя, не испытывал ненависти, не хотел за что-то отомстить… Просто ты ему не понравился.

Геракл и Иолай похоронили тебя рядом с девчонками. Они все пытались осознать, что еще одного их друга не стало… Да, не смейся, Автолик… Несмотря на все разногласия и пререкания, на ваше вечное соперничество с Иолаем, они все равно считали тебя своим другом. И поэтому снова в бессильном отчаянии сжались кулаки Геракла. Он все никак не мог простить себе. Знаешь, он всегда винил себя, если с кем-то из его близких или знакомых произошло несчастье. Ему почему-то казалось, что он должен всем помогать, всех спасать.

И хмуро стояли бок о бок Иолай и Ясон. Старый аргонавт тоже в этот раз пришел, хотя практически и не знал тебя. А растерянный взгляд Джоксера… этот парень был просто убит происходящим.

В тот день Геракл и Иолай впервые заговорили об этих «нелепых случайностях». Иолай кричал, что он не верит в три случайные  смерти за шесть месяцев. Геракл все пытался успокоить друга… Но ты же знаешь, Автолик, разве можно успокоить ураган, шквал, бурю на море…Он просто ушел, хлопнув дверью…

Первые сомнения, посеянные Иолаем в душе Геракла, подтвердились ровно через два месяца, когда при пожаре в собственном доме погиб Ясон. Упавшая балка ударила бывшего короля Коринфа по голове, лишив его сознания. Бывший аргонавт просто задохнулся от дыма.

Геракл и Иолай пришли навестить Ясона только через день. И на месте дома Алкмены их встретили лишь обуглившиеся останки счастливого брака матери Геракла и бывшего коринфского короля. Среди полусгоревших бревен (вечерний ливень не дал пожару сожрать деревянный дом до основания) Геракл нашел тело друга, и крик бессильной ярости вознесся к небесам.

В полном молчании Геракл и Иолай похоронили Ясона рядом с остальными. Ификл, узнав о случившемся, бросил все дела и через день был уже на месте. Он тоже никак не мог поверить в случившееся.

Вечером все трое напились. Началось все с обычного поминовения, но дальше вино полилось рекой. Три брата просто заливали боль потерь и отчаяние. И снова родился тот разговор о «случайностях», и снова Иолай кричал, что не верит в них, не верит в совпадения, не верит в то, что произошло. И Геракл уже соглашался с ним. Завидное постоянство получалось: раз в два месяца погибал кто-то из их друзей, из тех, кто боролся за счастье людей, за свет, за добро, за справедливость…»

Прервав свой мысленный монолог, юноша глубоко вздыхает и смотрит на розовую полосу горизонта. Солнце уже почти село и бархатный полог вечера уже почти совсем опустился на холмы.

Опустив голову, юноша возвращается к своей импровизированной каменной скамье. В каждом его жесте сквозит какая-то старческая усталость, которая совершенно не вяжется с молодой, красивой, атлетически сложенной фигурой. Деревья и звезды молча смотрят на странного одиночку: «Почему ты здесь? Почему один? Почему не хочешь вернуться к себе подобным?» Но юноша не слышит их немых вопросов. Или слышит… и отвечать не хочет… Потому что ответы ничего не значат, потому что эти деревья слишком молоды, а звезды слишком далеки, чтобы понять…

«Следующие два месяца Геракл и Иолай были предельно внимательны. Они не знали, чего еще ждать от коварной судьбы… Геракл втайне от Иолая старался лишний раз не подвергать опасности жизнь друга… С «везением» Иолая он вполне мог бы оказаться следующим. И следующий был…

… но это был не Иолай. В Коринфе внезапно объявились какие-то фанатики, одержимые идеей всеобщего равенства. В жертву ей они приносили всех несогласных. И жертвами этих двух месяцев стали Ификл и Джоксер.

Знаете, ребята, я никогда не думал, что когда-нибудь можно будет произнести эти два имени в паре. Но если при жизни судьба почти никогда не сводила вас вместе, короля Коринфа и молодого воина, хотевшего стать героем, то смерть объединила вас навсегда…

Ификл, ты так и не привык до конца быть королем. На прогулки или охоту ты не брал с собой охраны. Наверное, это было твоей ошибкой… Эти борцы за равенство захотели и в Коринфе посеять зерно своей «гениальной» идеи и начать они решили с самого, на их взгляд, простого. Они решили убрать короля, главное препятствие в достижении равенства. Только вот благородство их идей сильно подпортили их грязные методы. Она напали на тебя, Ификл. Ты помнишь это? Конечно ты помнишь… Той драки нельзя забыть… Ты защищался как настоящий герой, достойный брат Геракла… только вот ты не был Гераклом, а их было слишком много…

На свою беду мимо как раз проходил Джоксер… Бедняга, ты так хотел стать героем и вот случай представился тебе. Ты и сам не понял, что это была возможность прославиться. Но твое сердце подсказало тебе, что человеку, отбивающемуся от десятка воинов нужна твоя помощь…

Вы стояли спина к спине, как Геракл и Иолай… жаль только, что немного удачи вам не хватило… Джоксер, ты не был очень уж умелым воином, но ты сражался достойно… и все же… все же…

Ификл отвлекся лишь на миг, услышав за спиной тихий стон Джоксера, пропустившего смертельный удар мечом, и тут же еще один неумолимый клинок до половины погрузился в живот Короля Коринфа… теперь уже бывшего короля…

Ту шайку так и не нашли…Люди не любят фанатиков, им пришлось убраться из Коринфа, оставив людям на память о своем пребывании тела короля и неизвестного молодого воина в смешном шлеме… Многие потом говорили, что ты был героем, Джоксер, но кто знал, каким ты был на самом деле. За свою мечту ты заплатил собственной жизнью… Скажи Джоксер, а если бы ты знал тогда, как закончится эта схватка? Если бы тебе сказали, что за геройство надо платить своей жизнью? Что бы ты тогда делал? Почему-то мне кажется, что все равно ты бы пошел. При жизни над тобой все смеялись…После твоей смерти тебя назвали героем…

Весь Коринф оплакивал своего короля… Когда Геракл получил известие о твоей смерти, Ификл, и примчался в Коринф, Иолаю еле удалось удержать друга, чтобы он не поубивал всех твоих советников и охранников. Геракл кричал, что это они виноваты в твоей смерти, что они не должны были ни на минуту оставлять тебя  одного… И лишь один Иолай понимал, что Геракл кричал эти слова себе. Это себя силач винил в твоей смерти…

Твоя смерть просто подкосила Геракла. Иолай прикладывал все силы, чтобы поддержать друга, но он и сам держался из последних сил…Порой мне начинало казаться, что у Геракла просто паранойя. Он как сумасшедший старался оградить Иолай от малейшей опасности, вернее от всего, что на его взгляд могло стать опасным…Он как будто хотел перехитрить судьбу…»

Юноша сидит практически неподвижно, лишь кончик странного жезла в его опущенной руке чертит на прогретой за день земле непонятные знаки… стирает их и чертит новые… Наконец, юноша поднимает глаза на самую большую могильную плиту. Ее мог установить лишь человек с чудовищной силой…>

«… вы остались вдвоем против неумолимой судьбы, брат. Кто же был из вас сильнее, кто был более готов к ее следующему удару? Через два месяца…Тот обвал случился совершенно неожиданно. Прочные, надежно сбитые балки шахты вдруг не выдержали и на рабочих посыпались камни… Нужно было дать им немного времени, чтобы выбраться. Нужна была дополнительная опора… Кто еще мог помочь им? Только ты, Геракл… И судьба решила зло посмеяться над тобой, показать, кто из вас двоих сильнее… Ты постоянно спорил с ней, шел ей наперекор, даже пару раз обманывал ее… Судьба не прощает этого…

Через несколько дней усилиями всей деревни все же удалось разобрать обвалившиеся камни… И люди в ужасе отпрянули, когда упавший на колени Иолай закричал от боли и безысходности, прижимая к груди твое искалеченное тело. Охотник был похож на сумасшедшего, он звал тебя, просил не оставлять его, обещал спуститься за тобой даже в Тартар, но это уже было бесполезно… Какой-то человек осмелился приблизиться к нему и даже коснуться его плеча, пытаясь хоть немного успокоить и выразить сочувствие… И поспешно отскочил в сторону, натолкнувшись на безумный взгляд резко обернувшегося охотника… Такой взгляд бывает у тигрицы, когда ей кажется, что кто-то хочет украсть ее детенышей…

Геракл… да, брат, ты жил как герой и погиб как герой… Только разве это может утешить?

Ты не знаешь, что на Олимпе Афродита, забыв обо всех приличиях и своем имидже, кричала на отца, требуя вернуть тебе жизнь. Ей вторили Гефест и Афина… и… и я…Но Зевс ничего не мог сделать. И он сказал нам об этом. Наверное, впервые за свою долгую жизнь отец признался в собственном бессилии. Те силы, которые устроили все это, были гораздо могущественнее его, хоть на тот момент это и казалось нам невозможным. Мы не понимали тогда, о чем он говорит – он же царь богов, он может все…Наверное, в тот момент мы были похожи на обыкновенных смертных детей, которые уверены, что их папа самый сильный и умный… А судьба тихо посмеивалась из-за угла и готовила свою последнюю подлость…»

Юноша встает и отшвыривает свой странный жезл в сторону. На секунду изумленные деревья слышат возмущенное шипение змей. Откуда? В этих краях не водятся змеи. С тех пор, как цивилизация коснулась самых девственных и старых уголков Греции, с тех пор, как люди обустроили все по своему желанию… И шипение умолкает так же внезапно, как и послышалось… А может его и вовсе не было? Деревья недоуменно качают зелеными кронами…

Звезды все ярче проявляются на вечернем небе, мечтая, чтобы солнце побыстрее отправилось отдыхать до следующего утра… Она с любопытством смотрят на одинокого человека в окружении могильных плит… «Возвращайся к живым», - безмолвно советуют они.

Но юноше нет дела до удивленных деревьев, ему нет дела до советов легкомысленных звезд… Он подходит к последней плите… Так же как на первой навсегда прикреплено странное оружие, похожее на металлический круг, на этой плите можно увидеть не менее странную фигурку… Она похожа на амулет…

«…последний свой удар нетерпеливая судьба нанесла быстрее… Она не захотела ждать положенные два месяца. Или может быть она поняла, что нет смысла ждать? Живой мертвец не может ходить по земле… Ведь ты умер гораздо раньше, Иолай… Раньше, чем ты погиб в том сражении под маленькой деревушкой близ Аттики, когда ты практически один удерживал отряд налетчиков. Дураки, те парни не понимали, что борятся с мертвецом. Вернее, они понимали… перед самой своей смертью… когда заглядывали в твои глаза и видели там лишь ледяную синюю пустоту… Ты больше не хотел жить, потеряв Геракла ты все ждал смерти. Думаешь, этого не было видно? И наверное именно это желание придало тебе просто нечеловеческих сил.

Я тоже там был, но пресловутые правила не позволяли мне вмешиваться… Когда прибыл вспомогательный отряд из Аттики, а тебе уже не было практически живого места, но ты все же сумел удержать натиск, сумел дождаться подмоги и только потом упал… чтобы уже не подняться…

Твоего тела после сражения не нашли… Да и не могли найти. Мы с Афродитой забрали его и сами похоронили рядом с остальными. Я видел тогда, что Дита готова пойти на все, только бы вернуться тебя… но правила останавливали ее.

Правила, правила… Правила!!! В Тартар эти правила!!! Из-за них мы не смогли остановить этот кошмар, не смогли уберечь вас всех. Видите ли мы не должны были вмешиваться… И что теперь?

Эпоха героев кончилась с вашим уходом. Люди стали меняться… далеко не в лучшую сторону… Забавно… я никогда раньше не верил, что несколько человек могу изменить мир к лучшему… А теперь вот получается, что отсутствие этих нескольких героев может очень сильно изменить все.

Люди перестали верить в нас. У них теперь другие боги, а мы перекочевали в легенды… Но боги без поклонений теряют силы… Мы теперь никто… Миф… легенда… бессильные и бессмертные… мы есть и нас нет…

А вы… Вас теперь тоже почти нет. Вы тоже остались только в мифах и легендах… но легенды чаще лгут, люди не знают правды и не верят в вас и в ваши деяния…

Вы бы ужаснулись, увидев мир сегодня. Геракл, ты всегда считал, что богам нет дела до людей, до их бед и их проблем… Люди сами источники своих бед. Потеряв богов, они нашли себе новых богов… потеряв героев…они не обрели ничего взамен. И лишь мальчишки иногда сейчас играют в героев, а взрослея забывают об этом…

Знаете, больше всего мне сейчас хочется вернуть вас. Чтобы люди увидели, что герои есть. Или сейчас вам уже не место в этом мире? И нам уже не место в этом мире…

До свидания, друзья. До следующего года. До следующего дня летнего солнцестояния… Я обязательно приду… И мы снова поговорим… А что еще остается делать теням прошлого?»

Юноша смотрит на уже потемневшее небо. На темные деревья. Они спят? Или прислушиваются к его мыслям? Да в принципе это неважно. Хотят - пусть подслушивают. Им здесь тоже одиноко и скучно…

Устало и медленно юноша поднимается со своей каменной «скамьи» и поднимает отброшенный жезл. Он частица его, частица прошлой жизни, так же как и его хозяин… И деревья удивленно шелестят легким ветерком, когда из ниоткуда перед юношей появляются настоящие греческие сандалии, на задниках которых трепещут легкие крылышки. Сандалии сами одеваются на ноги юноши со старыми глазами

Последний раз обернувшись на шесть молчаливых могильных плит, юноша молчит, о чем-то задумавшись и медленно растворяется в воздухе…