"Он убил их любовью, - объяснил Джон. – Их любовью друг к другу"

Геракл с трудом стряхнул с себя сонную одурь. Ему снова снились кошмары, и ему стоило большого труда убедить себя: это всего лишь сон. Комнату заливал солнечный свет. Геракл рывком сел в кровати и развернулся к постели Иолая.
- С пробуждением, - тихо поприветствовала его Фелисита. – Как себя чувствуешь?
- Лучше, сон – хорошее лекарство. Иолай выглядит намного лучше, правда? Он уже не такой бледный…, - Геракл внимательно изучал лицо друга.
Дыхание охотника было ровным, а его щеки действительно слегка порозовели.
- Да, ему лучше. Есть хочешь? – Фелисита лукаво улыбнулась.
- Очень! Я голодный, словно не ел целую неделю! У тебя не осталось немного того замечательного супа?
- Нет, но у меня есть только что приготовленное мясо. И, между прочим, прошла не неделя, а всего три дня.
- ТРИ?! – Геракл взглянул на себя и покраснел.
Он был раздет и, судя по всему, вымыт. Раны были тщательно перевязаны чистой тканью, и белье на постели тоже было чистым.
Скорее всего, за эту заботу он должен благодарить Фелиситу. Похоже, она ухаживала за ним, как за ребенком.
Взглянув на чистую кожу и сияющие волосы Иолая, сын Зевса понял, что она позаботилась и об его друге.
- Фелиста, тебе нужно было разбудить меня. Возиться с нами обоими довольно тяжело, особенно для женщины.
- Ерунда. Тебе нужно было поспать, - она достала его выстиранную одежду и положила на стул возле кровати. – Я принесу мясо.
Когда за ней закрылась дверь. Геракл выбрался из кровати и торопливо оделся. Долгий сон и полубожественная кровь сделали свое дело: в голове прояснилось, мышцы налились прежней силой. Размотав повязки, он обнаружил, что даже самые страшные из его ран почти зажили.
Сын Зевса присел на край постели Иолая и откинул непослушный завиток со лба друга. Если бы он только мог передать партнеру часть своей божественной крови. Это помогло бы Иолаю быстрее поправиться. Геракл знал, что пройдет несколько недель, прежде чем Иолай восстановит силы. А что касается его сердца… Геракл с радостью бы отдал всю свою кровь, до последней капли, если бы это помогло избавить друга от сердечной боли.
Тихо отворилась дверь, и в комнату вошла Фелисита, держа в руках тяжелый поднос с едой.
- Он просыпался хоть на минуту? – спросил Геракл, не отрывая взгляда от лица охотника и кладя руку ему на грудь, чтобы чувствовать биение сердца.
- Несколько раз. Достаточно, что бы я могла покормить его. В первый раз, когда он не увидел тебя рядом, он очень встревожился. Мне пришлось приподнять его, чтобы он мог тебя увидеть. Тогда он успокоился и снова уснул. Каждый раз, просыпаясь, он первым делом проверял, здесь ли ты.
- Как обычно… Он всегда думает прежде всего обо мне…, - Геракл, казалось, разговаривал сам с собой. – И всегда доверяет мне… Как он сможет довериться мне после всего, во что я его втянул? Но сможет. И это убивает меня, страшит больше всего на свете.
- Он спрашивал о Лин Хо и был огорчен, что тот ушел.
- Мне тоже жаль, что он не остался. Удивительно, как два человека, один из которых женщина, смогли искалечить так много судеб.
Фелисита молча кивнула, думая о своей жизни, о Гладии и о своем сыне.
- Ладно, Геракл. Тебе надо поесть…
Пока Геракл расправлялся с мясом, она сидела возле постели Иолая, нежно поглаживая его руку.

Всю следующую неделю Геракл и Фелисита наблюдали за тем, как Иолай возвращается к жизни. Шаг за шагом, очень и очень медленно, но охотник выздоравливал.
Фелисита заставляла Геракла рассказывать о прошлых приключениях, отвлекая от мрачных мыслей.
Геракл был неплохим рассказчиком, но, конечно, не мог сравниться с Иолаем. С болью в сердце он вспоминал, как сидя в таверне, он не раз наслаждался увлекательнейшими рассказами, в которые, заливающийся смехом Иолай умудрялся превращать их похождения.
Геракл рассказывал много историй о тех временах, когда друзья учились в Академии Хирона. Фелисита смеялась над их проказами, иногда ее смех заставлял улыбаться и самого полубога. Иногда к ним присоединялся и Иолай, которых все еще не мог разговаривать из-за раны на горле, и поэтому только качал головой и закатывал глаза, слыша чересчур незамысловатое повествование Геракла, заставляя того смеяться тихим, чуть неровным смехом...
Однажды, закончив перевязывать раны Иолая, Геракл увидел, что запас лекарств подошел к концу. Фелисита была занята на кухне, и сын Зевса решил, что пора испытать собственные силы. С того момента, как Лин Хо привел его сюда, он не покидал комнату. Узнав у Фелиситы, где находилась каморка целителя, он направился туда.
Шагая по длинному коридору, сын Зевса с удовлетворением ощущал, как исчезает скованность в мышцах, и тело снова становится послушным.
Как же хорошо снова двигаться, чувствовать, как кровь бежит по венам, а воздух наполняет легкие.
Внезапно, проходя мимо одной из дверей, полубог остановился.
Он сразу же ощутил, неприятное покалывание, словно волосы у него на затылке встали дыбом. Тихий шепчущий звук возник ни откуда и окружил его, зазвенев в ушах.
- Иолай?
Геракл знал, что это не может быть голосом его друга, потому что он только что оставил его спящим в комнате, далеко отсюда.
Но звук раздался снова… шепчущий крик, наполненный… чем?… болью… паникой…ужасом. Геракл зажег факел, открыл дверь и шагнул через порог.
За первой дверью оказалась еще одна, массивные створки которой были чуть приоткрыты. Сын Зевса заколебался на мгновение, а потом шагнул внутрь, полный мрачных предчувствий.
Ощущение присутствия Иолая было столь сильным, что он почти мог видеть тень своего друга. Неясную, мерцающую фигуру…
Геракл поднял факел вверх и тотчас увидел сотни факелов, отразившись от зеркального потолка. Комнату залил свет. Геракл зажег развешанные на стенах светильники и воткнул свой факел в железный канделябр, висевший на стене. Оглядевшись, полубог остолбенел. Зеркала… повсюду были зеркала…
Помещение было роскошным. Огромные бесценные гобелены украшали стены, под ногами полубога лежал толстый ковер с длинным мягким ворсом, который полностью заглушал его шаги. В углу стояла огромная ванна из драгоценных пород дерева, на полке рядом с ней выстроилась целая армия пузатых пузырьков и флаконов. Бортик ванны украшали толстые ароматные свечи, а в воде плавали лепестки роз.
В центре комнаты, на небольшом возвышении, находилась невероятных размеров кровать, застеленная изумительным шелковым покрывалом. Казалось, что обитатель этой комнаты только что вышел отсюда. Геракла неожиданно затошнило. Он сделал еще шаг, и тут наступил на что-то мягкое. Нагнувшись, Зевс разворошил большую разноцветную кучу. Одежда… Туники, рубашки, штаны, пояса, сандалии…
Все порвано в клочья и брошено на пол.
Краем глаза Геракл уловил слабый блеск, поднялся и подошел поближе. На спинке стула, обитого мягкой плюшевой тканью висел очень знакомый предмет. Зеленый нефрит на потертом кожаном шнурке.
Геракл взял амулет дрожащей рукой и стиснул холодный камень в своей ладони. Спустя мгновение, он убрал его в свой поясной кошелек, и присел, чтобы собрать разбросанную одежду. Геракл еще никогда не видел такой мягкой и тонкой ткани. Белоснежная безрукавка, прошитая золотыми нитями, и свободные шелковые штаны на широком поясе и с разрезами по бокам. Он на мгновение закрыл глаза, а когда снова открыл их, увидел, что все еще держит в руках эти вещи. Вещи, призванные скорее открывать, чем прятать.
Блики, играющие на золотых нитях, воскресили в его памяти слова Лин Хо:
- Он называл его "Золотое сокровище".
Тонкая ткань была разорвана.
Иолай.
Иолай сорвал с себя эту "одежду" и перерыл комнату в поисках своей собственной.
Геракл стоял, сжимая в руках нежнейшую ткань, не в силах отвести взгляд от огромной кровати. Повинуясь безотчетному порыву, он шагнул вперед и поднял атласные оковы, свисающие со спинки. Атлас оказался странно тяжелым. Через мгновение он понял, что это стальная цепь, убранная в атласный чехол.
Оковы выпали из его разжавшихся пальцев, глухо звякнув о толстый ковер.
У изголовья кровати стоял длинный узкий стол, уставленный флаконами и ароматными свечами. Взяв один флакон, Геракл опустил в него пальцы и обнаружил жирный, приятно пахнущий бальзам.
- НЕТ…
Тихий шепот взмыл вверх в надежде долететь до беспощадных Богов. Нет, молю, этого не может быть на самом деле… пусть это будет сном… кошмарным, ужасным… но сном…
Подняв глаза к потолку в тщетной мольбе, Геракл увидел лишь отражение кровати в зеркальном потолке. Полубог вздрогнул, потому что снова увидел бледный призрак Иолая… Заключенный в золотой клетке, друг взывал к нему:
- Геракл… услышь меня… помоги мне… пойми меня…
Теперь Геракл не сомневался, что именно голос Иолая привел его сюда.
Именно в этой комнате умер отважный воин.
Его честь, его достоинство, его сердце и душа были принесены в жертву беспощадному, похотливому чудовищу.
Геракл стоя посреди роскошной выгребной ямы и чувствовал, как разгорается в нем гнев.
Бессильная ярость глухим, звериным воплем рванулась из его горла и прокатилась по комнате, отражаясь от зеркал, гобеленов, свечей, собираясь посреди комнаты в огромную грозовую тучу.
Одним движением он разорвал тонкий шелк, который все еще сжимал в руках и отбросил бесполезные куски материи. Бросившись вперед, Геракл одним движением перевернул роскошную кровать, швырнув ее через всю комнату. Зазвенели разбитые зеркала, рассыпаясь тысячами осколков.
За кроватью последовал стол. Флаконы, пузырьки, свечи, бутылки с дорогим вином, все полетело в стену, наполняя комнату одурманивающим запахом благовоний.
Вырвав из стены бронзовый держатель для факела, Геракл принялся крушить им все, что подворачивалось ему под руку.
Сильными ударами он пробивал дыры в стенках ванны, и вода сначала крупными каплями, а потом ручейками хлынула на дорогой ковер.
Зеркала… Они отражали каждое мгновение того ужаса, который переживал Иолай всякий раз, когда его приводили сюда.
Отшвырнув в сторону покореженный держатель, Геракл вырвал из стены следующий чтобы довершить начатое им разрушение. Когда ванна превратились в гору щепок, он перешел к зеркалам. К глухим яростным крикам присоединился звон разбивающегося стекла.
Когда он, наконец, остановился, в комнате не осталось ни одного целого предмета, кроме…
… ненавистного зеркала на потолке.
Со всей своей полубожественной силой Геракл швырнул вверх помятый держатель, вложив в этот бросок всю свою ненависть.
Зеркало глухо звякнуло и обрушилось вниз мерцающим дождем. Не обращая внимания на многочисленные порезы, Геракл закружился под этими стеклянными слезами, оплакивающими Иолая,
Жаль, что Менас Максиус мертв. Если бы можно было привести его в эту комнату… Гераклу хватило бы десяти минут, чтобы это чудовище полностью заплатило за все, что оно сделало с человеком, которого Геракл любил больше жизни.
Чувство эйфории прошло так же быстро, как и возникло. Измученный и опустошенный Геракл упал на колени, не замечая, что осколки стекла ранят его ноги даже через плотную кожу штанов, и разрыдался.
Что же пришлось пережить здесь его другу!
Он разрушил комнату, но то, что поселилось в сердце Иолая он разрушить не в силах.
Сын Зевса дал выход своему гневу, но это не принесло ему ни малейшего облегчения.
Стиснув зубы, Геракл поднялся. Собрав все факелы, он швырнул их в ароматную воду, погружая эту комнату во тьму. Навсегда.
Он закрыл за собой тяжелые двери, задвинул засов и сломал замок. Теперь, чтобы войти в эту комнату, понадобится топор или таран.
Дрожа от ярости, Геракл продолжил свой путь, нашел коморку целителя, набрал побольше лекарств и отправился обратно, но уже другой дорогой. Он не мог себя заставить снова пройти мимо ТОЙ комнаты.

К тому моменту, как он добрался до комнаты Иолая, Геракл умудрился взять себя в руки и почти успокоиться. Но от взгляда Фелиситы не ускользнули ни следы слез на его лице, ни многочисленные порезы на его руках. Быстро сообразив, что случилось, она молча выскользнула из комнаты: друзьям необходимо побыть наедине.
Геракл тяжело опустился на колени возле постели Иолая и склонился над спящим охотником так низко, что его темно-каштановые волосы почти коснулись лица друга.
Ужасные картины того, что вынес Иолай в лапах Максиуса окутали полубога, словно грязный саван. Рука Геракла легла на руку Иолая и полубог представил себе, как толстые, потные, грубые пальцы Максиуса скользят по этой гладкой коже…
Он зарылся лицом в золотую гриву волос охотника и сразу представил, как грязные руки Максиуса, захватив горсть этого шелковистого золота, тянут голову Иолая назад, заставляя выгибаться это сильное горло…
Даже находясь в могиле, это чудовище продолжало преследовать полубога… отравлять его жизнь … топтать его душу… разбивать его сердце…
Тихим, дрожащим голосом Геракл рассказал спящему другу, что нашел ТУ комнату.
Неожиданно он почувствовал, как Иолай шевельнулся.
- Ты… Ты ходил туда?
Геракл поднял голову и встретился со взглядом синих, полных муки глаз. Потом Иолай отвернулся, но сын Зевса успел заметить горящие в этих глазах стыд и унижение.
Ну почему я начал болтать вслух!
Погруженный в собственный Тартар, он так стремился облегчить душу, что не подумал о чувствах Иолая. Теперь он проклинал себя за это!
- Не нарочно… Я искал комнату целителя, нужно было взять лекарства, и тут… Я не знаю, что произошло…Словно что-то толкнуло меня в эту комнату… Я как будто почувствовал там тебя, - он взял руку Иолая в свои ладони. – Я покончил с ней, друг мой.
- Покончил?
- Больше никто и никогда не будет ею пользоваться.
Повернув голову, Иолай молча посмотрел на приятеля, а потом кивнул. Вскоре он снова заснул, и Геракл так и не смог понять, стало ли другу легче от его слов или нет.

Все последующие дни никто из них ни разу не упомянул о ТОЙ комнате.

В конце недели за Фелиситой вернулись ее друзья.
Геракл подумал, что Иолай поправится гораздо быстрее, если они покинут это проклятое место. Поэтому он решил сопровождать Фелиситу и ее друзей часть дороги, а потом свернуть в другую сторону.
Было одно место, далеко отсюда, они с Иолаем обнаружили его несколько лет назад. Вдалеке от деревень, на берегу озера, там было тихо и безопасно. Геракл надеялся, что там они смогут склеить их разбитые жизни.
Он соорудил волокушу для Иолая и уложил в свой мешок лекарства. Все остальное они найдут на месте.
Небольшая группа людей отправилась в путь на рассвете. Геракл боялся, что кто-нибудь увяжется за ними, но замок был почти пуст. Те немногие, что остались, бродили вокруг, боясь приблизиться к замку, пока там находился сын Зевса. И даже когда полубог ушел, они еще долго не решались зайти внутрь.
Сначала Геракл то и дело оглядывался назад, но, к своему огромному облегчению, никого не видел.
Через два дня Геракл и Иолай распрощались с Фелиситой и ее друзьями. Сын Зевса поблагодарил женщину за помощь и заботу и в который раз извинился за то, что не сумел спасти ее мужа Гладия.
Фелисита не дала ему договорить.
- Вы с Иолаем спасли жизнь мне и моему сыну. Вы подарили нам свободу. Гладий был бы благодарен вам. Вы всегда будите желанными гостями в нашей деревне.
Она посмотрела на светловолосого воина и увидела, что тот прислушивается к ее словам. Наклонившись над бледным Иолаем, Фелисита поцеловала его в щеку.
- Выздоравливай, Иолай. Спасибо за все.
Он кивнул в ответ и слабо улыбнулся. Женщина снова повернулась к Гераклу.
- Хорошенько заботься о нем, и о себе тоже, сын Зевса.
Поцеловав полубога, она в последний раз махнула двум друзьям рукой и группы разошлись в разные стороны.
Геракл опустился перед Иолаем на колени, чтобы убедиться, что другу тепло и удобно. У сына Зевса потеплело на сердце, когда он уловил явное облегчение на лице друга. Иолай был рад, что они наконец-то остались одни, вдалеке от проклятого места.
Геракл поднялся, взялся на шесты волокуш и продолжил путь.
Через три дня друзья добрались до долины. Геракл ухитрялся находить ровные тропы вдалеке от больших дорог и прикрепил к волокуше ветки, чтобы замести за собой следы. Он не хотел, чтобы кто-нибудь нашел их с Иолаем. Неважно, будут это друзья или враги. Геракл, защитник невинных, сейчас не у дел. Сейчас его внимание безраздельно принадлежало Иолаю.
Добравшись до края долины, Геракл улыбнулся: тут все осталось, как раньше.
Огромные, раскидистые деревья отлично скрывали поляну от посторонних глаз. Пологий берег спускался к мерцающему озеру с чистейшей, прозрачной водой. Над двумя небольшими водопадами переливалась радуга. Шелковистая трава покрывала поляну душистым, нежным ковром, на кустах было полно съедобных ягод, а под деревьями росло много целебных растений.
Отличное место для отдыха.
Геракл устроил Иолая поудобнее и занялся обустройством лагеря. Для начала он соорудил навес и покрыл его толстым куском материи, которую предусмотрительно прихватил из замка. Это защитит Иолая от дождя и ветра, если вдруг испортится погода. Потом он устроил мягкую лежанку из травы и душистого лапника.
Иолай проснулся, когда Геракл осторожно поднял его и внес в это жилище. Охотник слабо одобрительно улыбнулся и сжал руку друга, прежде чем снова погрузиться в сон. Укладывая друга, Геракл заметил, что лицо спящего Иолая выглядит более спокойным. Полубог был уверен, что здесь Иолай поправится намного быстрее.
Действительно, вдалеке от всего, что напоминало ему о перенесенных страданиях, Иолай начал выздоравливать почти немедленно. Геракл следил за другом, как коршун за добычей, опасаясь, что Иолай будет форсировать события. Но, хотя охотник становился сильнее день ото дня, казалось он был рад вынужденной передышке.
Очень скоро, однако, он стал отказываться от помощи Геракла, когда дело касалось естественных потребностей. Гераклу почему-то очень не хотелось складывать с себя даже самую малую часть забот о друге, но он понял: время пришло, и постарался просто быть благодарным за то, что Иолаю становится все лучше.
А потом начались проблемы…
Однажды утром, когда Геракл вернулся из леса, с большой охапкой дров, он не нашел Иолая в лагере.
Вне себя от беспокойства, он бросился к озеру. Иолай был там, стоял по пояс в воде и старательно тер себя куском ткани.
Закончив, он повернулся, чтобы двинуться к берегу, но, увидев Геракла, замер. Полубог заметил смущение и замешательство во взгляде охотника, прежде чем тот опустил глаза. У Геракла сами собой разжались руки, дрова посыпались на траву. Удивленный реакцией Иолая, он торопливо собрал их, и пятясь, отступил под защиту кустов. Уложив дрова возле костра, Геракл решительно направился в лес - поохотиться и подумать над тем, что произошло.
Они с Иолаем были вместе с самого детства. Они никогда не стеснялись друг друга и ложная стыдливость была им незнакома.
Тем боле, что весь последний месяц Геракл, как преданная сиделка, заботился о каждой потребности своего друга.
Геракл понял, что окончательно запутался, поэтому решил отложить раздумья на потом и сосредоточиться на поисках дичи.
Возвращаясь обратно в лагерь с добычей, полубог вынужден был признаться самому себе, что жизнь не желала возвращаться в нормальное русло.
И почему он решил, что после всего произошедшего Иолай так просто сможет все забыть?
Нет, ему придется смириться с тем, что жизнь друга изменилась окончательно и бесповоротно.
Когда Геракл вернулся в лагерь, Иолай уже развел огонь.
Увидев приближающегося друга, охотник торопливо отвел глаза в сторону, явно смущенным недавним происшествием. В полном молчании он взял из рук полубога пойманного им кролика и принялся обдирать его, пока Геракл наводил порядок в лагере.
Занимаясь привычным делом, Иолай постепенно успокоился и день до обеда прошел мирно.
Потом Геракл снова отправился в лес, а Иолай остался в лагере. Сыну Зевса опять повезло с охотой, он вернулся довольно быстро, и сквозь кусты увидел, что Иолай снова забрался в озеро. Помня, утренний инцидент, Геракл не стал выходить на берег, а нашел укромное место, где бы он выждать некоторое время.
Через какое-то время полностью одетый Иолай вернулся на поляну и занялся костром. Геракл появился следом.
И снова друзья поели в полном молчании.
За следующие несколько дней это повторялось неоднократно. Каждый раз, возвращаясь с охоты, Геракл осторожно выяснял, где Иолай. Несколько раз он находил друга в озере, где тот с ожесточением скреб собственное тело, словно пытаясь отмыть одному ему видимую грязь. Сначала Геракл не мог понять, что происходит, но, в конце концов его осенило. Он понял, что пытается сделать Иолай, и его сердце заныло, осознавая, что всей воды во всех озерах мира не хватило бы, чтобы смыть ужасные воспоминания.
И еще кое-что начало беспокоить Геракла. Сперва он не разрешал Иолаю разговаривать, оберегая его израненное горло, но сейчас, когда раны зажили, Иолай по-прежнему предпочитал молчать. На вопросы он отвечал односложно, не начинал разговор первым и сразу же после еды отправлялся в постель. Геракл понимал, что такая апатия - не просто следствие обычной усталости.
Сам полубог тоже чувствовал себя все хуже и хуже. Тяжесть терзающей его вины возрастала многократно, когда он видел, как отчаянно Иолай пытается смыть с себя прошлое или когда он сидел у костра напротив своего необычно молчаливого друга, боящегося поднять глаза. Сын Зевса сосредоточил все усилия на том, чтобы хоть как-то расшевелить партнера, втягивая его в шутливые споры, уговаривая пойти на охоту или заняться сбором ягод и лекарственных трав – все напрасно.
Друзья тонули… захлебывались…
Один в позоре…
Другой в вине…

В конце концов Иолай начал заговаривать о том, чтобы двинуться дальше. Раны зажили, оставив только небольшие шрамы вокруг горла и левого запястья, но душевные язвы продолжали гноиться и кровоточить.
Никто из друзей не решался первым заговорить о том, что могло бы помочь исцелению, и Геракл старался убедить себя, что другу просто нужно больше времени.
Через шесть с половиной недель они наконец-то собрались в дорогу.
Пора было возвращаться в мир, нужно было дать знать о себе близким, которые несомненно волновались за них.
В конце концов друзья отсутствовали в общей сложности четыре месяца.
Они двинулись по главной дороге по направлению к городу, но каждый день, как только солнце начинало клониться к горизонту, Геракл настаивал на остановке. Иолай желал идти дальше, но было ясно, что он еще не достаточно окреп для долгих путешествий.
На третий день ближе к полудню, когда партнеры свернули на окаймленную деревьями тропу, их окружила неизвестно откуда взявшаяся шайка бандитов. Друзья остановились и обменялись удивленно-раздраженными взглядами. В любой другой момент Геракл не сомневался бы в исходе драки. Но сейчас он не был уверен, что Иолай уже готов выдержать бой, и мысленно выругал себя за решение свернуть с большой дороги.…
Смерив взглядом двух путников, предводитель шайки повернулся к своим дружкам и нагло ухмыльнулся.
- Ничего сложного. Управимся быстро.
- Мы можем что-нибудь для вас сделать? – Геракл еще надеялся избежать драки.
- Да, для начала вы отдадите нам ваши деньги, а потом пойдете с нами.
- Куда?
- На рынок рабов. Ты – большой и сильный мальчик, с тобой не будет проблем. Найдется много желающих тебя купить, ты сгодишься для работы на шахте, в поле или еще где-нибудь. А что касается твоего дружка…, - главарь перевел взгляд на Иолая и плотоядно облизнулся. – За тебя, заплатят куда больше. Я знаю много богатых людей, которые с удовольствием купят такого красавчика.
Геракл почувствовал, как напрягся Иолай.
- Нет…, - едва слышный шепот превратился в звенящий, отчаянный крик. – НЕТ!!! НИКОГДА!!!
Геракл не успел и глазом моргнуть, как светловолосый воин кинулся на главаря бандитов, выплескивая всю свою накопившуюся ярость , которую не мог выплеснуть на другого, мертвого, человека.
Опомнившись, сын Зевса тоже бросился в бой. Он не сдерживал ударов, решив сделать все возможное, чтобы Иолай не пострадал в этой стычке. Обернувшись, чтобы посмотреть, как там Иолай, он увидел, что его партнер дерется так яростно, как никогда раньше, и сверкающая в прищуренных глазах охотника ненависть испугала полубога. В один момент разметав бандитов, Геракл схватил одного из своих противников за руки и, используя его, как живую дубинку, усеял всею дорогу бесчувственными телами.
Потом он снова повернулся к напарнику: руки Иолая, уже сжимали горло вожака бандитов. Геракл окликнул друга но тот, казалось, не замечал ничего и никого, кроме человека перед собой.
Полубог подошел к Иолаю сзади и, схватив его за запястья, с огромный трудом ухитрился оторвать его руки от горла врага. Бандит без сознания рухнул на землю.
- Отпусти меня!!!!! – в ужасе закричал Иолай и принялся отбиваться.
Полубог немедленно разжал руки, Иолай не глядя ударил локтем назад, попав Гераклу по ребрам, а потом развернулся, чтобы ударить снова, но сын Зевса перехватил его руки за запястья.
- Иолай! Иолай,. это я!!!
Охотник испуганно замер. Обезумев от ярости, он просто не заметил, с кем дерется.
- Я… Геракл, прости… Мне так жаль… Я… я не знал, что это ты… ты в порядке?
- Со мной все хорошо. А ты как ты?
- Я? Все нормально. Я просто…
- Все хорошо, Иолай, - Геракл протянул руку, чтобы коснуться плеча друга, но вспомнив, что только что произошло, поспешно отдернул ее.
Иолай заметил его колебания, и глаза охотника потемнели.
Геракл осмотрел бандитов: их раны были не тяжелыми, но впредь они сто раз подумают, прежде чем нападать на безоружных прохожих. Потом он повернулся к Иолаю, и снова спохватился, прежде чем дотронулся до его плеча, встревоженный странным выражением лица напарника.
Иолай мгновение молча смотрел на Геракла, потом резко отвернулся.
- Давай уйдем отсюда, - бросил охотник и решительно зашагал прочь.
Озадаченный Геракл посмотрел ему вслед, а потом подхватил мешок и побежал догонять друга.
Спустя некоторое время Иолай стал замедлять шаги, было ясно, что он очень устал. Это сражение исчерпало силы охотника, как физические, так и моральные. Наконец Геракл не выдержал и предложил сделать передышку; его беспокойство только усилилось, когда, в ответ Иолай только коротко кивнул. Свернув с дороги, друзья нашли небольшую поляну возле маленького круглого озера. Геракл усадил Иолая под дерево, велев отдыхать, а сам занялся устройством лагеря.
Он успел сходить в лес, набрать дров, развести костер, а Иолай не так и не двинулся с места.
Геракл отдал бы все на свете, чтобы облегчить боль, терзающую душу его друга, но понимал, что это не в его силах. Так и не найдя нужных слов, он вздохнул, и снова отправился в лес, чтобы поймать что-нибудь на ужин.
Когда он вернулся с добычей, то увидел, что Иолай в озере. Снова.
Стараясь, как и прежде, не попадаться другу на глаза, сын Зевса прошел в лагерь только после того, как убедился, что Иолай уже там.
В молчании закончив ужин, Иолай уставился в пламя костра, а Геракл некоторое время смотрел, как облески огня отражаются в усталых глазах друга. Потом полубог неожиданно вспомнил об одной вещи. Он поднялся, пересек поляну и опустился перед охотником на колени.
- Иолай, у меня есть кое-что для тебя.
Тот с любопытством поднял глаза, но увидев в руке Геракла свой собственный нефритовый амулет, даже не попытался взять его.
- Прости, я совсем про него забыл...
- Неважно, - перебил Иолай. Протянул руку, коснулся амулета, потом взял его и стиснул в кулаке. И снова уставился в огонь.
- Ты не хочешь его надеть? – забеспокоился Геракл. – Шея все еще болит?
- Нет, - Иолай поднес амулет к глазам и неожиданно горько усмехнулся. – Могу и надеть, какая разница.
Он небрежно надел амулет на шею, молча завернулся в одеяло и улегся возле костра, повернувшись к нему спиной.
Геракл последовал его примеру, но прошло несколько часов, прежде чем он смог заснуть.
Посреди ночи его разбудили крики Иолая.
- Нет! Не трогай меня! – голос Иолая звенел от отвращения. - Я умру, прежде чем позволю к себе прикоснуться!
В мгновение ока Геракл оказался возле друга. Иолай рывком сел, его сотрясала крупная дрожь, пот градом катился по побелевшему лицу, в широко раскрытых глазах застыло выражение ужаса и отчаяния.
Первым движением Геракла было прижать друга к себе, сказать ему, что он в безопасности, что больше никто никогда его не тронет, - но полубог побоялся это сделать. Его удержал страх, что прикосновение расстроит Иолая еще больше.
Поэтому он только осторожно укутал друга одеялом, хотя и понимал, что тот дрожит вовсе не от холода, и поднес к его губам флягу с водой.
Когда Иолай напился и вернул флягу, Геракл смочил водой кусок мягкой ткани и потянулся, чтобы обтереть другу лицо и шею. Но прежде чем он успел это сделать, он вспомнил полные ужаса крики охотника и протянул тряпку другу. Иолай медленно потянулся за ней, глядя, как отворачивается его партнер, и его глаза потемнели. Когда Геракл снова взглянул на друга, он увидел его глазах столько боли безысходной печали, что едва не отменил свое решение не притрагиваться к Иолаю… едва…
- Ты сможешь снова уснуть? – вместо этого тихо спросил он.
Иолай молча кивнул вернул ткань Гераклу , лег и съежился под одеялом.
Геракл вернулся на свое место и еще долго смотрел на неподвижную фигуру приятеля. Он поклялся, что будет заботиться об Иолае. Но пока его усилия ни к чему не привели. Он даже до сих пор не мог понять, что происходит!
А с чего он решил, что сможет? Ему не пришлось вынести то, что вынес Иолай. Откуда он может знать, что тот чувствует? Геракл видел выражение лица друга, видел боль в его глазах, но не знал, чем ему помочь.
Может быть, стоит вернуться в Коринф? Может, быть родные придумают, что делать?
Но, может, Иолай не хочет, чтобы кто-то узнал, что с ним случилось?
Так и найдя ответов на мучительные вопросы, Геракл наконец погрузился в сон.
Когда он проснулся, солнце стояло уже высоко. Иолай все еще спал, и полубог не решился разбудить его, понимая, как ему сейчас нужен отдых.
Когда Иолай наконец встал, странная апатия, и прежде в последнее время часто овладевавшая им, казалось, многократно усилилась. Не осталось ничего, что бы напоминало прежнего Иолая. Раньше Иолай всегда напоминал золотистый сгусток энергии, он редко умолкал или сидел неподвижно.
Иногда Геракл думал, что запас энергии друга неисчерпаем, что ею одарили охотника Боги, чтобы он мог не отставать от могучего сына Зевса. Теперь от этого дара не осталось и следа. И это разрывало Гераклу сердце.
Друзья провели в лагере несколько дней главным образом потому, что Иолай не предлагал двигаться дальше. Казалось, больше его это не интересует.
Как только Геракл уходил в лес, Иолай возвращался в озеро. Он по-прежнему молчал, ел ровно столько, чтобы не умереть с голоду, и по большей части спал. Сны его были полны кошмаров, и он просыпался по несколько раз ночь, крича от ужаса.
Геракл видел, что все силы друга уходят на то, что бы выполнять самые обычные действия. Иолай похудел, его движения стали медленными и вялыми, он двигался с неохотой и почти не разговаривал. Его глаза, обведенные темными кругами, постоянно смотрели в землю, и Геракл мог видеть за ними океан не пролитых слез.
Спустя неделю Геракл набрался смелости и заговорил о том, чтобы снова двинуться в путь. Он надеялся, что дорога вернет Иолая к жизни. Нужно было хоть что-то делать, а не просто смотреть, как лучший друг хоронит себя заживо. Чувство вины Геракла со временем не ослабевало. Он по-прежнему проклинал себя за самонадеянность и эгоизм. Иолай говорил, что нельзя оставаться в замке – он не послушал его. Иолай предупреждал, что его план – верх идиотизма – он снова не внял его словам, и теперь друг расплачивается за его ошибки.
Не следующее утро напарники свернули лагерь и тронулись в путь. К полудню они добрались до большой деревни. Геракл улыбнулся, когда увидел, что на улицах полно народу, а вокруг звучит музыка. Здесь что-то праздновали. Иолай всегда любил праздники, может это именно то, что ему сейчас нужно?
Однако сам Иолай был явно не в восторге, и Гераклу пришлось долго уговаривать его пройти через деревню. Сын Зевса упирал на то, что они давно не ели нормальной пищи, пойманную и приготовленную кем-то другим и не спали на нормальных кроватях.
Они медленно пробирались через собравшуюся на рыночной площади толпу. День был великолепный: синее небо, золотое солнце, множество разноцветных флагов, огромные охапки цветов на каждой торговой палатке и улыбающиеся, нарядные люди.
Но чем дальше друзья шли сквозь толпу, тем яснее становилось Гераклу, что Иолаю все более и более не по себе. Охотник сторонился людей, что в такой толпе было практически невозможно. Его лицо побелело, он тяжело дышал.
Геракл решил, что в гостинице они смогут укрыться от этой праздничной суматохи. Он с замиранием сердца замечал, как в ответ на восхищенные взгляды молодых девушек, Иолай отводит глаза. И когда одна из них, самая смелая, встала перед ним, и обратилась к нему, шутливо ведя кончиком пальца по его обнаженной груди, Иолай вздрогнул, как от прикосновения раскаленного металла и отпрянул. Геракл немедленно вырос между ним и девушкой, вежливо улыбнулся и аккуратно отвел ее руку от груди друга. Она вернула улыбку, пожала плечами и растворилась в толпе.
- Пойдем, Иолай, - вздохнул сын Зевса. - Вон там гостиница, где будет поспокойнее.
Охотник послушно последовал за ним, стараясь держаться как можно ближе.

В гостинице было полно народу, но друзьям удалось разыскать свободный столик. Усадив Иолая, Геракл отправился к стойке, чтобы сделать заказ. Он вернулся, прихватив с собой две кружки пива и сел так, чтобы прикрыть собой друга. От людских голосов было так шумно, что друзья не расслышали бы друг друга, даже если бы захотели поговорить. Молча прихлебывая пиво и исподтишка наблюдая за другом, Геракл начал думать, что придти сюда не было такой уж хорошей идеей. Иолай казался возбужденным и подавленным.
Но тут хозяин гостиницы махнул рукой, давая понять, что заказ готов. Геракл поднялся и пошел к стойке, надеясь, хороший горячий обед поможет другу расслабиться. Полубог попросил еще две кружки пива и обернулся, чтобы проверить, как там Иолай, как раз в тот момент, когда к охотнику подошел какой-то мужчина. Иолай сжался и опустил голову, стараясь не обращать внимание на незнакомца. Геракл уже двинулся обратно к столику, когда человек положил ладонь на руку Иолая, и охотник поднял на него полные неописуемого ужаса глаза. Вдруг он взметнулся на ноги, отшвырнул незнакомца в сторону и бросился к выходу. По дороге он налетел на Геракла, выбив поднос из его рук. Еда и пиво полетели на пол и соседние столики. Ошеломленный сын Зевса застыл на месте.
- Иолай! – только и успел крикнуть он, но Иолай уже выскочил на улицу.

Полубог хотел броситься вслед за другом, но тут его за руку схватил человек, только что разговаривавший с Иолаем.
- Послушай, мне очень жаль. Я не хотел расстраивать твоего друга. Я просто… Он был такой…
Геракл посмотрел на расстроенного человека и понял, что произошло. Уже далеко не в первый раз редкая красота Иолая привлекала внимание мужчин. Раньше Иолай с ходу отметал такие предложения, обращая все в шутку. Но сейчас, в его теперешнем состоянии, он оказался неспособен справится даже с самым обычным флиртом.
Человек продолжал что-то говорить, но Геракл уже не слушал.
- Ладно, все нормально. А теперь отпусти меня, я должен найти своего друга.
Подхватив вещи, Геракл выбежал из гостиницы. В такой толпе трудно было кого-то отыскать, но высокий рост Геракла стал ему хорошей подмогой. Очень скоро он увидел промельк белокурых волос и фиолетовой безрукавки Иолая. Расталкивая людей, Геракл бросился вперед. Он видел, как Иолай дико отшатывается от людей, которые пытаются хлопнуть его по плечу, или взять за руку. Все это были самые невинные жесты, вполне обычные на празднике проявления дружелюбия, Иолаю в его теперешнем состоянии казались угрозой.
А потом охотник полностью исчез из поля зрения полубога. Геракл вскочил на скамью и вытянул шею, но ему не удавалось разглядеть светлые волосы приятеля. Пометавшись по площади, он решил вернуться на то место, где видел друга в последний раз, и почти сразу же он увидел небольшой темный переулок, оканчивающийся тупиком. Там, прислонившись спиной к стене, сидел Иолай. Обхватив руками колени и низко опустив голову, он медленно раскачивался взад-вперед.
Геракл тихо подошел к нему и опустился на корточки.
- Иолай?
При звуке его голоса охотник вздрогнул.
- Прости, я не хотел пугать тебя. Ты как?
- Они знают… Они все знают! – Иолай поднял на Геракла совершенно безумные глаза.
- Никто ничего не знает, Иолай. Давай выбираться отсюда.
Геракл уже протянул руку, чтобы помочь другу подняться, но вдруг вспомнил, как его приятель только что реагировал на прикосновения других людей и поспешно убрал руку.
Видя сомнения друга, Иолай побелел и отвел глаза в сторону.
У Геракла замерло сердце. Он снова терял Иолая. Внезапно сын Зевса понял, что с того самого момента, как Иолай выбрал жизнь, с того момента, как он открыл глаза, именно Геракл стал для него единственным путем к выживанию. Он стал для друга единственной опорой, единственной надеждой… Иолай доверил партнеру не только заботу о своей безопасности, но и нечто гораздо более важное: надежду на возвращение своего прежнего «я».
И до того инцидента с бандитами на дороге, Иолай еще цеплялся за эту, связывающую друзей, нить. А потом Геракл сам все испортил. Сам того не осознавая, он порвал эту нить прядь за прядью.
Сын Зевса мысленно проклял себя и снова протянул руку, но Иолай отпрянул и встал сам, цепляясь за стену.
- Иолай…
Охотник на мгновение поднял голову, но этого мига хватило Гераклу, что бы увидеть, что боль в глазах друга сменилась пустотой. Он понял, что нужно убраться из этой деревни, как можно скорее.
Им нужно поговорить, время молчания прошло.
- Пойдем отсюда, Иолай, Хорошо?
Геракл пошел первым, Иолай, не поднимая глаз, последовал за ним.
Пробираясь по людным улицам, Геракл старался оградить друга от толпы, и наконец, они оставили деревню позади. Несколько часов друзья молча шагали по дороге, стремясь уйти как можно дальше. Геракл ругал себя за то, что подверг Иолая испытанию, к которому тот явно не был готов.
Боги! Когда же он прекратит причинять боль своему лучшему другу?!

Когда село солнце, им удалось отыскать небольшую, хорошо укрытую деревьями поляну. Геракл подумал, что именно здесь они найдут уединение и покой, в которых они сейчас так нуждались..
Иолай устало опустился на большой плоский камень на краю поляны.
- Ты отдохни, а я принесу хворост, пока совсем не стемнело - предложил Геракл.
Иолай промолчал.
- Я скоро вернусь, - снова молчание; ни кивка, ни какого-нибудь другого ответа
- Очень скоро…
Гераклу повезло, он быстро собрал хворост, и даже успел поймать неосторожного кролика. Этой добычи должно хватить на какое-то время, но это неважно. Самое главное сейчас – поговорить с Иолаем, и как можно скорее. Но когда Геракл вернулся в лагерь, Иолая там не было. Геракл похолодел.
- Иолай! Где ты?!!! ИОЛААААЙ!!!
В наступившей темноте трудно было разглядеть следы, и Гераклу пришлось встать на колени. Он сумел обнаружить слабые отпечатки сапог Иолая и пустился бегом. Следы вели к обрыву, и Геракла захлестнула паника, когда он подумал о том, что это может значить.
Он бежал молча, боясь испугать охотника своим криком, и подтолкнуть к совершению непоправимого поступка. Наконец Геракл вылетел из кустов на ровное место. Иолая стоял на самом краю расщелины и смотрел вниз.
Геракл начал осторожно приближаться к другу, но из-под его ноги скатился предательский камешек. Иолай обернулся на звук. Глаза охотника были по-прежнему холодны и пусты.
- Не подходи! – Иолай сделал шаг назад.
- Хорошо, хорошо, только, пожалуйста, не двигайся, - Геракл замер нескольких шагах от Иолая и поднял руки.
- Уходи. Я не хочу, чтобы ты был здесь.
- Я не уйду без тебя, Иолай.
- Я не вернусь. Я устал, Геракл. Пусть все закончится.
- Иолай, пожалуйста, не надо. Не делай этого.
Иолай посмотрел на испуганное лицо друга. Этот умоляющий голос уже однажды уговорил его вернуться. Тогда, борясь с пожирающим огнем, он поверил ему. И напрасно. Тогда он решил, что должен жить, потому что кто-то ждет его. Все это оказалось ложью.
- Я должен…
Иолай повернулся лицом к пропасти, и Геракл понял - сейчас случится непоправимое.
Охотник сделал глубокий вдох, и вдруг услышал шорох падающих камней и крик Геракла. Он быстро оглянулся и не увидел сына Зевса.
- Геракл!
- Иолай! Иолай, помоги мне!
- Геракл, где ты?
- Здесь, я подскользнулся! Помоги мне!
Иолай бросился туда, где только что стоял Геракл. Он увидел, что полубог висит над пропастью, отчаянно цепляясь за острый камень.
Иолай лег на живот и свесившись вниз, протянул руку, молясь, чтобы у него хватило сил вытащить друга. Уцепившись за наручь, он медленно потащил Геракла наверх.
- Ты в порядке? – задыхаясь спросил Иолай, когда оба друга оказались в безопасности
- Да, спасибо тебе. Я подвернул ногу, ты поможешь мне добраться до лагеря?
- Дай мне посмотреть.
- Не надо, просто отведи меня обратно. А там ты сможешь ее осмотреть.
- Мне нужна всего лишь минута, – привычными движениями Иолай ощупал ногу друга, а потом поднял на него глаза. – Она в порядке, Геракл. Ты ведь не вывихивал ее, да? Ты ведь не поскользнулся?
Иолай попытался встать, но сильные руки полубога обхватили его за плечи и дернули обратно. Иолай отчаянно сопротивлялся, и в какой-то момент ему удалось вырваться. Боясь того, что сейчас может произойти, Геракл не придумал ничего лучше, как нанести ему удар в челюсть. Без единого звука Иолай рухнул на землю. Испугавшись, что не рассчитал силы, Геракл поспешно проверил пульс. Убедившись, что сердце охотника бьется ровно, Геракл вздохнул, друга в охапку и зашагал обратно в лагерь.

Прошел почти час, прежде чем Иолая тихо застонал, пошевелился, открыл глаза и сел.
- Ты в порядке? – тихо спросил Геракл.
- Челюсть болит, да звездочки перед глазами пляшут, - сообщил Иолай, потирая ушибленную челюсть.
Геракл улыбнулся.
- Прости, но это был единственный способ помешать тебе сотворить глупость.
- Ты не мог бы дать мне воды, Геракл?
- Конечно.
Геракл шагнул туда, где лежала фляга с водой. Подобрав ее, он повернулся к другу и… замер на месте.
- Можно сделать это и по-другому, - спокойно сказал Иолай, держа свой охотничий нож острием у самого сердца.
- Иолай! НЕТ!
- Я уже сказал, я должен это сделать, - тихий голос Иолая был устрашающе холоден. – Другого выхода нет.
- Всегда есть выход. Мы найдем его вместе. Ты и я!
- Ты и я, - Иолай безрадостно – Нет больше никакого "ты и я", Геракл!
- Иолай!
- Максиус был прав.
- ЧТО?
- Я молил, разрешить мне увидеть тебя. А он снова и снова повторял, что ты возненавидишь меня за то, что я сделал. Что ты больше не захочешь, чтобы я был рядом, даже не посмотришь в мою сторону.
- Иолай. Он солгал. Ты же знаешь, что это неправда!
- Неправда? – голос Иолая дрогнул. – Геракл, я наблюдал за тобой. Ты не можешь поднять на меня глаза. Ты не можешь заставить прикоснуться ко мне.
- Иолай, - Геракл сделал шаг к другу, но Иолай недрогнувшей рукой прижал острее ножа к груди, так что потекла кровь, и поднял другую руку в останавливающем жесте.
- Нет, нет, я не виню тебя. Я все понимаю. Понимаю, что ты думаешь обо мне.
- Нет! Нет, ты не понимаешь! Иначе ты никогда не решился бы на такой шаг!
- Геракл, я… я пытался смыть эту грязь, но… не смог. Она все еще здесь, - слезы покатились по щекам охотника. – Я…я…
- Иолай! – Геракл сделал несколько осторожных шагов и, опустившись на колени, протянул к другу руки. – Иолай, прошу тебя… Ты прав, я боялся посмотреть тебе в глаза… я боялся прикоснуться к тебе, но вовсе не из-за того, что с тобой случилось. Просто, мне казалось, ты не хотел, чтобы кто-нибудь до тебя дотрагивался.. Я боялся…
Иолай неожиданно рассмеялся сквозь слезы.
- Забавно…, - чуть слышно прошептал он, – твое прикосновение было бы единственным, которое я мог бы…
- Я не мог смотреть тебе в глаза, потому что боялся увидеть там ненависть. Ты должен ненавидеть меня. Презирать меня за то, что из-за моей тупости ты столько страдал
- Геракл, я никогда не винил тебя за это…
- И я не знаю, почему. Это я виноват во всем. Я отмахнулся от твоих предупреждений. Я привел тебя туда? Из-за меня ты оставался там. И я никогда не прощу себя за это!
- То было мое решение. Я мог уйти в любую минуту.
- Разве мог? Разве ты когда-нибудь оставлял меня?
Полный любви взгляд Геракла смутил Иолая. Он уже укрепился в убеждении, что сын Зевса возится с ним только из жалости. Максиус хорошо поработал. Он не только умудрился использовать чувства друзей, чтобы держать под контролем свою "золотую игрушку", но и убедил Иолая в тот, что тот сам во всем виноват. Управляя Иолаем, Максиус управлял и Гераклом.
Иолай отвел глаза: теплый взгляд Геракла казался ему призраком из прошлого, напоминая о том, что он потерял.
- Теперь это уже неважно, Геракл… Все в прошлом. Я хочу просто освободиться… забыть все это… Отпусти меня, Геракл. На этот раз позволь мне уйти.
Пальцы Иолая, сжимающие рукоять ножа, побелели, и полубог понял, что не успеет перехватить его руку.
- Хорошо, - внезапно сказал он. – Я позволю тебе уйти. Но я уйду с тобой.
Иолай замер.
- Нет!
- Я не позволю тебе умереть одному. Харон получит нас обоих или не получит никого. Выбор за тобой!
Иолай посмотрел Гераклу в глаза и понял, что тот не блефует. Он и вправду сделает так, как сказал.
Медленно, очень медленно Иолай опустил руку.
- Максиус тоже так говорил, - горько усмехнулся он.
- Как?
- Выбор за тобой… Я же говорил тебе, Геракл, это было МОЕ решение. Мой позор…
- НЕТ! Это позор Максиуса! Только его и никого больше! Я видел цепи, Иолай!
Охотник снова безрадостно усмехнулся.
- Ты не понимаешь! Ему не пришлось их использовать.
Иолай опустил глаза и заговорил… тихо, глухо, словно каждое слова рождалось в муках.
- Пока я поправлялся от раны, я не мог уговорить никого рассказать мне хоть что-нибудь о тебе. Я сходил с ума, боясь, что ты умираешь где-то в полном одиночестве. А, может быть, ты уже был мертв. Но я почему-то знал, что если бы ты умер, я немедленно почувствовал бы это. Поэтому я считал тебя живым. Я просто ДОЛЖЕН БЫЛ верить, что ты жив, что мы найдем друг друга и вместе уйдем оттуда.
Геракл закусил губу: его пору преследовали точно такие же страхи, он цеплялся за точно такую же упрямую надежду.
- В первую ночь, когда меня привели в ТУ комнату, меня оставили одного. Я не мог понять, почему я не в камере. Я ходил там взад-вперед в поисках выхода, но его не было… ни окон, ни тайных дверей… ничего. А потом распахнулась дверь, и в комнату вошел Максиус с охранниками. Он не стал тратить время попусту, а сразу сообщим мне, что ему от меня нужно. Его псы сорвали с меня жилет и прижали к стене. Я запаниковал, начал драться с ними и уложил всех, но что толку – оттуда все равно не было выхода. И это не остановило Максиуса… скорее, наоборот, - Иолай замолчал, пытаясь справится с подступившими к горлу слезами. Когда он снова заговорил, его голос дрожал. – Я сказал, что скорее умру, чем позволю ему прикоснуться ко мне. Он рассмеялся… и ответил, что "если мне нужен труп, он обеспечит мне его". Твой труп. Он сказал, что держит тебя в самой глубокой темнице, что позаботиться о том, чтобы твоя смерть была долгой и мучительной. А еще он обещал рассказать тебе: ты мучаешься из-за меня. А если я дам ему то, что он хочет, он гарантирует твою безопасность. Может быть даже отпустит тебя… Выбор был за мной.
Геракл сидел неподвижно, как каменное изваяние, закрыв глаза и до крови прикусив губу, стараясь удержать потоки слез, грозящие пролиться из-под судорожно сжатых век.
- Я знал, что он никогда не освободит тебя. Но если ты будешь жив и в относительной безопасности, будет уже хорошо. Если ты будешь жив, то рано или поздно найдешь способ освободиться. И тогда…, - голос Иолая упал до едва слышного шепота, и Геракл улавливал слова больше сердцем чем слухом, - тогда придешь за мной. Я не был уверен, что ты жив, но рисковать не мог. Максиус уже знал, что я ему отвечу … Он отослал охранников…и…, - Иолай замолчал собираясь с силами. – Все это время я пытался отключить сознание… думать о другом. Я вспоминал тебя… наши приключения… нашу прошлую жизнь. Представлял, как мы вырвемся отсюда… Только эти мысли и помогали мне держаться. А когда он ушел, я не мог пошевелиться. Боль… - голос Иолая отчаянно задрожал.
Геракл открыл глаза и увидел, что кровь отхлынула от лица друга, ставшего мертвенно-бледным. В два шага Геракл оказался рядом с Иолаем, взял нож из его ослабевших пальцев, отшвырнул подальше, и укутал дрожащего друга одеялом. А потом сделал то, что хотел сделать уже давно, но не решался, боясь причинить другу боль: притянул его свои объятья и крепко прижал к груди. Сын Зевса мягко укачивал Иолая, и ночную тишину нарушали лишь потрескивание веток в костре, тихий плач охотника, да чуть слышные бормотания Геракла, который прижавшись губами к шелковистым светлым завиткам друга, нашептывал ему ласковые, ободряющие слова.
- Ш-ш-ш… Все хорошо, друг мой… Все будет хорошо… Все уже закончилось…
Плач утих, и Иолай заговорил снова, не сделав попытки освободиться.
- Нет… это еще не все…
- Иолай, ты ничего не должен говорить… Просто постарайся отдохнуть…
- Нет, нет. Ты должен услышать… Я должен рассказать, даже если Максиус был прав, и ты после этого больше захочешь меня видеть …
- Иолай…
- Позволь мне закончить.
Охотнику было бы гораздо легче остаться в объятьях Геракла, чем встретиться с тем отвращением, которое неизбежно появится в глазах полубога, как только Иолай закончит рассказ. Иолай не сомневался: когда Геракл узнает все, он больше никогда не прикоснется к нему, никогда не захочет его больше видеть . Но он должен был рассказать. Между ними никогда не было тайн, и теперь, даже зная, что признание разобьет их дружбу, Иолай не мог солгать Гераклу. Ему нужно было рассказать все и ради себя самого. Иолай пытался скрыть ужасную правду, надеясь, что если он повернется к прошлому спиной, оно волшебным образом исчезнет. Но прошлое все еще было здесь, мучая, терзая, мешая спать, требуя выплеснуть правду, какой горькой бы она ни была. Ему так хотелось поговорить с другом, но тот уже начал отдаляться от охотника; так насколько все хуже стало бы, если бы Геракл узнал…
Иолай не поверил словам Максиуса, но когда Геракл стал сторониться его, понял, что потерял друга. Именно это привело его на грань пропасти. Лучше умереть, чем терпеть такую боль. Иолай знал, что без поддержки и ободрения Геракла у него просто не хватит сил выжить.
- За четыре дня до того, как я увидел тебя на арене, я меня снова привели в комнату Максиуса. После того, как он… как он ушел, в комнату явились три охранника. Обычно у меня было какое-то время, чтобы… чтобы привести себя в порядок, но на этот раз они вошли почти немедленно. Я… я пытался сопротивляться, но их мечи были у моего горла… Двое стражников опрокинули меня на пол. Они смеялись, говорили, что устали наблюдать, как Максиус один получает все… все веселье. Я дрался с ними, но не смог… не смог, - голос Иолая сорвался на всхлипывание. - Когда Максиус узнал об этом, охранников немедленно убили, - Иолай едва смог продолжать, когда Геракл прижал его к себе еще крепче. Полубог почти перестал дышать. – На следующий день Лин Хо сказал, что подслушал, как Максиус хвастался перед своим гостями, что будто бы убил сына Зевса. Я не очень хорошо помню, что было дальше. Когда я пришел в себя, то мог думать только об одном: Максиус должен заплатить за твою смерть. Лин Хо пообещал мне помочь. Но когда я вышел на арену и увидел тебя там… на кресте…
Впервые с той минуты, когда его впервые привели в ту проклятую комнату, Иолай больше не смог сдерживаться. Плотина рухнула.
Геракл крепче обнял друга, прижавшись щекой к его макушке, гладя волосы Иолая и нежно покачивая его.
- Все хорошо… Забудь. Забудь обо всем этом… Все будет хорошо, обещаю тебе.…
В глубине души Геракла бушевал и клокотал гнев, ему стоило огромных сил, чтобы не завопить от ярости. Но что толку в бесплодном гневе? Сейчас он был нужен Иолаю: спокойным, нежным и терпеливым. Он должен держать себя в руках ради друга, ради них обоих.
Лин Хо поступил правильно, солгав Иолаю. То была ложь во спасение. После случая со стражниками, Иолай в глазах Максиуса стал "порченым товаром". То, что ждало его охотника впереди, было бы хуже самой мучительной смерти. Его просто отдали бы на утеху охранникам.
Спустя некоторое время всхлипывания стали тише и наконец смолкли. Иолай был измучен, он едва мог шевельнуться и все еще боялся посмотреть поднял на Геракла мокрое от слез лицо. Тихим, дрожащим голосом он сказал:
- Я пойму, если ты… если ты не захочешь, чтобы я был рядом, Геракл…
- Иолай, я никогда не оставлю тебя. Я уже говорил тебе раньше, и повторю сейчас: все, что ты сделал, ты сделал из-за любви ко мне. И ничто в мире не заставит меня смотреть на тебя по-другому. Я никогда не откажусь от тебя. Я люблю так же, как раньше, и буду любить всегда.
Голос Геракла дрогнул и сломался на последнем слове. Сейчас он был готов ради Иолая на все. Он притянул бы к земле звездное небо и сделал бы из него одеяло, если бы друг попросил об этом.
Иолай наконец-то рискнул взглянуть в глаза полубога. В синих глазах Геракла не было ни ненависти, не было отвращения. Только бесконечная любовь и нежность.
И тогда губы Иолая тронула улыбка губы Иолая. Робкая, осторожная, слабый отблеск той знаменитой улыбки Золотого охотника, которая затмевала собой солнце. Немного времени, немного лечения – и сияние этой улыбки снова заставит солнце померкнуть.
- Я хочу, чтобы ты кое-что понял, Иолай, - Геракл положил ладони на плечи друга. – Ты все сделал правильно. Может, быть методы отличались от обычных, но тебя ведь пытали, так же, как и меня. Ты не был скован стальными оковами, и все же тебя держали стальные узы: узы любви и страха за другого. Ты был жертвой Максиуса; на самом деле у тебя никогда не было выбора!
- Геракл, я…
- Иолай, ты не сделал абсолютно ничего, чего стоило бы стыдиться! Ты не виноват в том, что сделали с тобой.
Множество самых разных эмоций боролись на лице охотника, но он кивнул. Потом он снова посмотрел на Геракла: надежда, блеснувшая в его глазах, была блеснула искорка отражением надежды самого полубога.
- Я всегда буду рядом, Иолай. Прости, что не послушался тебя, ведь тогда всего этого можно было бы избежать. Я пренебрег самым важным, что есть у меня в жизни – твоей дружбой, твоей преданностью и едва не потерял тебя. Прости.
- Ты же знаешь, я никогда не обвинял тебя в случившемся, Геракл, но, если тебе так нужно это услышать, хорошо: я прощаю тебя. А теперь я попрошу тебя простить самого себя. И повторю тебе те слова, которые ты говорил мне, когда я лежал без сознания.
Геракл вопросительно посмотрел на друга.
- Ты сказал тогда: "Прошу, если ты меня любишь, а я знаю, что это так, выбери жизнь". Теперь я говорю тебе: "Если ты меня любишь, а я знаю, что это так, выбери прощение".
Геракл заглянул в синие глаза друга, улыбнулся и кивнул.
Он снова притянул Иолая к себе, тот был совершенно измучен и все тяжелее прислонялся к груди полубога. Тогда Геракл неохотно переложил его на одеяло и, укутал потеплее; Иолай уснул почти немедленно. Геракл нежно погладил непослушные завитки светлых волос, подбросил веток в костер, улегся рядом с охотником, положив руку ему на плечо, и тоже заснул.

Они провели в лагере еще несколько дней. Друзья говорили почти непрерывно, и теперь Геракл рассказал Иолаю о своих злоключениях и переживаниях. Друзья вместе плакали, вместе смеялись и говорили, говорили, говорили…
Теперь они знали, что какие бы испытания не ждали их впереди, они встретят их вместе, плечом к плечу.