Часть вторая

Первые несколько недель с тех пор, как я распрощался со старым Иолаем прошли в тумане сожаления, боли и опьянения. А потом меня призвали на войну в Эритреи. Именно там меня нашла Афродита, что бы сообщить мне, что Сирена родила двух мальчиков-близнецов, маленьких, но здоровых. Родители назвали их Ификл и Иолай. Я велел ей уходить. Я не хотел больше слышать имя Геракла. Никогда.
Иногда я слышал его имя в песнях бардов. В песнях о тех днях, когда Геракл был самым великим героем.
Шли годы. Между мной и Аресом установились странные отношения, основанные на взаимном уважении. Я все еще ненавидел его, но он был тот, кто он есть, и делала свою работу прекрасно. С той ночи в доме Алкмены у нас ни разу не было секса. В моей постели перебывало много людей, мужчин и женщин, но ни разу я не испытал ни удовольствие, ни облегчение. Мы с Аресом много разговаривали. Иногда я присутствовал на его пирах, которые он устраивал для своих любимых воинов. Но чаще всего мы разговаривали один на один. Я ел, а он стоял у окна или камина. Наши глаза редко встречались. Он жаловался на своих детей, свою мать, своих военачальников, а я сочувствовал ему. Я узнал о сражениях, которые происходили за сотню лет до моего рождения. Я отвечал на его вопросы о смертных, которых он в силу своего происхождения не всегда понимал. Мы планировали военные компании, нападения и оборону.
Я становился старше. Одна из моих женщин заметила седину, появившуюся в моих когда-то золотых волосах. Она хотела стать поэтессой и пробовала переложить военные действия на стихи. Но секс ей удавался гораздо лучше.
Однажды утром я проснулся один в своей кровати в моих покоях в Храме Ареса в Афинах, от страшных криков. Мой Господин был разгневан. Я не разбирал слов, но вопли доносились даже через каменные стены Храма. Со стоном я перевернул свое тело. Слишком много выпил вчера, компания была подходящая – я и бутылка. Я нашарил на полу мои штаны, которые неизвестно как стянул прежде чем рухнуть в кровать, и тут в мою дверь забарабанили.
«Господин Иолай!»
Последнее приобретение Ареса. Послушная Жрица египетского происхождения, которая вместе со своей сестрой-близняшкой в последнее время согревает постель Бога.
«Минутку!»
Я влез в сапоги и натянул рубашку. Если Арес разбудил меня ни свет ни заря своими воплями, то ему придется смириться с моим состоянием. Я открыл дверь и дрожащая ручка Жрицы уцепилась за мою руку.
«Господин Телемах сказал, что вам нужно немедленно придти».
Телемах был одним из любимчиков Ареса. Жестокий молодой человек, тихо ненавидящий и презирающий меня. Я знал, что он не долго продержится в любимцах. Однажды его  презрение обратится к Аресу, и он закончит грудой тлеющих костей на полу.
«О чем так переживает Арес?»
Прихрамывая, я шел вслед за Жрицей. Я получил рану ниже колена  в прошлом году. Она воспалилась, а когда зажила, то оставила после себя не проходящую боль, которая лишний раз напоминала мне о том, что мне пора распрощаться со службой. Я был стар для воина.
«Я не знаю, Господин».
Я так и не смог привыкнуть к такой форме обращения, но и перестал поправлять все, кто так меня называл.
«Этим утром с ним все было прекрасно, - она покраснела, потому что думала, что никто не знает, что она проводит ночи в его постели. – Но потом появилась Афина и…»
Афина. Отлично. Она появлялась только тогда, когда дела шли по-настоящему плохо. Она не любила Ареса, пожалуй, больше остальных Богов-Олимпийцев. Ее специальностью были стратегия и тактика. Грубое кровопролитие, ради которого жил Арес, оскорбляло ее. Если она здесь, значит Тартар перевернулся.
Телемах стоял у дверей в личные покои Ареса и, как обычно, хмурился. Когда увидел меня, нахмурился еще больше. Он был вполовину моложе меня и в половину выше. Необходимость слушаться меня приводила его в бешенство. Мне это нравилось.
«Доброе утро» - сказал я самым приятным своим голосом, который не соответствовал сейчас ни моему внешнему виду, ни моему самочувствию. Я провел рукой по подбородку и пожалел, что не принял ванну и не побрился.
Телемах даже не скрывал своего страха. Арес и в самом деле был в ужасном состоянии. Я слышал как он выкрикивал ругательства в адрес кого-то, чье имя я не мог разобрать. Он угрожал ему расчленением и еще некоторыми, обычными для Ареса вещами. Крики сопровождались взрывами. Не самый лучший способ начинать день.
«Арес расстроен, - сказал Телемах. – Он хочет видеть тебя».
Он или ты? За мной послали потому, что ты боишься войти? Я взглянул на него и сам ответил на свой невысказанный вопрос. Телемах был напуган. Именно ему я обязан своим ранним пробуждением.
Я отодвинул его, вздохнул и открыл дверь.
О, да. Он был безумен. Сейчас его Божественная природа проявлялась в полной мере. Обычно, когда он был в человеческой форме, он сдерживал ее, позволяя лишь тлеть, словно углям потухшего костра. Смертный должен был ощущать, присутствие Бога, но не быть этим раздавлен. Но этим утром Арес практически пылал сине-белым светом, так, что на него невозможно было смотреть. В ушах звенело оттого, что в воздухе носилась его мощь. Я увернулся от огненного шара, просвистевшего над моей головой и разбившегося о стену. Афина, одетая в свои золотые доспехи, стояла в углу комнаты у окна и наблюдала за братом.
«Эй! – я замахал руками. – Арес! Арес! В чем дело?»
Жар и свет исчез. Он обернулся ко мне и безумие в его глазах постепенно проходило. Отлично.
«Расскажи ему», - прорычал Арес указав на меня и швыряя очередной шар в стену.
«Это длинная история», - вздохнула Афина.
«Сделай ее короткой!»
О, Боги. Он был противен Афине. Обычно, когда он был рядом она не обращала на него внимание, или раздражалась, когда он пытался флиртовать с ней. Если он начал грубить ей в открытую, у нас большие проблемы.
«Кажется, - начала Афина. – Персия напала на Грецию»
«Да?»
Персия напала на Грецию. Это было так же привычно, как восход солнца. Обычно Арес радовался этому.
«Они осквернили один их Храмов Ареса, что у границ с Ксантосом».
«Да?»
Это уже необычно.
«Кажется, Персидский Король и Персидский Бог войны имеют честолюбивых сыновей. Они решили, что лучший способ воспитывать их, это отправить их на войну. Войну против нас. Сын Бога войны… он в некотором роде… зверь».
«Что-то вроде Минотавра», - добавил Арес.
«Проклятье!» - сказал я.
Афина проигнорировала нас обоих.
«Этот сын желает поклонения, собственных последователей и собственные Храмы. Его отец послал его в Грецию и сказал, что каждый Храм Ареса, который встретится на его пути, он может забрать и превратить в свой».
«Ублюдок!»
Очередной шар врезался в стену. Серый мрамор стен  был безнадежно испорчен.
«Сила персов и сила этого полубога направлены против Греции вообще и против Ареса в частности».
«Не хорошо», - это было не самое блестящее наблюдение, но я мучался от похмелья.
Афину улыбнулась.
«Точно. Не хорошо».
«Я разотру этого ублюдка в пыль!»
«Арес!»
Окрик Афины заставил Ареса притормозить. Боги впились друг в друга взглядами. Я спросил себя, метнет ли он в нее шар? Каждый раз, когда он пытался ссориться с Афиной, он проигрывал. Но это его не останавливало. Я уже подумывал о том, что бы тихонько исчезнуть. И вдруг Арес расслабился и помотал головой. Я заметил, что его волосы снова длинные и задумался, как давно это произошло. Может так нравится его Египетским игрушкам?
«Нам нужно все распланировать, - сказала Афина. – Тщательно. Нам нужны все самые могущественные правители Греции. Если мы поторопимся, то успеем остановить вторжение, прежде чем это выйдет из-под контроля, - она пристально посмотрела на Ареса. – Мы должны работать вместе».
Арес не выглядел очень счастливым, но коротко кивнул.
«Простите…»
Они оба уставились на меня.
«Не могли бы объяснить одному смертному… Боги часто вторгаются на территорию других Богов?»
«Нет, - нахмурилась Афина. – Это-то тревожит. Если это существо преуспеет в привлечении на свою сторону единомышленников, то другие Персидские Боги то же решат, что могут иметь свои Храмы в Греции. Думаю, что всем было бы лучше, если бы эта война осталась между смертными».
Это уже не смешно. Война между Богами всегда плохо отражается на смертных, особенно если они попадут под горячую руку.  Афина повернулась к Аресу.
«Я хочу что бы Иолай стал глашатаем нашей воли»,
Я подумал, что Арес предложит на мое место Телемаха, но он кивнул.
«Я пошлю сообщение всем Королям. Мы должны отложить все мелкие ссоры и сконцентрироваться на этом».
Арес снова кивнул. Никаких стычек в этом году, никаких разборок между грызущимися военачальниками для его удовольствия.
«Отцу жаль, что это нельзя закончить быстро. Он договорился с Посейдоном, будет помощь и на воде».
О, Боги. Если Афина собрала всех больших мальчиков, то неприятность действительно огромная. Арес кивнул в третий раз. Афина исчезла, оставив после себя золотое облако.
«Идиот?»
«Кто? Афина?»
«Нет. Этот персидский Бог. Если он думает, что  отослав сына завоевывать Грецию, он решил все проблемы, то он серьезно заблуждается».
«Может, ему нужно было спросить у тебя совета по воспитанию?»
Это вызвало даже больше чем улыбку у Ареса.
«Может. Я бы сказал ему, что отсылать сына вербовать себе поклонников, не такая хорошая идея».
У Купидона были его собственные Храмы, но он никогда не соревновался с отцом. Никто из других детей или родственников Ареса не имел ни Храмов, ни Жрецов. Никто не поклонялся ни Деймосу, ни Фобосу, ни Страйфу, ни Дисгармонии. Многие молились Афине, многие – Аресу, но противостояние между этими Богами держали младших на своем месте.
«Может, он не хотел, чтобы его сын попытался его убить».
За эти годы я обнаружил, что мне нравилось, когда Арес улыбался. Не в первый раз я спросил себя, почему Зевс не сделал его Богом деревьев или еще чего безобидного? Получился бы отличный парень.
«Эй, моя попытка свергнуть старика, всего лишь дань семейным традициям».
Он развел руками, показывая что абсолютно ни в чем не виновен, и на его щеках появились ямочки.
«У тебя такое потрясающее семейство».
«Иногда я жалею, что Деймос и Фобос не строят против меня заговоры. По крайней мере, это бы их объединило, – он устало потер лоб и улыбка пропала. – Их постоянные препирательства  так раздражают».
Иногда Арес заставлял смеяться меня.
«Теперь я понимаю, что единственный способ удержать детей от ссор между собой, это иметь только одного ребенка».
«Иногда, мне жаль, что у меня есть дети. Может Афина права? Девственность имеет свои преимущества».
Мы посмотрели друг на друга.
«НЕЕЕЕТ!» - сказали мы хором и рассмеялись.
«Ладно, - Арес оживленно потер ладони, – думаю, что нам пора двигаться. Телемах!»
Дверь открылась. Телемах осторожно заглянул во внутрь.
«Войди!»
Он повиновался. Проходя мимо меня, он бросил странный взгляд. Думаю, что он слышал, как мы с Аресом смеялись. Арес не мог выгнать меня, я знал, что ему нравилось иметь меня рядом. В любую минуту.

Война с Персией. Отлично. Жаль, что я не остался в кровати.
Когда воевала Афина, вещи складывались несколько иначе, чем когда воевал Арес. Аккуратное планирование приводило к меньшему числу трупов на поле боя.  Я знал, что он не слишком счастлив из-за этого, но он был бы дураком, чтобы спорить с данной ситуации. Это победа была важна для всех. Если этот сын Царя и Бога не будет во время остановлен, то он станет угрозой не только Аресу, но и всем Олимпийцам.
Спустя шесть недель после этого разговора я оказался во главе пяти тысячной армии, расположенной на равнине под Эфесом. Армии Коринфа, Афин, Спарты, Аргоса и дюжины других меньших государств выстроились рядом. В этой войне Амазонки сражались рядом с кентаврами, Спартанцы с Афинянами, все объединились против общего врага. Очень необычно смотрелись здесь построенные святыни. Обычно на поле битвы взывали к Аресу или Афине, или сразу обоим. И еще может быть, какому-нибудь местному покровителю. В этой войне все Боги хотели принять участие. Я видел даже святыни Афродиты и Диониса, хотя воины никогда не поклонялись им открыть, даже если удостаивались их личного внимания.
Было одно загляденье смотреть, как быстро и эффективно работали все, включая Богов, что бы организовать этот массовый отпор. К этому моменту пал Родос, но это была обговоренная жертва. Нужно было позволить персам задержаться там, пока остальная часть Греции собирала армию.
«Генерал Иолай».
Я ненавидел эту форму обращения даже больше чем «мой господин», но положение обязывало.
«Да».
«Король Коринфа желает говорить с Вами».
Ификл. Смертный сводный брат Геракла. Один из многих старых друзей, которых я избегал много лет. Я развернул лошадь и приказал Телемаху следовать за собой. Он нахмурился. Он ненавидел быть моим ординарцем. Но я знал, что он будет повиноваться. Пока.
Армия Коринфа стояла рядом. Я опустил голову, стараясь не встречаться взглядами с солдатами. Я знал многих из них. Нет, Иолай знал их. Я же был для них незнакомцем.
Мы вошли в палатку Короля Ификла. Я узнал его, он был самый высокий из всех, кто в ней находился. Он никогда не носил корону, он просто не нуждался в ней. Ясон сделал хороший выбор. Все эти годы я слышал, что Ификл был хорошим, мудрым и справедливым правителем. Я глубоко вздохнул и направил лошадь к палатке.
«Король Ификл».
Он удивленно поднял на меня глаза.
«Иолай? – я что так изменился? – С каких это пор ты верхом?»
«С тех самых, когда у меня начали болеть колени. И спина».
Я соскользнул с лошади, старясь не вздрагивать от боли. Сегодня у меня действительно все болело. Должно быть погода. Кто-то забрал мою лошадь, и Ификл махнул рукой, отпуская слуг. Мы остались одни. Король Коринфа налил мне вина, я с благодарностью принял от него кубок.
«Мы выиграем эту войну?» - спросил Ификл.
Я глотал вино и думал. Сладкое коринфское вино. Хороший был тогда год.
«Да. Их Бог войны совершил ошибку, послав своего сына захватывать Храмы Ареса. Если бы персы просто перешли границу и напали на Ксантос, возможно, мы и покачали бы головами, или даже послали бы против них несколько наемников. Мы не стали бы формировать этот союз. А сейчас за нами стоит Олимп. Это будет быстрая война, кровавая, но мы победим».
«Я слышал об этом сыне Бога, - Ификл снова наполнил мой кубок. – Я слышал, что его сравнивают с Гераклом».
Я знал, что рано или поздно он произнесет это имя. Боль, которую я ощутил, была намного меньше той, которую я ожидал.
«Любой, кто сравнивает его с твоим братом, его не видел».
Ификл заметил, что я намеренно не произносил имя его брата.
«Не знаю, - продолжал я, - кто его мать. Но одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что персидские Боги трахают медведиц».
Ификл фыркнул и расхохотался.
«Я серьезно. Он мерзко выглядит. Весь черный и волосатый. Я видел его на расстоянии, в сражении при Халикарнассусе. Пара моих людей видела его поближе. Они сказали что у него крохотные желтые глаза, желтые зубы и воняет он, как выгребная яма».
«Правда? Я думал, что Персия страна горячих ванн и духов».
«Его это не коснулось, - я поставил кубок с вином на стол. Вечером у меня совещание с командующими и мне нужна ясная голова. – Он может и сильный, но он грязный».
«Что ж. Это нужно изменить».
«Плюс к этому, мне кажется, что Король Персии не слишком одобряет это вторжение. Думаю, что он стремиться убрать своего чрезмерно честолюбивого сынка с дороги. Наши разведчики говорят, что у него не будет подкрепления».
«Отлично. Сегодня я буду лучше спать. Спасибо, Иолай».
прежде чем я поднялся, Ификл положил руку на мое плечо. Его глаза встретились с моими.
«Спасибо за все, что ты сделал для моей семьи. Геракл рассказал мне, что ты отдал себя Аресу, чтобы защитить его».
«Иф…»
«Послушай меня. Для Геракла было очень трудно, когда тебя не было рядом. Это я не буду отрицать. Но если бы видел его и его детей… Мама не слишком хорошо…»
Я нахмурился. Я очень любил Алкмену.
«Это не болезнь, просто у нее слабое сердце. Как и у ее матери. Лучшее лекарство для нее это ее внуки. И Сирена. Не думаю, что она была бы жива, если бы не они. А единственная причина, что есть Сирена и дети – это то, что ты сделал».
Я должен был прокашляться, прежде чем ответить.
«Я рад».
«Геракл хотел участвовать, - Ификл нежно улыбнулся. А было время, когда имя брата не вызывало у него улыбок. – Я ему не разрешил. Очень удобно иногда быть Королем, - я представил себе этот спор. – Я велел ему оставаться дома и заботиться о семье».
«Ты правильно поступил».
Мы поговорили еще несколько минут о предстоящем бое, о тактике, о наших планах. Потом мы расстались. Ификл сжимал мою руку и его темные глаза искали мои.  В его черных волосах появилась седина и вокруг глаз залегли морщинки.
«Передай своему брату… - я глубоко вздохнул. Я все еще не мог произнести его имя. – Скажи ему, что я передаю привет».
«Скажу».
Ификл махнул кому-то за моей спиной, чтобы мне привели лошадь. Я уселся в седло и взглянул на Короля. Его взгляд был такой красноречивый, что я отказался понимать его. Я тронул бока лошади и направился в свой лагерь. Арес был на совещании с Афиной и я должен был быть наготове. У них был план, но они забыли сообщить о нем персам.
Я сидел на лошади и раздумывал, как бы с нее слезть, чтобы не потревожить мое колено, когда я услышал неприятный звук приближения колесницы. Даже не оглядываясь, я знал, кого она принесла сюда. Звук шел сверху, с неба, подразумевая, что у меня появилась Божественная компания. Деймос и Фобос. Страх и Ужас, светловолосые сыновья Бога войны стояли в колеснице и улыбались, как лунатики.
«Эй, Иёёолай! – проблеял Деймос, намеренно искажая мое имя. Он произносил его растянуто, в четыре слога вместо трех. – Смотри, персы двинулись!»
Я посмотрел вниз. С такого расстояния трудно было разглядеть было ли это перемещение внутри войсковым или они действительно движутся в атаку.
«Значит они идиоты, - сказал я. – Уже слишком поздно. День заканчивается. Стемнеет, прежде чем наши армии встретятся».
«Они идиоты, - широко усмехнулся Фобос. – Смотри».
Он махнул рукой. и я, как будто, оказался в двух шагах от передних рядов персидских войск. Существо, порожденное Персидским Богом войны стояло впереди всего войска.
Я никогда не видел его так близко. Донесения, которые я получал, оказались точными. Он был весь покрыт черными волосами. Черный пояс его лохматых штанов обхватывал его мощную талию. На поясе весел двусторонний топор. Его маленькие глазки горели желтым огнем. Все его лицо, или точнее морда, была покрыта волосами, широкий расплющенный нос, клыки, как у борова, изогнутые и острые. Я испытывал крайне неприятное чувство думая, на что же похожа его мать.
«Проклятье!»
«О, Папочка! – пропищал, паясничая, Деймос. – Что же нам теперь делать?»
«Телемах!»
«Иолай» - он назвал меня так, думая, что я пропущу это мимо ушей. Он плохо меня знал.
«Эти идиоты персы идут в атаку вслед за своими идиотом командующим. Приготовиться к нападению!»
Телемах посмотрел на меня так, словно я сошел с ума. Я понял, что он не может видеть ни колесницу, не братьев.
«Ты слышал? – я повысил голос. – Дай сигнал».
Телемах продолжал пялиться на меня.
«Разве мы не должны посоветоваться с Господином Аресом?»
Я вытащил меч и приставил его к груди своего ординарца.
«Отдай приказ!» - прорычал я.
Я ждал, что он станет спорить. Это было в его характере. Но он развернул лошадь, поднял меч и проорал команду.
Я тронул своего коня и вместе с другими кричащими солдатами поскакал вниз с холма.
В той компании у меня был отличный конь, чистокровный, с мягким аллюром, что делало поход почти выносимым. Мы встретили передний фланг персов, как солнце встречается с горизонтом. Почему они напали вечером, осталось загадкой. Вероятно, это логика их лидера-бастрада.
Мой конь был прекрасно обучен, но я сам был не слишком хорошим бойцом-конником. Поэтому, когда несколько арбалетных стрел пронзили бока моего коня, и он захрипев, упал, я даже не слишком расстроился. Телемах находился возле своего личного штандарта. Я мог не любить его как человека, но он был отличным воином. Он мог командовать этим хаосом.
«Эй, Иолай!»
Это был Деймос. Он появился возле меня и на этот раз он произнес мое имя правильно.
«Папа злится, что ты отдал приказ».
«Плохо, - я выбил меч из рук напавшего на меня перса. – А что я должен был делать?»
«Ты должен был спросить его разрешения».
Он дунул в ухо выросшему возле меня персидскому солдату и глаза того сразу округлились от ужаса. В следующую секунду он был мертв. Наткнулся на копье своего товарища, когда в панике попытался сбежать с поля боя.
Сражение переместилось ближе к Телемаху. Я остановился, чтобы перевести дыхание.
«Передай Аресу, чтобы он поцеловал себя в задницу. Персы напали».
Смеющийся Фобос возник с другой стороны. Он захлопал в ладоши, когда я пронзил мечом своего врага.
«Мне нравится как ты разговариваешь со стариком», - он махнул рукой в сторону войска противника. Я видел, что его заклинание имеет эффект. Их глаза в ужасе раскрывались, они застывали на месте или пытались удариться в бегство. Мои воины справлялись с ними без труда.  Это дало мне еще одну передышку. Я вытер пот, заливающий мои глаза. Я слишком стар для этого.
«Вы не думали, - сказал я сыновьям Ареса, - пойти и помочь еще кому-нибудь?»
Даже если их возможности помогали мне, я испытывал неприятное чувство находясь рядом с ними. Они не пугали меня и не вгоняли в панику, я просто не любил ни их, ни их глупые усмешки. Как могла дети Афродиты и Ареса быть такими никчемными? А я-то думал, что при таких родителях Деймос и Фобос будут красавчиками!
Это глупая мысль стала моей последней мыслью. Сражение неожиданно окружило меня. Я поднял голову и увидел, что сын Персидского бога войны, раскидывая всех на своем пути, идет ко мне. Он распихивал в стороны своих собственных солдат, его глаза впились в меня, в его руках было длинное копье. Он использовал его, чтобы пробиться сквозь толпу так же, как когда-то это делал Геракл.
Я смотрел на него. Он был огромен. Больше чем Геракл или Арес. И он вонял. Резкий, мерзкий запах, словно он рос в склепе.
Несколько лет назад у меня были бы неплохие шансы. Я учился защищаться против таких здоровяков. Я даже несколько раз побеждал Геракла. Если бы я мог двигаться столь же быстро, то мог бы избежать смертельного удара. Но мое больное колено подвело меня. Как только я попытался увернуться, оно подвернулось, я пошатнулся и открылся. Копье вошло в мою грудь, ломая ребра, разрывая сердце и перебив позвоночник. Я упал на бок, не чувствуя никакой боли, только удивляясь, когда мои руки обхватили древко копья, словно пытаясь помешать ему проникнуть в меня до конца. Я упал, слыша триумфальный вопль монстра. И поскольку я умирал, я произнес имя, которое не произносил уже многие годы. Его имя сорвалось с моих губ, когда мир вокруг почернел.
«Геракл».
Я очнулся и понял, что лежу на спине в полном одиночестве. Ни каких мертвых солдат, никакого Стикса. Перед боем я тщательно завернул в пояс две золотые монеты, что бы на этот раз расплатиться с Хароном. Теперь оказалось, что не получится.
Прежде чем я открыл глаза, я прислушался. Я услышал два голоса, мужские… спорят…
Я узнал один голос, потом другой… Арес и Аид. Тему я мог предположить. Я сел. Комната была так слабо освещена, что я даже не видел потолок. Стены были украшены темными тканями. Два факела слабо мерцали в подставках, почти не давая света. Я знал, где я нахожусь. Я бывал здесь раньше. Это была личная приемная Аида. Однажды Геракл принес сюда на руках мое искалеченное тело. На сей раз я добрался сюда самостоятельно.
На всякий случай я проверил свой пульс – нет. И я не дышал. Мертвец, пытающийся убедиться в том, что он мертвец – странная ситуация. Качая ногами, я сидел на кровати и слушал.
«Нет, - это Аид. – Ни за что. Теперь уйди. Я занят».
Они вошли в комнату. Аид, Бог подземного мира и его племянник Арес, не отстающий от него ни на шаг.
«Он умер не естественной смертью», - Арес не останавливался даже перед старшим и более сильным Богом. Он размахивал чем-то, что держал в левой руке. В правой был зажат испачканный кровью меч.
«Конечно это было не естественно! Он солдат и умер в сражении! – вероятно они говорили обо мне. – Его жизнь могла бы продолжаться еще годы».
«Я имею в виду не это! – Арес снова взмахнул левой рукой и я понял, что он держит голову Персидского полубога. – Я говорю, что его убил этот зверь! Этот удар предназначался мне, не Иолаю!»
Аид остановился и обернулся.
«Избавься от этой противной вещи! – указал он на голову. – Она воняет и капает на ковер».
Арес отшвырнул свой трофей в сторону и вернулся к спору.
«Этот идиот думал, что Иолай это я. Он хотел убить меня. И поэтому Иолай должен быть жив».
«Не имеет значения, кого он хотел убить. Имеет значение только то, что Иолай мертв. А почему он решил, что Иолай это ты?»
Арес застонал.
«Потому что он был идиот! Он увидел Иолая, который разговаривает с Деймосом и Фобосом. Он мог видеть их, потому что он полубог. Думаю, что он решил, что раз они с ним совещаются, то это я».
К моему удивлению Аид рассмеялся. Странный звук для такой мрачной комнаты.
«Может светлые волосы…»
О, понял. Деймос и Фобос – оба были светловолосые. Персидский Бог решил, что я их отец. Я – Бог войны… Я не знал обижаться или нет. Представляете, я – Бог.
«Нападение было не естественным. Кроме того, - Арес вытер меч о полог кровати, игнорируя яростный взгляд дяди, - я вылечил бы его, если бы не был занят, убивая этого монстра. Это не моя ошибка, что он умер так быстро».
Аид ткнул племянника пальцем в грудь.
«Я повторяю, Иолай мертв. Точка. Умер. В последний раз. Все. Закончено».
«Эээ, - я спрыгнул с кровати, - Мне не хотелось бы перебивать вас, но если вы покажите мне в какой стороне Елисейские поля, то я пожалуй, пойду.
Оба Бога уставились на меня. Не очень приятное чувство, когда тебя в упор разглядывают сразу два Бога. Я думал, что Аид будет счастлив узнать, что я хочу остаться.
Я вдохнул. Странно было заставлять себя дышать. Разговаривать было больно. А дыхание почти сжигало мою грудь.
«Послушайте, это моя жизнь… Ну или моя загробная жизнь. Разве я не имею право участвовать в обсуждении? Я хочу остаться мертвым».
Арес убрал меч в ножны и сказал.
«Ты принадлежишь мне, помнишь? Твоя жизнь и твоя душа. Так что это я принимаю решение!»
«Эй! – Аид был недоволен этим заявлением. - Мертвые – это моя область!»
Кто-то положил руку на мое плечо. И пока Арес и Аид спорили, переливая воду из пустого в порожнее, я обернулся и увидел застенчиво улыбающуюся Персефону.
«Привет. Я бы предложила тебе что-нибудь поесть, но раз ты не остаешься…»
«Остаюсь», - я коснулся дыры в своей груди. Я мог засунуть туда всю ладонь. Но не стал этого делать, не из-за страха, а из-за того, что не хотел прикасаться к своему разбитому сердцу.
«Нет, - сказала она. – Не остаешься. Арес прав. Сын Персидского Бога войны хотел убить Ареса. Оружие, которое он использовал было изготовлено Богом и предназначалось, чтобы убить Бога».
«Но и на смертном тоже сработало», - пробормотал я.
«Да. Но… - она наклонилась ко мне и ее шелковистые волосы коснулись моей щеки. – Не рассказывай Аиду, что это я тебе рассказала, - она осмотрелась вокруг, убедившись, что оба Бога заняты своим спором и не слышат нас. – Когда Клото начала прясть нить твоей жизни, она сделала ее очень, очень длинной. 100 лет и 100 дней. Тебе отпущена долгая жизнь не зависимо оттого, что с тобой случится. Из-за твоего жребия судьбы, твоя жизнь прерывается, но Атропос может починить ее, забрав два дня из твоей жизни, чтобы связать нить. Пока ты потерял шесть дней…»
Я едва не перебил ее. Каждый раз, когда я умирал, все было так запутано. Я знаю, что люди умирают один раз и на этом все заканчивается. Предполагаю, что я так не смогу.
Я помню две свои смерти. Когда Демоница превратила меня в камень, я тогда успел поговорить с Деянирой и детьми, которые ждали своей очереди на берегу Стикса. И когда палач Геры избила меня до смерти. Были еще воспоминания, больше похожие на сон. Как будто я умер от удара ножом, нанесенным Амазонкой. Я не знал точно, было это или нет. А раз Персефона сказала, что за каждую смерть я отдаю два дня жизни, а потерял я шесть дней, то это означает, что я все-таки умер три раза.
Может я не должен спрашивать? Может я и не хочу знать? Персефона продолжала что-то говорить и я сосредоточился на ее словах.
«… и ты все еще имеешь 100 лет и 94 дня минус два для этого узла».
«Да, но раз я тут…»
Она махнула рукой.
«У Аида тонны бумаг, из-за этого Персидского нападения. Заполнение твоего свидетельства о смерти довольно сложное. Он будет только счастлив избавиться от этого. И Арес прав. Он бы вылечил тебя, если бы у него был шанс».
«Спасибо. Но  я честно хочу остаться мертвым».
«Не получится», - ворвался в наш разговор еще один женский голос.
О, Боги. Теперь еще и Афродита. Да что такое происходит с Богами? Разве они не должны быть безразличны к смертным? И почему ко мне такое пристальное внимание? Я снова плюхнулся на кровать и принялся качать ногами.
«АИД!» - на всю комнату прозвенел голос Афродиты. Хорошо, что я был мертв. Я смог трезво оценить эту великолепную женщину. Аид и Арес, не прекращая спора, шагнули на середину комнаты.
«Что ты здесь делаешь?» - Арес воззрился на Богиню любви.
«У меня большой интерес в отношении к Сладким Щечкам».
Я услышал, как хихикнула Персефона. Я проигнорировал это. Я сосредоточился на голосах, снова и снова обсуждающих одно и то же.
Аид хотел меня мертвым, Арес хотел меня живым, Афродита требовала вернуть меня к жизни. Наконец, Аид поднял руки.
«Послушайте! У меня есть тысячи солдат, которых необходимо зарегистрировать! Плюс обычные смерти. Этот смертный не стоит нервов», - он протянул ко мне руку и щелкнул пальцами.
В момент я почувствовал, словно мое тело собирается взорваться. Я глубоко вздохнул  и понял, что кровь снова бежит по моим венам.
«В следующий раз, - Аид бросил на меня взгляд. – Если ты сюда попадешь, ты здесь останешься! Понял?»
Аид исчез.
«Понял, - я взглянул на Афродиту. – Я хотел бы остаться мертвым, - она усмехнулась и положила руку на свое бедро, - Нет, правда. Я устал от работы на Ареса».
Афродита откинула голову назад и расхохоталась.
«Ты больше не должен на него работать».
«ЧТО? – Арес, направлявшийся ко мне, застыл на месте. – Он мой, дорогая сестренка. Я думал, что мы решили это годы назад».
«Больше нет, Конопатый»
Упс! Я чуть не упал с кровати. Вот оно прозвище, которое дала ему Афродита!
Оно не слишком соответствовало, но…
Она махнула рукой и в воздухе появилось окно. Я увидел сам себя. Моложе чем сейчас. Себя семь лет назад, с длинными волосами, в моем любимом фиолетовом жилете. Я стоял перед Аресом, и острие моего меча лежало в моей левой ладони.
«Я, Иолай, сын Скоуроса, отдаю свой меч, свое тело и свою душу во владения Аресу, Богу войны и клянусь быть преданным ему до самой моей смерти».
«Вот», - Афродита махнула рукой и изображение пропало.
Я поклялся служить Аресу до своей смерти. Я умер.
Арес нахмурился.
«Секундочку! Я хотел Иолая назад, потому что он мой. Если он свободен, то он будет мертв!»
«Не сработает, - она показала язык своему брату и любовнику. – Аид позволил ему жить. Так что он жив и свободен!»
Арес вынул меч из ножен.
«Это легко исправить!»
С криком Афродита закрыла меня собой. Ее пахнущие розами волосы защекотали мой нос и я чихнул.
«Ты лишил его всего! Ты измывался над ним! Ты получил все, что хотел! Много лет Геракл не представлял для тебя угрозу. Иолай верно служил тебе все это время. Кроме того, он становится старше. Он не сможет хорошо служить, будучи старым и седым».
Я вышел из-за ее спины.
«Она права, - сказал я Аресу. – Посмотри на меня. Я умер из-за того, что стал стар и медлителен. Нужен ли я тебе такой?»
«А кому ты вообще нужен, старик?» - язвительно спросил Бог.
«Он станет замечательным дядей детям Сирены и Геракла», - парировала Афродита.
«Семья, - лицо Ареса исказила гримаса. – Что ж. Он твой. Я забрал его лучших семь лет. Теперь его место займет Телемах. Он может кончить три раза за ночь».
И Арес исчез.
Я даже не успел поблагодарить Афродиту, как она бросилась мне на шею и крепко обняла. Старый или мертвый, но объятья Богини трудно игнорировать. Наконец я оторвался от ее рук и ее груди.
«Но раз я свободен, это не означает, что Арес может снова причинить вред Гераклу?»
Афродита наморщила носик.
«Нет-нет. Ты же поклялся «до смерти». Ты умер. Он все еще связан своей клятвой, потому что ты выполнил свою».
То есть, я умер на службе Аресу. Отлично. Тогда еще один вопрос.
«Значит, я могу вернуться к Гераклу?»
«Конечно! – она захлопала в ладоши, словно восхищенный ребенок. – Он будет так счастлив тебя видеть! Они с Сиреной счастливы в браке… и дети… но он все еще тоскует без тебя».
Я начал объяснять ей, что после всех этих лет Геракл должен был привыкнуть к моему отсутствию. Что последние семь лет были очень тяжелыми. Что я действительно хотел бы остаться в Подземном мире… Но она не дала мне шанса. Мир завертелся и я почувствовал, как мое тело охватил жар и холод одновременно. Очнулся я в поле около дороги. Потребовалась минута, чтобы я сообразил где я. И кстати, на мне была моя старая одежда. Мой фиолетовый жилет, который я не видел много лет и даже не знал, существует ли он еще. Мой меч, мой дорожный мешок, и мои кожаные штаны с заплатами на коленях. Мои волосы были длинные.
Я покрутил головой и понял, что нахожусь на дороге, которая ведет на ферму, которая раньше принадлежала Анабасису. Я узнал трехствольную оливу.
Так что теперь? После семи лет службы Аресу я вернусь как ни в чем не бывало? Я попытался рассмотреть свои волосы, были ли они седыми? Я заметил шрам на своем предплечье выше моего старого наруча. Я получил его в сражении за Ареса. И колено болело. Я думал, что Афродита повернула время назад, но она этого не сделала. Моя одежда была та же самая, а вот я – нет. Я могу вернуться в жизнь Геракла вот так? Словно ничего и не было? Он женат, у него дети, он больше не нуждается в партнере, который прикрывает его спину. Я исходил из того, что слышал все эти годы. Он жил нормальной жизнью, помогал людям, как хороший сосед. Не было больше никаких блужданий взад-вперед по Греции, и сражений с монстрами. Отлично. Я тоже не мог этим больше заниматься. Я спросил себя, как долго я был мертв, но только пожал плечами и пошел вниз по дороге. Я услышал голоса, прежде чем миновал дерево. Спорили два мальчика. Как только я увидел их, то замер на месте. Два мальчика, приблизительно шести лет от роду, со светло-каштановыми волосами. У одного они были прямые, у другого вились мягкими кудрями. Мальчики одеты просто, но аккуратно, и оба имеют за поясами деревянные мечи. Они пытались заставить невысокую золотистую лошадь подойти к забору, чтобы они смогли на нее вскарабкаться.
Я едва не рассмеялся вслух. Я узнал Зевса. Я совсем забыл о нем. Конь, который был отдаленно связан с Гераклом. Я оставил его здесь в тот день, когда Арес вырвал меня из объятий Геракла. Очевидно, он прожил все эти годы на ферме Герка, и был счастлив, потому что выглядел толстым, лоснящимся и довольным жизнью. Он разглядывал зеленую траву, совершенно игнорируя усилия мальчиков, подталкивающих его под круп. Я шагнул вперед и свистнул ему, как раньше. Зевс поднял голову. Я не знал, узнал он меня или нет, но он подошел и прижался лбом к моему плечу. Я потрепал его за ушами. Мальчики бросились за ним. Добежав до забора, они остановились и уставились на меня одинаковыми глазами. У них были квадратные челюсти отца и мягкие карие глаза матери.
«Привет, - сказал я, лаская Зевса. – Кто из вас Иолай?»
Они немного потолкали друг друга локтями, а потом кудрявый ответил.
«Я».
Я был доволен. Было приятно, что мой тезка имел кудри.
«Тогда ты – Ификл?»
Второй мальчик кивнул и поджал губы. Казалось, что мой тезка посмелее. Снова сходство. Я не знал как подойти к Гераклу… Теперь я придумал.
«Папа дома?»
Мальчики в унисон кивнули.
Я снял свой амулет, обернул его шнурком и встал на колени, что бы стать вровень с мальчиками. Я протянул амулет Иолаю. Он взял его и принялся вертеть в руках, стараясь рассмотреть.
«Я хочу, чтобы ты передал это твоему отцу. Подожди… - остановил я сорвавшегося с места мальчишку. – Ификл… - второй мальчик поднял на меня глаза. – Я хочу, чтобы ты передал ему сообщение. Ладно? Так будет справедливо. Иолай передаст ему амулет, а ты сообщение».
Ификл кивнул. Иолай, поглощенный рассматриванием амулета, казалось не слышал нашего разговора. Я подозвал Ификла поближе. Он взглянул на брата и, получив одобрительный кивок, сделал два шага.
«Когда твой брат передаст отцу амулет, я хочу, что бы ты сказал ему, что он может найти меня… - я задумался. Было озеро, где мы с Герком обычно ловили рыбу, на границе ферм Алкмены и Анабасиса. Мы называли его озером Персея. – Здесь есть еще озеро Персея?»
Ификл кивнул, а Иолай оторвался от амулета и сказал.
«Да. Мы там ловим рыбу с дедушкой».
«Отлично, - я улыбнулся, подумав о Ясоне, поскольку это именно его упомянули мальчики, говоря о дедушке. – Передай отцу, что человек, который дал вам амулет, хочет, чтобы он встретился с ним там».
Взглянул в наивные глаза мальчишек я максимально упростил задачу.
«Иолай, ты отдашь амулет отцу, а Ификл в это время скажет, что встреча будет у озера Персея. Понятно?».
Мальчика кивнули.
«Тогда бегите», - я оперся о забор и поднялся, чтобы разгрузить свое больное колено.
Они со всех ног бросились к дому, соревнуясь,  кто прибежит первым. Я вздохнул и отправился к озеру. Я должен быть там раньше Геракла.
Озеро ничуть не изменилось. Некоторые деревья погибли, но их место заняли новые. Плоский камень, тянущийся почти до середины озера, с которого мы обычно ловили рыбу, был на своем месте. Сколько часов мы провели на нем? Сколько часов я просидел на нем, греясь в жарких лучах солнца и позволяя прозрачной воде смывать мои печали и проблемы?
Сколько раз Геракл, смеясь, сталкивал меня в воду, чтобы потом нырнуть следом? Сколько раз…
Не ходи туда! Он женат… Ему больше не нужен партнер!
В жаркий солнечный летний день, такой как этот, сидеть на раскаленном камне было не самым приятным занятием, кроме того я пришел сюда не для того, что бы ловить рыбу. Я уселся в тени ветвей раскидистого дерева, прислонился к его стволу и попытался успокоить бешено колотящееся сердце. Я услышал, как он продирается сквозь кустарник. Даже если мой слух был не так остр, как раньше, я все равно услышал бы его. Полубог или нет, он все еще очень большой.
Он вылетел из кустов, сжимая в руках мой амулет и задыхаясь. Годы обошлись с ним благосклонно. Его волосы были короткими и он зачесывал их за уши. В них не было седины, как в моих. Если бы не другая одежда, он бы выглядел как и семь лет назад.  Он крутился на одном месте, разыскивая меня. Я медленно стал. Когда он меня увидел, то сначала застыл на месте, а потом сделал два шага вперед.
«Хэй, Герк».
Он открыл рот, но не издал ни звука, а молча протянул мне амулет.
«Да, я думал, что его узнаешь».
«Узнаю это… - прохрипел он. – Я думал, что… я думал, что найду здесь Ареса, который сообщит мне, что ты мертв».
Упс! Об этом я не подумал. Прежде чем я смог извиниться, его руки обхватили меня и прижали к его широкой груди. Я чувствовал, что его сердце колотится даже чаще, чем мое. Мы стояли обнявшись и качались, позволяя слезам свободно катиться по нашим лицам.
Разве одно объятье может перечеркнуть семь лет? В тот момент я был уверен, что может. Я обнимал его, боясь разжать руки. Все эмоции, которые я столько лет держал под контролем, вырвались теперь на свободу.
Я чувствовал его прерывистое дыхание, слышал, как рыдания застревают в его горле. Его руки ласкали под жилетом мою спину. Я чувствовал его мокрую щеку, прижатую к моей макушке.
«О, Иолай…»
Наконец, он оторвался от меня. Я позволил, вытирая слезы наручем. Забавно. Наручи, которые я носил последние годы были с бронзовыми пластинами – подарок Ареса. Я забыл, как удобны были мои старые, кожаные. Я поднял на Герка глаза и удивился, что в его красных от слез глазах сквозит удивление.
«Но как?» - это все, что он сумел выговорить дрожащим голосом.
«Ты был прав, наполовину, - я глубоко вздохнул и засопел, что всегда заставляло его улыбаться. – Я умер».
«ЧТО?»
Я объяснил, как мог. Когда я дошел до того, как Персидский монстр принял меня за Ареса, Геракл начал хихикать.
«Арес должен быть доволен».
Я фыркнул в ответ.
«Если подумать о Деймосе и Фобосе, то он был бы счастлив, если бы они были моими сыновьями. Кстати, твои близняшки…»
«О, Иолай… - Геракл упал на траву, словно его не держали ноги. – Когда Иолай отдал мне амулет, а Иф сказал… - он снова рассмеялся. – Мое сердце остановилось. Я знал, что ты вел армию против Персов, и был уверен, что…»
Я сел возле него и положил руку на его плечо.
«Прости. Я не подумал».
Качая головой, он протянул мне амулет и улыбаясь сквозь слезы смотрел, как я вешаю его на шею.
«Я не должен был верить в то, что кто-то или что-то не разрешит тебе вернуться. Я должен был верить в тебя».
«Это не я. Афродита. И, как ни странно, Арес».
Геракл вздохнул.
«Я никого из них больше не вижу. Не скажу, что очень тоскую, но, по крайней мере, были хоть какие-то новости».
«Ты счастлив, не так ли?»
Он усмехнулся.
«Да. Нам с Сиреной потребовалось некоторое время. Первый год был очень тяжелым. Если бы ни мать и Ясон, мы бы сошли с ума. Быть смертными довольно трудно».
Я рассмеялся.
«И близнецы ничуть не облегчали жизнь?»
«О, да, - вздохнул он. – Это стало настоящим испытанием. Иолай, мы называем его Олай, потому что так его называет Ификл, он не слезал с моих коленей, заставляя рассказывать все новые и новые истории о дяде Иолае и еще… - Геракл снова вытер слезы. – Он обнимал меня и говорил, что ты вернешься. Ты обязательно вернешься. Я обещал ему, что когда-нибудь вы встретитесь».
Я с трудом сдержал слезы, представив себе эту картину.
«Хороший, сильный малыш».
«Слишком сильный. И бедный Иф, постоянно попадает из-за него в неприятности. Я никогда не должен был называть мальчика в честь тебя».
Мы улыбнулись друг другу.
«Так, - сказал я, отводя глаза. – А как Иф? Я видел его перед сражением, - в эту минуту я понял, что понятия не имею, как закончилось сражение. Арес отрубил голову Персу, значит мы победили… Я даже не представлял, как давно я был убит. Это было вечером, а теперь снова вечер… - Он говорил, что у твоей матери были какие-то проблемы».
Лицо Геракла посерьезнело. Он сорвал какую-ту травинку и принялся нервно теребить ее в пальцах.
«У нее слабое сердце. Конечно, она не признается в этом, но силы у нее уже не те».
«Не у нее одной», - мягко напомнил я.
«Да. Ясон еще крепкий. Если бы не он, то не думаю, что Олай был бы все еще жив. Иногда мне хочется просто удушить этого ребенка!»
«Жаль».
«Это я виноват. Нельзя было называть его в честь тебя».
«А Сирена?»
Геракл вздохнул и выражение его лица смягчилось.
«Она хорошо. В первый год у нее были те же проблемы, что и у меня. Эта жизнь так сильно отличалось о той, к которой она привыкла. Но она очень быстро привыкла. Дети ее обожают, - он бросил на меня быстрый взгляд. – Она и Ясон здорово умеют управляться с Олаем. Даже занимаясь с ребенком, она еще может держать его под контролем, - он хихикнул. - …почти».
«Ребенок?»
«О, - он покачал головой, - думаю, ты не слышал о Деянире. Ей нет еще года. Мене три, упрямая, как ее тезка».
«Четверо детей?»
«Да. Четверо, - его рука нажала на мой затылок, наклоняя мою голову, и его губы нежно поцеловали меня в макушку. – И всеми ими я обязан тебе. Ты не должен был…»
«Стоп. Остановись, - я отстранился. – Есть темы, которые не нужно затрагивать. И это одна из них».
Его глаза потемнели, но он кивнул. Я видел, что он хочет знать, что было между мной и Аресом. Я хотел рассказать ему, что все эти годы Арес не притрагивался ко мне. Но забыть то, что несколько месяцев я был его любовником?
«Мы должны вернуться. Я убежал в такой панике, что Сирена, должно быть, волнуется».
Он поднялся, почистил штаны и нахмурился, глядя с каким трудом встаю я.
Мы медленно шли к его дому. Я хотел видеть Сирену, детей, Ясона и Алкмену. Я хотел стать частью их жизни. Я хотел идти рядом с Гераклом и разговаривать. Только вдвоем.
Я рассказывал ему о войне. Он рассказывал о ферме и семье. Он поблагодарил меня за то, что я оставил у него Зевса. Сирена и Алкмена часто ездили на нем и он терпеливо сносит все проделки близнецов. Я не стал рассказывать ему родословную этой лошади.
Когда мы пришли, они все стояли перед домом. Ясон, Алкмена, маленькая девочка, цепляющая за ее юбку, Сирена с младенцем на руках и близнецы. Их голоса оглушили меня. Взрослые кричали даже больше детей. Олай и Ификл обхватили меня маленькими сильными руками, пытаясь добраться до моего меча, мешка и кинжала за поясом.
Сирена превратилась в настоящую повариху. Мы ели и разговаривали. Я главным образом слушал. У меня было мало желания рассказывать им, что произошло за эти семь лет. Из того, что они рассказывали, я понял, что был мертв один день. Никто не знал, все ли в порядке с Ификлом, но я уверил его мать и его тезку, что не видел его в Подземном мире. Близнецы были поражены, узнав, что я разговаривал с Богами. Они были слишком малы, чтобы понять, как удивительно было мое возвращение. Имена Ареса. Афродиты и Аида тем не менее заставили их широко раскрыть глаза. Времена изменились. Первые дети Геракла хорошо знали своего Божественного дедушку. Зевс не навещал сына со дня свадьбы. Или Геракл просто об этом не знал. Он больше не мог видеть Богов.
У Мены были синие глаза ее отца и бабушки. Ее светлые волосы были заплетены в две толстые косички. Она все время молчала, не то, что ее братья, (теперь, когда Ификл познакомился со мной, у него возникло не меньше вопросов чем у его брата). Я держал ее на руках и поражался тому, какой она была маленькой и невесомой. Хотя все уверяли меня, что для своего возраста она довольно крупная. Я так давно не сталкивался с детьми. Когда детей, наконец, уложили в постель, мы все падали с ног от усталости.
Вместе с Ясоном и Алкменой я пошел в их дом. По дороге я  рассказывал Ясону и Алкмене о войны, стараясь особенно не пугать и не огорчать их.
Они проводили меня в мою старую комнату. Я сидел на кровати и разглядывал пол, когда открылась дверь и вошел Ясон.
«Ну?»
«Что?»
«Что случилось теперь? - он выглядел менее счастливым, чем за обедом. -   Ты вернулся, чтобы остаться?»
«Да».
«И Арес?»
«Арес все еще связан клятвой. Он поклялся оставить Герка, Сирену и их семью в покое, если я буду служить ему до самой смерти. Я умер. Я выполнил свою часть договора. А он все еще должен выполнять свою, даже если я вернулся. Афродита меня в этом уверила».
Он кивнул.
«Сирена и Геракл счастливы».
О, Ясон знал все обо мне и Герке. Его это абсолютно не волновало, хотя сам он предпочитал женщин.
«Я знаю. Я это видел».
Он снова кивнул.
«Ты подарил им их жизнь, подарил детей. Это удивительно».
Я покраснел. Ясон не был щедр на похвалы. Забавно, что он все еще мог заставить меня покраснеть.
«Я сделал то, что должен был сделать».
«Нет, - его голос был мягок. – Ты мог позволить Гераклу и Сирене потерять друг друга. Ты бы только выиграл от этого. Не каждый человек способен на такую жертву».
«Я – не каждый, Яс, - я посмотрел прямо в его глаза. – Я был выбран сыном Зевса, чтобы быть его лучшим другом. Это накладывает на меня определенные обязательства. И я это понимал».
«Вот уж не думал, что служба у Ареса сделает тебя сильнее».
Служба у Ареса не сделала меня сильнее, просто она заставила меня думать, что я немного больше чем я есть.
Я ничего не ответил, только рассмеялся.
Остальная часть лета будет жить в моей памяти, словно вытканный золотом гобелен. Я улыбался так часто, что мускулы лица болели, когда я ложился спать. Сирена изменилась, она славно расцвела под лучами любви Геракла. Тени, мелькавшие на ее лице пропали.
В своей жизни я знал и любовь и страсть, но никогда такой радости, как в то лето. Раньше, что-то постоянно мешало моему счастью. Мой брак означал конец моим путешествиям с Гераклом и превращение из воина в фермера, занятие которое я не любил и не считал подходящим для себя. Рождение моего сына могла бы стать самым радостным днем моей жизни, но вместо этого было омрачено смертью его матери. Радость отцовства была испорчена попыткой заменить ребенку и мать и отца. Каждая женщина, с которой я встречался за эти годы была нехороша для меня.
Теперь я был бы полностью счастлив, если бы не моя пустая постель. Дети помогали мне справляться с этим, как помогали Алкмене. Они были прекрасны. Все четверо, даже маленький ужас – Иолай.  Он не был хулиганом. Просто слишком много энергии было помещено в его маленькое тело. Я слишком хорошо знал, каково ему. Ификл был послушный, он любил всех: меня, дедушку, бабушку, толстую золотую лошадь. Деянира улыбалась, восхищаясь новым для нее миром и стремилась показать мне его. Мена сидела у меня на коленях, прислонившись к моему плечу и играя с моим амулетом, разделяя со мной тепло своей души.
Через десять дней после меня прибыл гонец из Коринфа, с сообщение о полной победе Греков. Лидер Персов был убит лично Аресом, а их войска обратились в бегство. С Ификлом было все в порядке. Гонец немного замялся. Я понял почему. Я едва не рассмеялся, слушая, как он пересказывает как «благородный Иолай» пал в бою, отдав свою жизнь за победу. Как кричал Арес, принимая эту жертву, и как Бог войны лично отнес тело героя на Елисейские поля».
Когда он закончил, Ясон пригласил его выпить и объяснил, что в то время как «благородный Иолай» был мертв, старый смертный обычный Иолай жив и живет в комнате для гостей в их доме.
Я знал, что моя жизнь не может так вечно. Я должен был сделать что-то, только не знал, что. Мои дом и сарай были проданы много лет назад, по моей просьбе, и деньги были розданы нуждающимся. Я все еще ненавидел сельское хозяйство. Я был стар, чтобы быть наемником. Может остаток дней я проведу в качестве няньки?
Дни пролетали в заботах и радостях. Ночи были тоскливы. За все лето у меня не было ни одного любовника или любовницы. Я знаю, что друзья переживали за меня. Алкмена постоянно приводила в дом молодых вдов, которым требовался муж. Я флиртовал с ними в своей обычной манере, но дальше ничего не происходило. Может, Афродита потеряла часть меня, когда переносила сюда? Или это было платой за возвращение?
Когда я прибегал к помощи собственных рук, то понял, что это по-прежнему может доставлять мне наслаждение. Я любил это. Я любил секс и любил удовольствие. Просто я хотел только одного человека, с которым не мог быть.
В один из жарких летних дней я был в сарае, возясь с сеном. Ясон усмехался, когда послал меня туда. Он знал обо мне и Геракле со времен нашей юности. Он даже признался, что навещал Алкмену, пока мы «чистили сарай», зная, что мы не скоро освободимся и не сможем поймать их вместе.
Я попробовал выкинуть эти воспоминания из головы, разгребая сено. Это была проблема, потому что каждый дюйм сарая нес в себе воспоминания, которые я хотел забыть.
Жара и работа сделали меня раздражительным. Я снял жилет и повесил его на гвоздь. Травинки и листики прилипли к моей потной коже. Я тяжело дышал, проклиная свой возбужденный орган, тщетно пытаясь держать его под контролем.
«Иолай?»
Его голос почти свалил меня с ног. Я не хотел отвечать. Я не хотел его видеть. В моей голове сразу возник образ моего друга растянувшегося обнаженным в душистом сене.
«Иолай?» - он стоял у лестницы.
Я вздохнул.
«Я здесь».
Как только он поднялся, я был вынужден повернуться к нему спиной, чтобы он не заметил мое возбуждение.
«Когда мне было 16 и я занимался этим, то не предполагал, что все еще буду заниматься этим же спустя 30 лет, - пожаловался я и чихнул. – Я ненавижу сено».
За моей спиной хихикнул Герк.
«Как мне помнится, ты ОЧЕНЬ любил сено. По крайней мере, когда мы резвились тут».
«Не надо! – просил я его мысленно. – Не говори об этом! Не вспоминай! Не возвращайся к тем двум невинным мальчишкам, который изучали друг друга и у которых впереди была целая жизнь».
«Оно заставляло меня чихать, - резко сказал я. – И сейчас заставляет, - я пнул сено ногой. – Ты пришел помочь или только смеяться?»
Его рука сухая и теплая погладила шрам под моей лопаткой. Я знал, что шрам едва заметен. Это было лишь слабое напоминание о молодости. Захваченный сражением я не заметил как получил рану. А Геракл заметил. Когда я повернулся к нему спиной, он задохнулся от вида моей пропитанной кровью туники. Тогда в первый раз он понял, что я смертен.
«Иолай»
Его голос был хриплый, нежный, сексуальный. При его звуках мой член напрягся так, что едва не прорвал штаны.
Я поставил вилы на зубья и уперся лбом в черенок.
«Пожалуйста», - прошептал я.
«Пожалуйста, что?»
Я закрыл глаза. Я не знал, что ответить. «Пожалуйста, уйди»?  Или «Пожалуйста останься и трахни меня»?
Его рука подняла мои длинные волосы и его губы прикоснулись к коже.
«Пожалуйста», - шептал он мне в ухо.
Тогда, в юности, мы лежали в мягком, душистом сене на чердаке сарая и он тихо стонал, прижимаясь ко мне всем тело. Его руки сжимали мою голову, а его губы целовали меня. Он так  как сейчас просил меня заняться с ним любовью. Я был так возбужден, что едва не кончил только от звука его голоса. Но тогда я был молод и полон сил. Я мог делать это много раз подряд.
Сейчас я разрешил его рукам развернуть меня и откинуть волосы с лица. Я старался не смотреть на него, зная, что не в силах справиться с собой.
Его мягкие и теплые губы скользили по моему лицу, вдоль щеки, пока не встретились с моими. Я приоткрыл рот, позволив его языку скользнуть во внутрь. Мои руки нашли его талию и пытались освободить его тунику так, чтобы я смог коснуться его кожи.
Как когда-то, мы упали в сено. Геракл любил целовать мое тело, дразня меня языком, в то время, как его сильные руки без труда удерживали меня. Я стянул с него тунику. Он разжал объятия, позволяя мне раздеть себя. Мои руки скользили по его голове, груди, чувствуя, как его соски напрягаются под моими пальцами. Обхватив его шею, я притянул его к себе. Он обнял меня и перекатился на спину, так что я оказался сверху. Наши члены прикоснулись друг к другу через кожу штанов. Его руки расстегнули  мой ремень и стянули мои штаны, высвобождая член. Я вздрогнул.
«Ты все еще тот же самый Иолай» - хихикнул он, сражаясь со своим собственным ремнем. Мои руки нырнули в глубь его штанов и обхватили его орган. Он задохнулся.
«А ты все еще тот же самый Геракл», - прошептал я, изучая его глаза. В них было желание.
Я склонился над ним. Такой знакомый аромат. Он застонал. Такой знакомый звук. Ничто не изменилось. Ни его вкус, ни его запах. Ему по-прежнему нравилось, когда я дразнил головку члена языком, приоткрыв руками плоть.
«Иолай!»
Я выбросил из головы образ Сирены, которая делала это с ним и образ Ареса, с которым это делал я. Сейчас это было только между нами. Это было нужно нам, как воздух, как дыхание. Я встал на колени между его ногами. Даже после всех этих лет, я помнил, что он любит больше всего. Я знал, как использовать руки, как погладить и на что нажать. Я использовал все свое умение, чтобы заставить его кричать и задыхаться.
Он вознаградил меня за мои усилия. Я сглотнул, когда он кончил, зная, что любит, когда мой язык скользит по головке.
«Иолай!» - он продолжал выкрикивать мое имя. Я знал почему.
Одна его рука притянула меня для поцелуя, а другая обхватила мой член. У него тоже была хорошая память. Он тоже помнил все, что я люблю. Он помнил, что мне нравится, когда он проводит пальцем по промежности. Он помнил, что я люблю целовать его, когда я кончаю.
На мгновенье мы замерли, лежа там и обнимаясь.
«О, Боги, - рассмеялся Геракл, касаясь моей спермы на своем животе, - Как в детстве».
«Нет, - сказал я, вытирая эти влажные следы клоком сена, - Если бы мы были детьми, то это было бы только прелюдией».
Его руки погладили мои ягодицы, а язык скользил по моей челюсти.
«Мне нравится, как это звучит».
Я поцеловал его, и вдруг в моей голове возникла  неприятная мысль. Проклятый Арес. За эти проклятые годы с ним я стал подозрительным. Было лучше, когда я действовал не задумываясь.
«Герк, - я отодвинулся от него. – Подожди».
«Что?» - удивился он.
Я испытывал крайне неприятное чувство говорить то, что я собирался сказать, но я решил.
«А как же Сирена?»
«О!» - я не мог разгадать этот возглас и этот взгляд. Частично обеспокоенный, частично виноватый и частично какой-то, что я не смог определить. Я почувствовал себя так, словно на меня выплеснули холодную воду. Я схватил штаны и стал их лихорадочно натягивать, игнорируя прилипшее к коже сено.
«Это секс из жалости, правда? Боги, она послала тебя сюда, потому что жалеет меня?»
Руки Геракла обхватили меня и заставили опуститься на колени. В его глазах было столько эмоций, что я не смог их все прочитать.
«Нет. Она послала меня сюда, потому что знала, что мне это нужно, - его губы обхватили мои. – Я тосковал без тебя, - шептал он, пока его руки снова стягивали с меня штаны. – Очень тосковал. Теперь все кончилось. Ты вернулся. Ты свободен»
«Доволен? Ты жалкий дурак! – кричало все во мне, когда мое тело прекратило сопротивляться его ласкам. – Женщина, которая разбила твое сердце, послала его, чтобы он трахнул тебя! У тебя нет никакого самоуважения!»
Но когда язык Герка скользнул по моему горлу, я решил, что мне все равно. И что если она послала его сюда, зная, что здесь произойдет? Это вдруг показалось таким обычным и таким естественным, что я успокоился.
Мы фактически не занимались сексом. Прошло слишком много времени, все происходило слишком быстро. Может чуть позже, когда у нас будет фляга с маслом.. А пока мы, словно дети, лежали рядом и изучали друг друга руками и языками.
И мы говорили. Говорили, как мы любим друг друга, как нуждаемся друг в друге. Боюсь, что это вызвало бы отвращение у других. Я был бы смущен до смерти – хорошо, не до смерти (я и так слишком часто умирал, чтобы сделать это снова) – если бы кто-то услышал нас. Но, к счастью, все держались подальше от сарая.
Потом, умываясь у бочки с водой, я спросил.
«Итак, Сирена считает, что мы должны заниматься сексом. Кто еще так думает?»
Геракл опустил глаза.
«Мама волновалась. Она боялась, что после всего что было, ты больше не можешь… Ясон только сказал, что устал от твоих всхлипов по ночам. Он думает, что ты слишком стар, что бы этим заниматься».
«О, Боги, - я соскользнул по стене на землю, оскорбленный и восхищенный одновременно. – Твоя семья слишком хорошо меня знает».
«Точно!»
«И как теперь буду смотреть им в глаза?»
«Как всегда. С улыбкой!»
Он был прав. А что мне оставалось? За обедом я постарался сесть как можно дальше от него и все свое внимание переключил на мальчиков, обсуждая форт, который мы строили на дереве. Вечером, направляясь в свою комнату, я столкнулся с Ясоном.
«Вы оба», - прикидываясь хмурым, он подтолкнул меня локтем.
«ЯС!»
«Да?»
«Сердце Алкмены  ведь не настолько слабо, чтобы не заставлять тебя взвизгивать?»
Он покраснел! Я сумел вогнать в краску Ясона! Я занимался любовью с Гераклом и заставил покраснеть Ясона! Жизнь была превосходна!
Я вышел во двор. Ночь была ясная, теплая и звездная. Я отошел от дома, что бы иметь возможность видеть другой дом, чуть дальше.
«Афродита, - прошептал я самым искренне просящим тоном. – Спасибо. Ты была права. Я рад, что я жив!»
Ветер принес с собой благоухание роз.
Я опустил глаза.
«Аид, спасибо. Я у тебя в долгу. Когда я снова попаду к тебе, я буду счастлив помочь управляться с мертвыми солдатами».
Ответа не последовало. Да я и не ждал его. Никто в здравом уме не хочет слышать Бога Подземного мира.
Я глубоко вздохнул. Осталось еще одно.
«Арес».
Я знал, что он слышит меня. Однажды, во время одного из наших совместных обедов, он пожаловался мне на постоянные просьбы. Они не возражал против молитв, но устал оттого, что может слышать всех, кто упоминает его имя. Он сказал, что это была одна из причин, почему Боги не любят смертных.
Со временем и при хороших тренировках, можно научиться это игнорировать, но все равно, постоянно что-то бормочущие голоса в твоей голове безумно раздражают. Требовалось прикладывать невероятные усилия, что бы отключить их. Вероятно, он не слишком меня разжалобил.
«Я все еще ненавижу тебя, но… я знаю, что все могла быть гораздо хуже»
«Это точно».
Я удивился. Он стоял там. Никаких вспышек, никакого шума, только Арес, прислонившийся к дереву и скрестивший на груди руки.
«Я мог бы сделать твою несчастную жизнь невыносимой. Ты бы с радостью перерезал себе горло, чтобы сбежать от этого и попал бы в Тартар. Но я…- он опустил руки и шагнул ко мне. Впервые за многие годы я попятился от него. – Нет. Я был настолько добр, насколько мог. Не так ли?»
«Да. Ты был добр».
«Понятно? – казалось, что эти слова он адресует еще кому-то. Может Афродите? Или Зевсу? Я не знаю. Он улыбнулся мне. – А у нас с тобой были не плохие времена, правда?»
«Да», - согласен, не все было плохо. Было и что-то хорошее.
«А знаешь, я все равно получу свою выгоду».
«И как ты себе это представляешь?»
Его улыбка расширилась.
«Мальчишки! Ты их видел. Через десять лет Иолай и Ификл будут моими! Сыновья Сирены и Геракла! Проклятье, они будут самыми великими воинами на Земле!»
«А что если мы с Герком убедим их не становиться воинами?»
Арес запрокинул голову и расхохотался. Мне нравился его смех, даже если  я не знал, что его так рассмешило.
«Шутишь? Эти мальчишки имеют самые сильные и храбрые сердца, которые я когда-либо видел у смертных, - он довольно потер руки. – Мы с ними сотворим великие вещи. Я и они».
Я не стал с ним спорить. Это была трагическая правда. Люди – воинственные существа. Пока мы глупы и недостаточно цивилизованы, чтобы обойтись без войн, мы будем нуждаться в войнах, а они в Боге войны. Я не любил его, но как уже говорил, я научился уважать его за то, что он делал. Он был тем, кем был.
«Они все еще будут сыновьями Геракла», - напомнил я.
«И моими племянниками, - подмигнул он мне. – Им, кажется, понравились твои рассказы о том, как ты на меня работал. Не удивлюсь, если они придут ко мне сами, - он снова рассмеялся. – Не бойся. Я никогда не забираю воинов, которые не могут еще обойтись без мамочки. И… спасибо».
«За что?»
«Разве ты не понял, что ты сейчас сделал? Все эти годы, что я тебя знаю (а я узнал тебя раньше, чем ты меня), ты никогда не взывал ко мне. Никогда. Сегодня я услышал от тебя настоящую мольбу! Двое мальчишек и твоя молитва! Жизнь хороша!»
Он исчез. Я стоял там и моргал. Он был прав. Я молился Аресу. Вот, дерьмо!
А на следующее утро была решена моя вторая проблема. Олай Ификл и я были с Зевсом в кузнице. Я готовился поменять ему летние подковы на зимние, когда услышал топот лошадей по дороге.
Я слишком долго был солдатом. Я напрягся ища оружие, чтобы защитить мальчиков, но тут я увидел штандарт, возвышающийся среди всадников. Король Коринфа навестил его семью.
Ификл спрыгнул с лошади, увидев меня, и быстро отдал распоряжения своим солдатам, которые развернулись к дому Алкмены. Но как только он направился ко мне с ним случилась маленькая неприятность. На его ногах повисли вопящие от восторга Олай и Ификл.
Король охнул.
«Ификл, отпусти меня, или мне придется всю оставшуюся жизнь петь сопрано. Мальчики, почему бы вам не сбегать домой, там вас ждут подарки».
Мальчишки умчались. Ификл покачал головой.
«Герк не должен был называть их в честь нас», - сказал я.
«Точно. Большая ошибка, - он разглядывал меня почти в упор. – Я слышал, что Персидский полубог пронзал тебя насквозь копьем. Когда Арес это обнаружил, он убил его, а твое тело лично перенес на Елисейские поля. Я разговаривал с больше чем дюжиной свидетелей, которые рассказали, насколько безумный был Арес оттого, что ты умер. Ты был совсем мертв. И вот я приезжаю домой и нахожу тебя здесь. Живым!»
«Думаю, что мне повезло».
«Допустим, - фыркнул Ификл. – Может быть. Так ты жив?»
«Да. Призраки не подковывают лошадей».
«Хорошо. А чем ты еще занимаешься?»
Я пожал плечами.
«То и это», - это был честный ответ.
«Хочешь работать на меня?»
Оказалось, что Ификлу нужен генерал. На горизонте не было никаких войн, в них пока не нуждались. Все чувствовали себя окрыленными совместной победой над Персами. Но Ификлу нужен был военный советник. Не командир на поле, а тактик и человек, кто бы обучал его войска.
«Ты не поверишь, но тебя рекомендовал сам Арес», - закончил Ификл.
«Арес?»
«Да. Мой старый Лайкос обратился к нему с просьбой о помощи. Он просил рекомендовать кого-то кто бы мог его заменить. Арес велел обратиться к тебе».
«А…»
Я не знал, что еще можно сказать. Арес порекомендовал меня для этой работы. Всего из-за одной искренней просьбы? Может мне нужно чаще ему молиться?
«У тебя будут покои во дворце и хорошая зарплата. Я не буду заставлять тебя носить форму».
«Что ты сказал?»
Могло быть и хуже. Я был близок с Герком и его семьей, но иметь свое жилье…
Мы с Ификлом хорошо ладили. Он был отличный Король. Я был горд служить ему, как когда-то служил Ясону.
«Звучит заманчиво, - сказал я. – Только я сначала перекую Зевса».
«С какой стати ты его так назвал? – Ификл с подозрением уставился на лошадь. – Он самое НЕ благородное животное, которое я когда-либо видел».
«Это долгая история. Как-нибудь ночью за бокалом вина я тебе расскажу».
Так я стал одним из главных советников Короля Ификла, удивив многих людей. Я и сам удивлялся себе. Однажды на рынке я столкнулся с женщиной по имени Лидия. Я встречался с ней много лет назад  по дороге во Фракию. Она была вдовой с двумя сыновьями. Мы поженились и живем уже  десять лет. Свадьба не прекратила наших встреч с Гераклом. Как и Сирена, Лидия все понимает. Иолай и Ификл выросли в настоящих воинов. Я внимательно слежу за ними и за Аресом.
Зачем я рассказываю вам все эти подробности? Я не знаю. Но Лидия сказала, что я должен рассказать о своей жизни правду, а не то, что рассказывают барды. Тем не менее есть кое-какие детали, который я не хочу, что бы кто-то знал, по крайней мере, пока я жив. Поэтому я решил записать эту историю, положить ее в шкатулку, которая будет замурована в камень нового Храма, строящегося в Коринфе. Храма Ареса. Я надеюсь, что он сохранит это.
Пройдет сотня лет или даже больше с того момента, как я написал это, все ее герои, кроме Богов, будут мертвы. Тогда кто-то найдет эту рукопись, прочитает ее и может, кое-что узнает из нее. Что любовь – самая великая сила в мире. Что любые жертвы во имя любви стоят их. И что один смертный человек, если он действительно захочет, может изменить жизнь к лучшему.
И вы всегда можете рассчитывать на настоящего друга.
Написано в двадцать первый год правления Ификла -  Короля Коринфа Иолаем из Коринфа, сыном Скоуроса, так же известным как друг Геракла.